— Ты хочешь сказать, что героиня рассуждает так же, как ты, и это пришлось тебе по душе? — Она улыбнулась и театрально развела руками. — Что ж, добро пожаловать в мир книг, дорогая Орели. Хочу сказать, твой энтузиазм вселяет в меня надежду. Кто знает, может, и из тебя получится вполне сносная читательница.
— Послушай меня, Бернадетт, — застонала я. — Да, я не любительница книг, и дело не в том, что я совсем спятила, прочитав какой-то там роман. Эта книга мне понравилась, даже очень. Это одно. Но другое — в ней описана девушка, женщина, которая выглядит точь-в-точь как я. Пусть даже ее зовут Софи. У нее темно-русые волнистые волосы, она среднего роста, стройная и носит мое платье. А в самом конце романа она сидит в моем ресторане, который называется «Время вишен» и расположен на улице Принцессы.
Бернадетт замолчала. Прошло довольно много времени, прежде чем она заговорила снова.
— И эта женщина в романе тоже водится с чокнутым подонком по имени Клод, который все время изменяет ей с другими?
— Нет, этого она не делает, — ответила я. — Она вообще ни с кем не водится, только позже влюбляется в одного англичанина, которого удивляют привычки и обычаи французов. — Тут я запустила в Бернадетт кусочком круассана. — Кроме того, Клод не изменял мне все время.
— Кто знает, — пожала плечами Бернадетт. — Но хватит о Клоде. Я хочу увидеть эту чудесную книгу.
Моя подруга была заинтригована. Вполне возможно, ей показалась бы чудесной любая вещь, которая могла отвлечь меня от Клода и успокоить. Я встала и протянула ей роман, который лежал тут же, на буфете:
— Вот.
Бернадетт взглянула на обложку.
— «Улыбка женщины», — прочитала она. — Хорошее название.
— Смотри сюда… — показывала я ей, — и сюда… Только почитай!
Взгляд Бернадетт скользил по строчкам, а я нервничала, ожидая ее приговора.
— М-да… — наконец произнесла она, — это действительно странно. Но — боже мой! — в жизни случаются такие удивительные совпадения! Кто знает, может, автор бывал в твоем ресторане или слышал о нем. Его друг, который приезжал в Париж в командировку и обедал у тебя, мог рассказать ему. И потом, пойми меня правильно, дорогая Орели. Разумеется, ты нечто особенное. Но ведь не у тебя одной длинные русые волосы.
— А платье? — не сдавалась я.
— Да, платье… — Бернадетт снова на мгновение задумалась. — Что здесь можно сказать? Ведь речь идет о платье, которое ты когда-то где-то купила. Я имею в виду, это не уникальная модель, которую специально для тебя разработал Карл Лагерфельд. Ведь так? Иначе говоря, другая женщина может иметь точно такое же платье. Или он увидел его на манекене в витрине магазина. Здесь допустимы разные варианты. — (Я разочарованно застонала.) — Понимаю, тебе все это представляется в высшей степени удивительным, — продолжала Бернадетт. — Уверена, что на твоем месте и мне бы так показалось в первый момент.
— Не думаю, что это совпадение, — спорила я. — Просто не верится.
— Моя дорогая Орели, все на свете либо совпадение, либо судьба — кому как больше нравится. Лично я полагаю, всем этим странностям можно найти довольно простое объяснение. Но это лишь мое мнение. Так или иначе, эта книга вовремя попала тебе в руки и заставила тебя думать о другом, чему я очень рада.
Я кивнула немного разочарованно, потому что ожидала другой реакции.
— Но ты должна признать, такое случается нечасто, — настаивала я. — Или с тобой тоже было нечто подобное?
— Я все признаю, — засмеялась Бернадетт, — и… нет, ничего подобного со мной не происходило.
— Несмотря на то что ты читаешь куда больше меня, — подытожила я.
— Да, несмотря на то что читаю я куда больше, — повторила она. — И я искренне тебе завидую… — Она многозначительно посмотрела на книгу и перевернула ее. — Роберт Миллер — никогда не слышала. Во всяком случае, он чертовски симпатичный, этот твой Роберт Миллер.
— А его книга, если хочешь, спасла мне жизнь, — кивнув, быстро добавила я.
— И ты написала ему об этом? — оторвав взгляд от обложки, спросила Бернадетт.
— Нет, конечно, — ответила я. — Во всяком случае, не так прямо. Но я поблагодарила его и пригласила поужинать в моем ресторане, в котором Роберт Миллер, если верить твоим словам, уже бывал или слышал о нем. — О фотографии, которую вложила в конверт, я ничего не сказала.
— О-ля-ля! — воскликнула Бернадетт. — Но ты ведь хочешь кое о чем его расспросить?
— Да, — согласилась я. — Однако иногда читатели пишут писателям просто потому, что им нравятся их книги. Ничего необычного в этом нет.
— Ты не прочтешь мне свое письмо?
— Ни в коем случае, — замотала я головой. — Тайна переписки. Кроме того, я уже запечатала конверт.
— И отправила?
— Нет. — Только сейчас мне пришло в голову, что я не знаю адреса. — Как же это, собственно говоря, делается…
— Ты можешь написать в издательство, а уж они передадут твое письмо в нужные руки, — посоветовала Бернадетт. Она снова взяла книгу и заглянула в выходные данные. — Так… давай посмотрим… Издательство «Опаль». Париж, Университетская улица. — Бернадетт снова положила книгу на кухонный стол. — Но это не так далеко отсюда. — Она глотнула кофе. — Ты можешь сама туда дойти. — Она подмигнула мне. — Так дело пойдет быстрее.
— Какая ты глупая, Бернадетт, — ответила я. — А знаешь что? Именно так я и поступлю.
Возвращаясь с работы рано вечером, я сделала небольшой крюк и прошлась по Университетской улице, чтобы опустить продолговатый мягкий конверт в почтовый ящик издательства «Опаль».
«Издательство „Опаль“. Для писателя Роберта Миллера», — стояло на нем.
Сначала я написала: «Роберту Миллеру лично в руки». Однако «для писателя Роберта Миллера» звучало, как мне показалось, более торжественно. Признаюсь, некоторая высокопарность вполне соответствовала моему настроению, когда я услышала, как письмо с мягким стуком опустилось на дно почтового ящика по другую сторону большой парадной двери.
Отправляя письмо, человек запускает в действие своего рода механизм. Он вступает в диалог. Хочет поделиться новостями, переживаниями, другим опытом или желает что-то узнать. Письмо подразумевает адресата и отправителя и, как правило, требует ответа. Даже предсмертная записка рассчитана на живых и вызывает, в отличие от дневниковой записи, отклик.
Трудно сказать, какой реакции я ожидала от своего письма. В любом случае, мне хотелось большего, чем «галочка», поставленная из вежливости под моей читательской благодарностью. Я ждала ответа. И меня соблазняла перспектива знакомства с писателем, завершившим свой роман сценой в моем ресторане.
Однако действительность превзошла все мои ожидания.
Адам Голдберг как сквозь землю провалился. Он не отвечал, а я с каждым часом нервничал все больше. Со вчерашнего вечера я не прекращал попыток с ним связаться. Сам факт, что человек, которому теоретически можно дозвониться по четырем номерам, недоступен, вызывал во мне приступ ненависти к эпохе цифровых технологий.
В его лондонском агентстве со мной постоянно говорил автоответчик, и эту запись я уже знал наизусть. По служебному мобильному никто не отвечал. Хотя я мог оставить сообщение или уведомить о своем звонке с помощью эсэмэски, что, безусловно, обнадеживало.
Дома телефон несколько минут звонил в пустоту, после чего тоже включался автоответчик, вещавший по-английски голосом шестилетнего сына Адама Тома: «Привет, Голдбергов нет дома. По не расстраивайтесь, мы скоро вернемся и перезвоним вам, если сможем». Далее слышалось хихиканье, треск, после чего тот же детский голос напоминал мне, что в экстренных случаях я могу дозвониться до главы семьи Голдбергов по номеру его личного мобильного телефона. Снова треск и далее шепотом: «What's your mobile number, Daddy?»[9]
Потом ребенок громко объявлял еще один номер, до сих пор мне неизвестный. Однако и по нему приветливый механический голос уведомлял, что «абонент временно недоступен». Никакого сообщения оставить было нельзя, зато предлагалось перезвонить позже. «This number is temporarily not available, please try again later»,[10] — сухо повторял голос, а я скрежетал зубами.
Утром уже из издательства я послал электронное письмо на адрес его литературного агентства в надежде, что Адам, где бы он ни находился, проверяет свой ящик.
Дорогой Адам! Я пытаюсь связаться с тобой по всем каналам. Где ты? Случилась катастрофа! Пожалуйста, перезвони мне немедленно, лучше на мобильный. Речь идет о нашем авторе Роберте Миллере, которому надлежит объявиться в Париже. Всего доброго!
Твой Андре.
Минутой позже пришел ответ, и у меня отлегло от сердца, пока я не прочитал его:
К сожалению, меня нет в офисе. В случае крайней необходимости вы можете связаться со мной по номеру…
