Далси встречала племянницу, стоя на ступеньках крыльца, и при этом выглядела так, как и должно выглядеть тетушке, волнующейся за целостность доставки вверенного ей на время ребенка. «И как только родители решились отпустить девочку одну в Лондон, — негодовала она про себя. — А что, если бы какой-нибудь незнакомец пристал к ее молоденькой племяннице прямо на вокзале?» Даже подумать страшно, какие опасности подстерегают неопытную восемнадцатилетнюю барышню в большом городе.
«Еще бы! Пристанут и умыкнут меня в Южную Америку», — презрительно подумала Лорел, слушая тетины охи и ахи. Она поставила коробку с жареной курицей и дюжиной домашних яиц на крыльцо (мама буквально силой всучила ей эту посылку, заставив тащить куриные яйца в Лондон), после чего огляделась по сторонам.
Внушительного вида дома по обе стороны улицы, аккуратно подстриженные кустарники, садовые деревья, с которых уже начала осыпаться листва. Какой-то пожилой мужчина чинно проследовал мимо их дома и раскланялся с тетей с той церемонной учтивостью, которая сразу же выдавала в нем иностранца. В саду напротив женщина старательно подвязывала кусты хризантем. В окне соседнего дома мелькнуло чье-то лицо, мелькнуло и тут же исчезло за складками кружевной гардины. «Какой же это Лондон», — разочарованно подумала девочка. Лондон — это широкие, залитые светом вечерних огней улицы, рестораны Сохо, шумные кафе, в которых в любое время дня и ночи полно народу, это прогулки по тенистым паркам и, конечно же, бесконечные разговоры со сверстниками обо всем на свете. Что ж, на какое-то время придется смириться с тем, что есть, а потом она подыщет себе собственную квартирку, такую, как ей хочется.
Далси, разглядывая украдкой свою племянницу, тоже расстроилась, но уже по другому поводу. Лорел так выросла за минувший год. Настоящая девушка, с которой надо обращаться на равных. Ну, и о чем они, интересно, станут говорить? О работе? О тех домашних мелочах, которые роднят всех женщин, независимо от возраста? О чем еще?
— Идем, я покажу тебе твою комнату, — проговорила она вслух. — Надеюсь, тебе понравится. Я приготовила для тебя спальню с окнами в сад. Там тебе спокойнее будет заниматься. Я ее полностью обновила.
— После смерти бабушки? — с юношеской прямолинейностью уточнила Лорел.
— Вообщем-то, да, — немного растерялась Далси, не ожидавшая такого вопроса в лоб. — Надеюсь, ты не имеешь ничего против самой комнаты. Она действительно самая красивая в доме.
Лорел мгновенно припомнила свои детские впечатления от поездок к бабушке. Слабый запах лаванды, постоянно горящий, даже в летнее время, камин, множество фотографий в серебряных рамочках на туалетном столике и на крышке комода, старинная акварель, изображающая Везувий. Сколько она себя помнит, бабушка всегда лежала в постели. Что же с ней все-таки было?
Далси распахнула дверь, и Лорел увидела, что от бабушкиной комнаты действительно мало что осталось. Светло-бирюзовые обои с неброским белым рисунком, вполне современный диван-кровать, кресло, письменный стол, пустой книжный шкаф и совершенно голые стены. Ни одной картинки.
— Я решила, что ты подберешь эстампы по собственному вкусу, — пояснила Далси, перехватив ее изучающий взгляд.
— А где та картинка с Везувием? Мне она очень нравилась в детстве.
— Она сейчас висит у меня в комнате, — коротко ответила Далси, не став пояснять, что акварель тоже любима ею с детства.
Лорел подошла к окну. Сад как сад, такой же, как у них дома, разве что побольше. То же осеннее изобилие и уже первые признаки увядания: желтые листья на траве, паданцы под деревьями, возле которых вьются осы и суетливо толкутся птицы, пышно рдеющие кусты георгин, разноцветье цинний и первые соцветия ранних хризантем.
— Приводи к себе друзей. И вообще, чувствуй себя, как дома. Здесь есть небольшая газовая конфорка. А в этом шкафчике — чайник и прочие мелочи. Всегда можешь сварить сама себе кофе или вскипятить воду. А пока пойдем вниз, и я угощу тебя чаем в столовой.
Лорел умыла с дороги руки и снова подошла к окну. Какой-то молодой парень бесцельно прогуливался по соседнему саду. А он — ничего, мелькнуло у нее. Даже очень ничего! С таким вполне можно познакомиться в каком-нибудь баре. Наверное, он здесь живет. Надо будет разузнать у тети. Девочка воспряла духом и в столовую вошла в уже более приподнятом настроении.
— Я пригласила сегодня соседей на чашечку кофе, — сказала Далси, когда они с Лорел уже мыли посуду после чаепития. — Это миссис Белтон, ее дочь Моника, сын Поль и синьор Макбрайд-Перейра. Он из Бразилии, работает здесь в дипмиссии и снимает квартиру в доме миссис Белтон.
— Как здорово! — обрадовалась девочка. — А сколько лет Монике и Полю?
— Точно не знаю, но они оба уже взрослые молодые люди. Моника преподает в Лондонском университете, а у Поля — собственный цветочный магазин, который мать специально купила для него. Он — очень милый юноша. Надеюсь, он тебе понравится.
«Еще чего не хватало», — сердито подумала Лорел, однако принялась наводить красоту по полной программе, стараясь, главным образом, для знойного сердцееда из Бразилии, образ которого услужливо нарисовало ее воображение, опираясь на многочисленные южноамериканские сериалы. Впрочем, завидев гостей, она мгновенно поняла, кто есть кто. Вместо темпераментного мачо перед ней предстал тот самый пожилой джентльмен, который так прочувствованно здоровался с тетей на улице. Зато в Поле она узнала молодого человека, которого она успела заметить из окна. Моника, такая же светловолосая и бледнолицая, как и ее брат, производила впечатление невзрачной и совершенно неженственной особы. Трудно было поверить, что она — родная дочь миссис Белтон, надушенной, ухоженной дамы, мелодично позвякивающей при каждом движении бесчисленным количеством браслетов, нанизанных на ее запястья. Соседка явилась в гости с маленьким пуделем на руках, подсиненным в тон ее волосам.
— Наш Феликс будет паинькой, — объявила она с порога. — Он умеет вести себя в обществе. Я прихватила с собой его подушечку.
С этими словами миссис Белтон водрузила на ковер возле камина небольшую розовую думку, обшитую цветными воланами.
Лорел обрадовалась: появление животного — это всегда хороший повод для того, чтобы начать разговор.
— Привет, Феликс! — проговорила она и положила руку на его маленькую квадратную мордочку с намерением погладить пса.
Маленькие черные, похожие на бусинки, глазки блеснули недобрым светом. Пудель вдруг злобно ощерился и вцепился зубами в ее браслет. А в следующее мгновенье браслет уже валялся на полу.
— Ах, у него такие острые зубки! — проворковала миссис Белтон, с обожанием глядя на своего любимца. — Что ты наделал, маленький негодник? Порвал браслет, да?
— Да, нет! Ничего страшного! — смутилась Лорел. — Просто застежка слабая.
— Надеюсь, он ее не сломал? — забеспокоился Поль. — Можно, я взгляну?
Лорел протянула ему браслет.
— Да, здесь действительно все дело в застежке. Я починю ее в два счета.
— Надо же нам хоть как-то извиниться за Феликса, — сухо проронила Моника.
— А при чем здесь Феликс? — немедленно возмутилась ее мать. — Ну, да! Мальчик немного раскапризничался, потому что попал в чужой дом. Вот сейчас мисс Манаринг угостит мальчика его любимым эклером, и песик сразу же успокоится. Правда, мисс Манаринг?
Далси, всецело поглощенная процессом разливания кофе, пробормотала что-то вежливо нечленораздельное. Ей и в голову не могло прийти, что Феликса действительно нужно потчевать эклерами.
— Могу предложить ему для начала печенюшку, — предложила она.
— Не надо нам ваших печенюшек! — обиделась за своего питомца миссис Белтон. — Мы хотим эклер. Правда, Феликс?
Феликс, почувствовав, что в любом случае какое-то лакомство ему гарантированно, принялся носиться по комнате, как угорелый, радостно повизгивая и подпрыгивая, и норовя при этом угодить всем под ноги.
— Да, только животному под силу создать такую атмосферу доброжелательности и детской непосредственности! — глубокомысленно изрекла его хозяйка. — Феликс способен растопить лед отчужденности в любом обществе. Я уже не раз имела возможность убедиться в этом, когда брала его с собой.
— А у вас, мисс Манаринг, есть домашние питомцы? — поинтересовался синьор Перейра у Далси.
— Да знаете, как-то не успела еще обзавестись, — отшутилась Далси. А, собственно, почему нет? Особенно сейчас после смерти матери и разрыва с женихом, когда она осталась одна-одинешенька не только в этом огромном доме, но и на всем белом свете. И вот что удивительно! Ей ни разу не пришла в голову мысль о каком-нибудь котенке или бездомной собачонке. А вот у миссис Белтон — семья, двое детей, а она, между тем, души не чает в своем пуделе.
