На коротких каникулах в середине семестра Тильда повезла Кейтлин в Кембриджшир. Оставив девочку на полдня с Китом де Пейвли, она встретилась с Рози в темном кафе, находившемся в полуподвальном помещении. Рози, в пышной черной юбке и облегающем черном свитере, курила. Каждый раз, когда распахивалась дверь кафе, она вскакивала из-за столика и махала новым посетителям.
— Чарльз! Морин! Придете на нашу вечеринку?
Или:
— Стелла! Финна видела? — Потом, понизив голос, сказала Тильде: — Финн — ирландец… поэт… ужасно талантливый. Иногда мы читаем друг другу наши сочинения.
Рози, учившаяся на последнем курсе Кембриджского университета по специальности «английский язык и литература», писала роман, в котором, как подозревала Тильда, было много чувствительных барышень, опасных разбойников и рискованных приключений.
— Как Ханна, Рози?
Девушка насупилась.
— С Ханной каши не сваришь. Все студенты-медики веселятся, а Ханна все учит, учит. Боится, что экзамены провалит. — Выражение лица Рози изменилось. — У меня к тебе просьба, Тильда. Сошьешь мне свадебное платье?
Тильда радостно охнула, обняла и поцеловала Рози.
— У меня еще нет обручального кольца. Мы с Ричардом хотим купить его в следующие выходные в Лондоне.
— А как родители Ричарда? Одобряют выбор сына?
— Они меня обожают. — Рози расплылась в улыбке. — Тильда, расскажи, что значит быть замужем.
Тильда отвела взгляд, вспоминая. Поначалу они были безумно счастливы, хотя им не хватало денег и жили они в убогой квартирке в полуподвальном этаже. Она вспомнила, как они с Максом на заднем дворе отжимали белье, держа простыню за концы. Хохотали до упаду и потом валились на кровать. Она часто спрашивала себя, куда же подевалось их счастье.
— Для каждого семейная жизнь складывается по-своему. А на меня равняться не стоит: я не самый удачный пример.
— Но ты ведь до сих пор любишь Макса, да?
Только Рози могла задать такой вопрос, да еще так — без обиняков, в лоб. Все остальные на цыпочках ходили вокруг да около, тактично избегая этой темы. Кончиками пальцев Тильда потерла ноющий лоб. Потом ответила:
— Да. Люблю.
— Почему же не скажешь ему об этом?
Она покачала головой, высморкалась.
— Нет смысла. Он меня больше не любит.
— Ты уверена?
Она вспомнила свою последнюю — ужасную — встречу с Максом на улице Саутэма.
— Уверена.
Они обе погрузились в молчание. В маленькое кафе, где и так уже было не протолкнуться, ввалились еще с десяток студентов — все кричали, смеялись.
— Ну так как? — спросила Рози.
— Хочешь, чтобы я сшила тебе свадебное платье? — Тильда улыбнулась. — Конечно, сошью. Если таково твое желание. Но, может, лучше подберешь что-нибудь в модных магазинах Лондона?
Рози пренебрежительно махнула рукой.
— Нет, уж лучше ты сшей, Тильда. Если… — в ее лице отразилась озабоченность, — если тебе не трудно. Вид у тебя усталый. Нос красный.
— Никак простуда не пройдет, будь она неладна. И полковник все еще болеет.
— Тебе нужно в отпуск.
Тильда от души рассмеялась — наверно, впервые за многие месяцы.
— В отпуск? Рози!
— А что тут такого? Ты сто лет не отдыхала.
— Последний раз еще до войны. — На пляже в Трувиле, думала Тильда, куда они сбежали из невыносимо знойного Парижа зловещим августом 1939 года. Вместе с Максом они строили замок из песка для маленького Джоша…
— Поезжай во Францию, — сказала Рози так, будто все уже было решено. — Повидайся с Мелиссой. Мы с Ханной на Пасху побудем в Пуне, присмотрим за всем.
Каждый день Эрик трудился на огороде полковника, а потом в половине пятого смотрел, как к остановке подкатывает автобус, на котором возвращалась домой Кейтлин. Сидя на одном из длинных серых сучьев старой березы, он наблюдал, как она выходит из автобуса и поднимается по холму. Иногда вид у нее был усталый, и ему хотелось броситься с холма к ней навстречу, забрать у нее ранец. Но, конечно, он не осмеливался. Говорил он с ней лишь от случая к случаю, за ужином. Его не обижало, что она редко замечает его. Иного он от нее и не ждал. Казалось, она из какого-то другого мира, где нет уродства земного существования, — как каменный ангел.
Вечерами он приходил в Красный дом и возделывал там сад. Из весенних цветов, что он вырастил, Эрик составил букет для Кейтлин, связав стебли проволокой. Проволока портила букет. Тильда записала его на прием к врачу в Оксфорде. Она вызвалась сопровождать его, но Эрик, теперь уже восемнадцатилетний юноша, отказался. Он сел в автобус, заикаясь, спросил, сколько стоит проезд, уронив трехпенсовик на пол, пока кондуктор отпускал на его счет саркастические замечания. В кабинете врача он заставлял себя лучезарно улыбаться, думая, что это должно понравиться доктору, но не рассказал ему ни про свои сны, ни про то, что порой он страдает провалами в памяти. Врач спросил у него про Вену. Эрик обнажил в улыбке щербатые зубы и объяснил, что про то время он ничего не помнит. Потом встал, щелкнул каблуками, поклонился и ушел.
На улице было слишком много народу. Он сгорбился, съежился, стараясь никого не задевать. В галантерейной лавке он стал рассматривать мотки ленты. Потом схватил моток узкой ленты алого цвета и, увидев, что продавец наблюдает за ним, попросил:
— О-один ф-ф-фут, пожалуйста.
Галантерейщик отрезал кусок ленты. Эрик расплатился, сунул ленту в карман и побежал на автобус. Его лоб покрылся испариной, он физически ощущал направленные ему в спину взгляды, слышал шаги своих преследователей.
Вернувшись в дом полковника Реншоу, он замаскировал лентой проволоку на букете и на цыпочках пробрался в комнату Кейтлин. Там всюду валялись чулки и нижние юбки, на пыльном полу виднелись следы ног, пахло терпкими духами. Эрик нагнулся, поцеловал один отпечаток, потом, оставив букет на подоконнике, закрыл за собой дверь и выбежал в сад.
Сесиль с Мелиссой отправились за покупками в Сент. Макс думал, они вернутся через пару часов, но прошло четыре, а их все не было. Он беспокойно ходил по двору автомастерской, то и дело поглядывая на дорогу.
Наконец, увидев Сесиль с дочерью, он медленно выдохнул. От сердца отлегло. В корзинах на багажниках их велосипедов стояли пакеты. Когда они вкатили во двор, Мелисса спрыгнула с велосипеда и обняла его.
— Пап, я так здорово погуляла! Смотри! — Она принялась вытаскивать пакеты из корзины.
— Мелисса, неси все в дом, — сказала Сесиль, поцеловав Макса. — А то испачкаешь свои обновки в масле.
В гостиной Мелисса достала из многочисленных пакетов новую одежду. Максу показалось, что они скупили целый магазин.
— А теперь, дорогая, иди развесь все в шкафу, чтобы не помялось, — посоветовала Сесиль.
И Мелисса, схватив в охапку свои обновы, побежала наверх.
Убедившись, что девочка их не слышит, Сесиль сказала:
— Это мой подарок Мелиссе. Запоздалое поздравление с днем рождения.
— Сесиль, я не могу…
— Макс, мы с Мелиссой подружились. Надеюсь, ты не откажешь мне в удовольствии сделать несколько подарков подруге?
Он сердито смотрел на нее. Потом понял, что должен любезно уступить.
— Ты очень великодушна, Сесиль. Спасибо, что уделила ей время.
— Мне это было не в тягость, Макс. Напротив, я получила огромное удовольствие. Мы замечательно провели день. А теперь, chéri, налей мне, пожалуйста, вина.
Она проследовала за ним на кухню, закрыла дверь. Кухня находилась в пристройке, отдельно от остальных комнат. Макс налил два бокала красного вина.
— Я выяснила, почему Мелисса не хочет возвращаться в Англию, — сказала Сесиль.
Макс резко повернулся.
— Почему?
— Макс, мне пришлось пообещать, что я не выдам ее тайны. Но в принципе все так, как я думала. Из-за мальчика.
— Из-за мальчика? — Он выпучил глаза. — Сесиль, что за глупости?! Ты наверняка что-то не так поняла. Мелисса еще ребенок.
— Ох, Макс, — вздохнула она, глядя на него так, как умела только она. — Истинный англичанин.
Некоторые из священников, которым она написала, прислали ей адреса Канаванов, проживающих в Ирландии. Уверенная, что среди них непременно должна быть нужная ей Кейтлин Канаван, любимая сестра ее отца, она всем отправила письма, в которых объясняла, кто она такая. Скоро отец напишет ей, изложит причины своего долгого отсутствия, а потом заберет ее из этого ужасного дома, и она снова будет счастлива.
Тем временем она продолжала репетировать с Джулианом Паско.
— Всего несколько шассе и поз, — туманно рассуждал Джулиан, сморкаясь в большой носовой платок. — Сложных движений не нужно — сцена не очень большая.
Кейтлин, в балетных туфлях и платье с пышной юбкой, танцевала вокруг четырех стульев, представлявших золотую клетку, которую она вместе с Патрицией делала из картона, выкрашенного в золотой цвет. Ее смущало, что она одна порхает по сцене. Джулиан отбивал ритм, напевал слова песни и постоянно сморкался, потому что был простужен. Когда она закончила, он отвернулся и сказал:
