Ознакомительная версия.
— Впрочем, это не имеет значения, — говорит он. — К этому мы как-нибудь после вернемся. А прямо сейчас я хочу знать, что вы, черт возьми, сделали с этой кока-колой? Скажите мне! Бога ради, скажите!
— Точно я не знаю, — говорю я. — Сперва эта кока-кола была похожа на… короче, вкус у нее был не очень, и я подумал, что не мешало бы малость ее подлечить, понимаете?
— Вкус был не очень! Господи спаси и помилуй! Вот дебил! Да ведь это было говно! Самое настоящее! Думаете, я этого не знаю? А вы сделали ее как минимум пригодной для питья. Есть у вас хоть малейшее представление, сколько что-то подобное может стоить? Миллионы! Миллиарды! Ну, давайте же, постарайтесь вспомнить. Что там еще было… да, кстати, как вас зовут?
— Гамп, — говорю. — Форрест Гамп.
— Итак, Гамп… ну-ну, давайте же, напрягитесь. Давайте медленно-медленно повторим все то, что вы сделали с этим напитком. Покажите мне, что вы в него положили.
Так я и сделал, только вот не смог вспомнить всего. Я достал какие-то из тех банок, бутылок и тому подобного и попытался снова проделать все то же самое, но так, как надо, у меня уже ни в какую не получалось. Мы пробовали снова и снова — наверное, раз пятьдесят. Было уже далеко за полночь, но всякий раз старина Альфред сплевывал напиток и говорил, что это совсем не как моя первая проба. Миссис Хопвелл тем временем пила свой примерно двадцатый джин с апельсиновым соком.
— Вы кретины, — говорит она как-то раз. — Нет никакого способа сделать это говно хоть чуточку лучше. Черт, почему бы нам всем троим не лечь в постель и не посмотреть, что из этого получится?
— Заткнись, Элис, — говорит Альфред. — Неужели ты не понимаешь — это шанс, который выпадает только раз в жизни!
— То, что я предложила, — вот шанс, который выпадает только раз в жизни, — говорит миссис Хопвелл. Затем она отправляется обратно в комнату с зеркалами и начинает колошматить в гонг. Наконец Альфред прислоняется к холодильнику и хватается руками за голову.
— Знаете, Гамп, — говорит он, — это просто невероятно. Вы вытащили меня из пропасти поражения только затем, чтобы снова туда бросить. Впрочем, я еще не закончил. Я намерен вызвать полицию и опечатать эту кухню. А завтра мы соберем здесь весь персонал, чтобы упаковать каждую мыслимую ерундовину, которую вы могли положить в этот напиток, и отправить все это дело в Атланту.
— В Атланту? — спрашиваю.
— Да, Гамп, клянусь вашей жопой. И самым бесценным пунктом среди прочих будете вы сами.
— Я? — спрашиваю.
— Чертовски верно, Гамп. Ваша большая задница отправится в нашу лабораторию в Атланте, чтобы помочь нам как следует со всем этим разобраться. Только подумайте, Гамп. Сегодня Атланта! Завтра весь мир!
Лицо миссис Хопвелл пьяно улыбалось мне из окна, когда я уходил, и, хорошенько все это обдумав, я почувствовал, что впереди меня как пить дать ждет беда.
Той ночью я вернулся обратно к миссис Каррен и сразу же позвонил Вазелину в его мотель насчет того, что я больше не намерен размещать энциклопедии в домах у людей.
— Вот, значит, Гамп, как ты платишь мне за всю мою доброту! — говорит он. — Ударом в спину! Проклятье, мне следовало бы догадаться. — И напоследок он выдает мне уйму всякого дерьма, а потом просто вешает трубку. Ладно, по крайней мере, я от него отделался.
К тому времени, как я со всем этим заканчиваю, малыш Форрест, понятное дело, давно спит в своей постели, и миссис Каррен спрашивает меня, что происходит? Я говорю ей, что увольняюсь из этого энциклопедического бизнеса и отправляюсь в Атланту помогать Альфреду делать новую кока-колу. Еще я говорю, что, по-моему, просто должен это сделать, учитывая ту уйму денег, которая нам потребуется, чтобы обеспечить малышу Форресту небольшую поддержку в смысле дохода. Миссис Каррен со мной соглашается, только она думает, что перед отъездом я должен поговорить с малышом Форрестом и в точности объяснить ему, кто я такой, раз его мама и папа теперь померли. Я спрашиваю, не думает ли она, что лучше ей самой все это объяснить, но миссис Каррен говорит, что не думает.
— Мне кажется, Форрест, иногда приходит время, когда человек должен брать ответственность на себя, и сейчас как раз такое время. Возможно, это будет непросто, но вы должны это сделать. И вы должны сделать это как полагается, потому что скорее всего это оставит у него неизгладимое впечатление.
Вообще-то я понимаю, что тут миссис Каррен права, но это вовсе не то, чего я с нетерпением ожидаю.
На следующее утро я встал пораньше. Миссис Каррен приготовила мне тарелку каши и помогла упаковать чемодан. Альфред сказал вчера, что заберет меня ровно в девять утра, а потому мне прямо сейчас требовалось переговорить с малышом Форрестом. Когда он закончил завтракать, я позвал его на веранду.
— Мне тут нужно ненадолго уехать, — говорю, — а есть несколько вещей, которые тебе лучше узнать, прежде чем я уеду.
— Каких вещей? — спрашивает он.
— Ну, перво-наперво я не знаю, сколько буду отсутствовать, а потому хочу, чтобы ты хорошо себя вел с миссис Каррен, пока меня не будет.
— Она моя бабушка, — говорит малыш Форрест. — Я всегда хорошо себя с ней веду.
— И я хочу, чтобы ты как следует занимался в школе и ни в какие переделки не попадал, понимаешь?
Тут он вроде как нахмурился и как-то странно на меня смотрит.
— Послушай, ты не мой папа. Почему ты мне тогда обо всем этом говоришь?
— Думаю, как раз об этом я с тобой потолковать и хотел, — говорю. — Понимаешь, на самом деле я твой папа.
— Никакой ты мне не папа! — орет мальчуган. — Мой папа лежит дома и болеет. А как только он выздоровеет, он приедет меня забрать.
— И об этом, Форрест, я должен тебе кое-что сказать, — говорю. — Твой папа уже никогда не выздоровеет. Он теперь с твоей мамой, понимаешь?
— Нет, он дома! — кричит малыш Форрест. — Бабушка говорит, он совсем скоро приедет за мной! Со дня на день.
— Твоя бабушка ошибается, — говорю. — Понимаешь, он заболел совсем как твоя мама и не выздоровел. А потому я теперь должен о тебе позаботиться.
— Ты!.. Это неправда! Мой папа приедет!
— Вот что, Форрест, — говорю. — Послушай меня хорошенько. Я не хотел тебе этого говорить, но я должен. Я твой настоящий папа. Твоя мама давно-давно мне про это сказала. Но ты жил с ними, а я был просто… ну, вроде как бродяга, и тебе было лучше оставаться с ними. Но понимаешь, теперь их уже нет, и никто, кроме меня, о тебе не позаботится.
— Ты врун! — говорит малыш Форрест и принимается колотить меня своими маленькими кулачонками, а потом начинает плакать. Я знал, что он заплачет, и теперь в первый раз это увидел, но прикинул, что сейчас для него так лучше, — хотя я по-прежнему не думал, что он все понимает. Лучше бы я сделал все что угодно, только не это.
— Форрест говорит тебе правду, малыш. — Все это время миссис Каррен стояла в дверях. Теперь она вышла на веранду, взяла мальчика и прижала его к себе.
— Я не хотела сама тебе обо всем рассказывать, — говорит она, — и попросила Форреста сделать это за меня. Я должна была тебе рассказать, но просто не могла.
— Это неправда! Неправда! — кричит он, а потом начинает биться и рыдать. — Вы вруны! Вы оба вруны!
Как раз в этот самый момент большой черный лимузин подкатывает к дому по улице, и Альфред машет мне, чтобы я выходил и забирался туда. Я вину, как из окна у заднего сиденья мне ухмыляется лицо миссис Хопвелл.
Тогда я беру чемодан и иду по тротуару к машине, а позади только и слышно, как малыш Форрест орет: «Врун! Врун! Врун!» Если это именно то, что миссис Каррен имела в виду, когда говорила, что на малыша Форреста правда произведет «неизгладимое впечатление», то я очень надеюсь, что она ошибается.
Так или иначе, отправились мы в Атланту, и всю дорогу миссис Хопвелл хватала меня за ляжки и все такое прочее, а старина Альфред, тот все просматривал какие-то книжки и бумажки и без конца сам с собой разговаривал. Когда мы прибыли к зданию штаб-квартиры компании «Кока-кола», там нас приветствовала целая толпа, а когда я туда вошел, все принялись жать мне руку и хлопать по спине.
Меня провели по длинному коридору к двери с табличкой: «Научно-исследовательская лаборатория. Совершенно секретно. Не входить». Когда мы туда вошли, меня чуть кондрашка не хватила! Там оборудовали целую кухню в точности как у миссис Хопвелл — вплоть до тех самых бокалов, из которых я кока-колу пил.
— Все здесь до мельчайших деталей соответствует тому, что вы, Гамп, оставили в Мобиле, — говорит Альфред. — Нам от вас нужно только одно. Вы должны сделать то же самое, что вы сделали, когда приводили в порядок ту кока-колу. Постарайтесь припомнить каждый шаг, который вы тогда сделали, и подумайте хорошенько, потому что от этого может зависеть судьба всей компании.
Ознакомительная версия.
