— А ты веришь, что космический разум истребляет ненужных людей?
— Не верю, — ответил Георгий. — Хотя ему и следовало бы кое от кого избавиться. Спи. Если будешь хорошо себя чувствовать, завтра поедем кататься на катере к островам. А через пару дней мы с тобой отправимся в Барселону и дальше по побережью. Там живописные места — скалы, виноградники… Я иногда думаю — выйду на пенсию, куплю себе ферму где-нибудь в Нормандии. Простой комфортабельный дом с черепичной крышей. Заведу собаку, лошадь… Буду писать мемуары.
— Заведи тоже меня, — пробормотал Игорь сквозь дрёму. — Я могу кормить собаку и лошадь. Или готовить еду.
— Ну нет, тебе это не подойдет. Ты будешь ещё молодой мужчина, а я превращусь в ворчливого деда, выжившего из ума. Я и сейчас уже совершаю одну глупость за другой.
— Я тоже твоя глупость?
— Конечно.
— Самая большая? — пробормотал Игорь, чувствуя, как погружается в сон.
— Ну-ну, не обольщайся, — ответил ему уже далекий голос.
Ласкала мать мальчишку и баюкала:
Вот вырастешь и на четверке, в пурпуре
Поедешь в город, как Мегакл, твой дяденька.
Я ж говорил: вот вырастешь и коз в горах
Пасти пойдешь, как твой отец, кожух надев.
Аристофан
Радик, Добрыня и Кот ели суши, девушки — фруктовые салаты. Китти выскочила навстречу, обвила длинными руками.
— Мааакс!.. Какой ты стал мачо, такой загоревший весь… Прямо ковбой. А мы уже заждались.
Он сел к ним, заказал себе зеленый чай и пирог.
— Ну, рассказывай, как Мексика?
— Кактус жрал? Проперло?
— Как она, первая встреча с Мескалито?
Подружка Китти, Вика по прозвищу Румпель, поморгала влажными оленьими глазами.
— А Мексика это где, в Африке?
— Если я когда-нибудь женюсь, то только на тебе, — пообещал ей Андрей Добрынин, будущий владелец крупного мебельного производства.
Котов обернулся к Максиму.
— А мы же тоже с Жирным круизинг совершили, по Средиземноморью. Одиссея с Илиадой в одном термосе. Масса впечатлений. Короче, кто ищет — тот нарвется.
— Масса кала, — хмыкнул Радик Кочетков, сын хозяина сети продуктовых супермаркетов. — Встали, пожрали, выпили, задрыхли. Вечером нажрались на той же вонючей палубе или в убитом баре, поеблись с официантками, задрыхли. Как в больнице, всё по расписанию. А вокруг одна вода — топись, сколько влезет.
— Тут, что ли, другая херь?
— Тут хоть пёзды разные… И, главное, на берег выйдешь — тебя всё тащат по церквям и кладбищам, как будто мы какие-то старухи Изергиль. Могила Бродского, могила Дягилева, могила Васи Суходрищева… Венеция эта вонючая… гондолы, бля!
— Не выражайся при дамах, Жирный. Твоя проблема в том, что тебе с детства не привили никаких понятий о духовности, — проговорил Кот, разглядывая свои блестящие ногти. — Поэтому ты не умеешь наслаждаться такими простыми на первый взгляд, но, по сути, вечными явлениями, как море, звездное небо надо мной, анальный секс… Ты животное, Жирдяй, поэтому жри свой компост и не хрюкай.
— А вот это видал? — Радик поднес к лицу Котова кукиш. Тот поморщился.
— Что ты хочешь сказать этим жестом?
— Что я ебал тебя с твоей духовностью.
— Вот только не нужно выдавать желаемое за действительное.
Китти выбирала ложечкой фрукты из хрустальной вазочки и строила глазки Максиму. Белокожая брюнетка, тонкая и легкая, она была похожа на слетевшую с цветка царицу эльфов. Прошлой осенью, когда Катя только пришла работать в «Фэшн-Хаус» к Дорошевскому, Максим почти влюбился в её бескрылую хрупкость. Но отношения закончились, не успев толком начаться — какие-то поцелуи наспех, секс в машине… Потом Максим уехал в Манчестер, и она переключилась на Кота — Андрея Котова, который в их компании выступал в амплуа «самого умного». Его отчим был преуспевающим юристом, а мать занималась сделками с недвижимостью.
— Макс, ну ты хоть расскажи, как съездил? — проворковала Китти, прибавляя в обертоны голоса ещё каплю сдержанной страсти, словно ваниль в тесто для пирога. — А то сидит такой весь загадочный, молчит…
— Он проник в тайное учение Дона Хуана, — предположил Котов.
— Я просто перевариваю семейный обед, — возразил Максим, отпивая глоток чая. — А это довольно тяжелое блюдо.
— А вон девчонки идут, — внезапно вскрикнула Вика, показывая сквозь стеклянную стену ресторана на двух девушек. — Это новенькие, сейчас вас познакомим.
— А ты в теме, Макс, как Жирдяй свою вольвицу расхуячил по накурке? — вскинулся Добрынин, как всегда равнодушный к пополнению женских рядов компании — не столько из-за отсутствия интереса, сколько из-за пресыщенности этой приправой.
— Да, сука, по такой накурке за руль сел! — заржал Радик. — Еду, бля, меня распирает! А потом такой выворачиваю и правым боком вхожу в фуру, по колесу… ну меня крутануло в карусель… прикинь, стою уже на обочине, а меня прёт! Люди такие подбежали — типа, плакать надо, а я прусь как лошадь в цирке.
— Знакомьтесь, Таня и Лиза, — представила подружек Вика. — А эти веселые и симпатичные ребята — Андрей, Радик, ещё Андрей и Максим. Да садитесь, чего вы как не родные? И желания загадывайте между двух Андреев — стол-то круглый.
— Ну, какие расклады у нас? — спросил Кот, оценивающе оглядывая новеньких. — Ты прозвонил Симе, Жирный? Едем?
— А я лично тут бы ещё посидела, — заявила Вика. — Тут приятненько и вообще.
— Это, кстати, Макс Измайлов, — улыбнулась одной из новых подружек Китти. — Ты же его ещё не видела? Скажи, на папу похож?
— Да, офигенно похож.
— Всё, кроме ориентации.
— Ой, Макс, а ты уже знаешь про… ну, про Игорька? — Китти заморгала пушистыми ресницами.
— Вау, это же хит сезона! Реалити-шоу, просто сериал! Мы все припухаем по-тихому! — Вика со звоном бросила ложечку в блюдце.
— Подожди, дай я расскажу, — перебила Катя.
— Нет, дай я, я живой свидетель! Это же в кино надо было снимать! Мальчика уже фактически уволили, а Измайлов заходит в гримерку, весь такой элегантный, весь в «Армани», у нас челюсти отвисают медленно… И таким царственным жестом всех оглядывает. И полное молчание! И тут мы все понимаем, что мальчик просто сработал по-умному и пошел без разговоров за ним.
Китти засмеялась серебристо.
— Ага, и в понедельник его привозят утром на измайловском мерсе. Вот такие синячищи под глазами, на шее засос.
— Да он и сейчас по понедельникам никакущий! Вечно спит на лавке в раздевалке.
— Зато у него теперь и личные проекты, и весь оделся, и Василий с ним сама любезность. И в Испанию его свозили. Как говорится — побрила шубку, получила замшевое пальто.
Максим почувствовал легкую тошноту, вспомнив испанское вино — «молодое, нынешнего урожая».
— Ну, я не согласна, — капризно скривила губки Китти. — Все не так пошло. Измайлов охуительный мужик. В нем деньги — совсем не главное. Конечно, мальчик повелся, он же вообще маргаритка, ничего не видел в жизни. А тут тебе подарки, рестораны, поездки, любовь-морковь.
— Хочешь так думать — дело твоё. А я так уверена, что он далеко не такой наивный лошок, каким представляется.
— Слышь, Максимен, а у тебя папахен что… из наших, что ли? — запоздало удивился Добрыня.
Котов поднял вверх палец.
— И сказал Господь: вопль Содомский и Гоморрский, велик он, и грех их, тяжел он весьма.
— Да ладно, что такого-то, — возразила рыженькая Лиза. — Ну, нравятся ему парни. Может себе позволить. Все взрослые люди, криминала нету.
— Воеводин, кстати, несовершеннолетний, — заметила Вика. — Ему восемнадцать будет только в декабре.
— Главное, пришли такие, обсуждают свои дела, — пробормотал Радик, вытирая рот. — И кто это тут «из наших»? Я лично не из этих, если кто ещё не в курсах.
— Я тоже не понимаю, о чем вы говорите, — сказала четвертая подружка. Всё это время она напряженно молчала, оглядывая их компанию с явным неодобрением.
— Да, ты же не знаешь Измайлова! Таня просто не из агентства, она в клубах выступает.
— Стриптизерша?
— Кстати, он мне внешне совсем не нравится, — Вика никак не могла оставить предыдущую тему. — Вообще не в моем вкусе. Хотя я признаю, что данные хорошие, но совершенно не моё.
— Оно и не твоё, — снова засмеялась Китти. — Кстати, видно, что у него будет пик внешности года через четыре, когда тело и лицо подкачается, углы всякие уйдут… А как человек он, кстати, неплохой.
— Всё — хуета и томление духа, — подытожил тему Котов. — Пора нам ехать в Холмогоры.
— Я не стриптизерша, — вдруг возвысила голос четвертая девушка. — Я певица, выступаю с джазовой программой…
