— А ну, подымайся, падаль! — и ударил пленника прикладом.
Тот тяжело поднялся на ноги и вдруг нагнулся, схватил горсть песку и, кинув в глаза Мемику, побежал к своему коню. Руки у него оказались несвязанными — каким-то способом он перетер или порвал ремень, стягивавший их. Добежав, лутчек из седельной сумки выхватил нож, нагнулся, чтобы обрезать путы на ногах коня, и в этот миг прозвучал выстрел.
— Не стреляй! Живого… — успел только крикнуть Союн. Но поздно. — Мемик опустил винтовку, лутчек лицом вниз бился на песке.
Бехбит кинулся к нему — казалось, смертельно раненный Шукур Данавсыз хотел что-то сказать.
— Он… этот… эт-т… — пробормотал Шукур, когда Бехбит приподнял его за плечи. Глаза у лутчека остановились, остекленели.
— Что же ты сделал?! — в отчаянии закричал Мемику Бехбит.
— Ну, подумаешь, — с деланным безразличием ответил Мемик. — Одним негодяем стало меньше. Ты же видел: он бежать хотел…
— Красноармеец Мемик Хатачм-оглы, — строго сказал командир. — Неправильно поступили! Убивать пленного не было необходимости. Погорячились во вред делу.
— Виноват, товарищ командир! — Мемик с глуповатым лицом вытянулся в струнку.
Союн махнул рукой: горю не поможешь…
Через некоторое время, когда все пили чай у костра, а Вельмурад стоял в дозоре, к нему подошел командир:
— Товарищ Вельмурад, получите задание. Опасное и ответственное! — Союн Сулейман очень пристально глянул в глаза красноармейцу, в самые зрачки: лицо Вельмурада не дрогнуло, не напряглось. Особой радости он тоже, казалось, не испытывал.
— Слушаю, товарищ командир, — просто сказал он.
«На этого положиться можно!» — в мыслях отметил Союн. Коротко изложил бойцу задание. В заключение сказал:
— Выезжайте немедленно. Вас сменит Нурягды.
Вельмураду для маскировки пришлось сбросить гимнастерку, облачиться в старенький халат и папаху Хайдара-водоноса; тому отдали одежду, снятую с убитого лутчека. Сев на коня Шукура Данавсыза, Вельмурад-мерген отправился в путь. С гребня бархана махнул на прощание друзьям рукой.
«СОЛНЦЕ НАД МАКУШКОЙ — ДОСТАВАЙ ГОРБУШКУ!»
Лутчеки мирахура и тс, кто остался в живых из сопровождавших караван, понемногу приходили в себя. Тем временем Вельмурад, привлеченный шумом и пальбой, успел незамеченным подъехать совсем близко, разглядеть все происходящее и снова укрыться за барханом. Отсюда было хорошо видно и слышно все, что происходило в низине.
Мирахур, спешившись, все еще удивленно таращил глаза на человека в шелковом халате, с маузером, постепенно узнавая в нем Файзуллу, служившего хранителем имущества у кушбеги — первого министра Бухарского эмирата. Файзулла, оправившись от смертельного испуга, накинулся на мирахура:
— Что же ты натворил, безбожник?! Твои головорезы побили верных слуг кушбеги! Ну, погоди, с тебя спросят за это!
— А вы что здесь делали? — хмуро спросил мирахур. — Мы вот большевиков ловим, второй день в песках…
— У нас дела поважнее! Его светлость кушбеги приказал доставить вот эти сундуки через афганскую границу в Мазари Шериф.
— Что за сундуки?
— Понимаешь, — Файзулла наклонился к уху собеседника. — Кушбеги отправляет за границу золото и драгоценности. Трудно ручаться за безопасность столицы.
— Ах, вот как? Потихоньку сплавляете богатства? А мы тут, как собаки, рыщем по пустыне, жизни не жалеем… Ну-ка, открывай сундук! Мне и моим всадникам следует за то, что мы очистим дороги от большевиков.
— Как ты смеешь?! — округлил глаза Файзулла и угрожающе поднял маузер. — Его милость кушбеги…
Но кончить не успел — мирахур цепко схватил его за локоть, вывернул руку. Подняв упавший маузер, выстрелом прикончил верного слугу первого министра и закричал:
— Молодцы мои! Бей их!! Вероотступники ограбили казну! Все наше будет!..
Лутчеки словно только этого и ждали — в минуту расправились с теми из караванщиков, которые еще оставались в живых, и кинулись к сундукам. Но мирахур с маузером в руках растолкал наиболее проворных.
— Стой!! Куда? Не сейчас, не сейчас! Прежде поймаем большевиков. Ну-ка, — он указал на лутчека с толстым носом и вороватыми зелеными глазами, — вставай в караул у сундуков. Еще ты… и ты…
Поставив у груза тех, кто понадежнее, мирахур стал разъяснять остальным, в чем вина перебитых караванщиков:
— Подлые, хотели удрать за границу! А мы здесь сражайся с большевиками? Нету дураков! Поделим все, что они тут награбили. Только не сейчас…
— Верно! — отозвался носатый лутчек. Он надеялся урвать побольше за свою преданность мирахуру. — А сейчас: «Солнце над макушкой — доставай горбушку!»
Всадники принялись было готовить себе еду. В это время из-за бархана показался Вельмурад верхом на коне. Первым его заметил носатый лутчек.
— Эй, стой! — окликнул он. — Ребята, еще один!
Лутчеки повскакивали на ноги, все уставились на Вельмурада. Овладев собой, он громко сказал:
— Нет, я не из тех. Поглядите хорошенько!
— А ведь у него конь Шукура Данавсыза, — изумился один из лутчеков.
— Да, — ответил Вельмурад. — Я на время взял его коня. Меня срочно направил к вам Искандер-паша. Кто из вас мирахур?
Лутчеки притихли, все взгляды обратились к мирахуру. Делая вид, что признает его только теперь, Вельмурад поклонился, прижав руку к груди:
— Искандер-паша передает вашей милости срочное известие, — и протянул мирахуру записку, взятую у Шукура.
Преисполнившись важности, мирахур уставился глазами в бумажку и начал водить по ней пальцем, однако всем было видно, что грамота ему не далась.
— Ну-ка, прочти мне, что здесь нацарапано — не разберу! — сердито бросил он Вельмураду, заметив, что лутчеки начали весело переглядываться.
— Известие секретное, господин! — полушепотом предупредил Вельмурад.
Мирахур поднял глаза:
— А ну, молодцы! Отдыхать, обедать! Нечего глазеть, нечего?
Когда лутчеки занялись каждый своим делом, мирахур присел на сундук. Вельмурад стоял перед ним навытяжку.
— Ты кто? Откуда родом? — спросил мирахур.
— Я из племени Бешир. Зовут Яйлым.
— Так, так… Из Беширев, значит… Читай, что тут написано!
Вельмурад прочел вслух.
— Вот как, рекой, значит, направили! А мы здесь рыщем. Все это Абдурашид: затесался к красным и ни черта не может сообщить толком!
— А кто такой Абдурашид? — простодушно спросил Вельмурад.
— Не знаешь? Э, да ты, видать, новичок! А что там еще велели передать?
— Еще приказали, чтобы красных с каравана доставили живыми. А мне велели оставаться при вашей милости.
«Неплохо, — подумал мирахур. — Грамотный парень всегда пригодится». Вслух сказал:
— Так и быть!
НЕВЗГОДЫ
Выйдя в путь вечером, караван шел до глубокой ночи. Затем устроили короткий привал, дали отдых верблюдам и сами подкрепились немного. На рассвете сделали второй привал. На этот раз освободили животных от груза, накормили.
Новый день обещал быть тихим, безветренным. Словно нарисованные на фоне светло голубого неба, неподвижно стояли на гребнях барханов желтые кисточки трав, мертвенно-зеленые ветки саксаула. Склоны барханов испещрены узорами — здесь положили стежки суслики, жуки, песчаные хорьки. Утренний воздух прохладен.
— Хорошо-то хорошо, — поглядев вокруг, сказал командиру Хайдар-водонос. — Да только лучше все-таки поторопиться. «С дорогой справится идущий, с долгами — отдающий». Не ровен час, погода может так завернуть, что и не расскажешь…
И командир поторапливал бойцов. К полудню зной сделался нестерпимым. Мерно покачиваясь, тяжело ступали верблюды. Впереди, ведя в поводу белую верблюдицу, шагал Хайдар, он что-то протяжное напевал себе под нос. Чуть в стороне, на расстоянии крика, шел Бехбит, внимательно оглядывая окрестность.
Вдруг светло-голубое небо словно подернулось пыльцой. Стало труднее дышать. Ударил порыв ветра — и сразу в лица людей пахнуло жаром, будто из топящейся печи. Ветер крепчал с каждой секундой, делаясь все горячее. У людей пересохли губы, ноздри.
— Шагай, шагай! — наклоняясь головой вперед, крикнул командир.
Вместе с Хайдаром они тянули за повод верблюдицу на гребень бархана. Скоро весь караван очутился в низине. Ветер здесь был чуть слабее, хотя такой же горячий.
Он дул с юга, прямо в лицо путникам. Такой ветер называется в этих местах афганцем.
Союн Сулейман приказал остановиться. Нашли защищенное от ветра место, сняли груз; верблюды сразу же легли. Командир с одним из бойцов ушли в дозор, остальные тоже легли, укрывшись попонами. Ураган бушевал до вечера, занося путников горячим, колючим песком. Время от времени люди прикладывались к мехам с водой.
