Ознакомительная версия.
– Ясно, – отвечал мне нестройный хор.
Назавтра все принесли из дому образцы опровержений и отпирательств, не такие гротескные, как мои, но достаточно выразительные. Все пятеро учеников усвоили урок.
Первой выступила Майя Фрезия:
– Мы как редакция примем к сведению опровержение, но уточним, что опирались на данные прокуратуры и на факт открытия судебного расследования. О том, что Наоборотти был оправдан и очищен от всяких подозрений, читателя мы не информируем. Читателю, в частности, также неизвестно, что данные прокуратуры никогда не подлежат разглашению, и следовательно, не доказуемы ни их происхождение, ни их подлинность… Вот мое домашнее задание, господин Симеи. Однако позвольте мне сказать, что все это, как бы точнее выразиться, большая мерзость.
– Ну что вы, радость моя, – промурлыкал Симеи. – Еще худшая мерзость – когда в газете вообще не проверяют источники. Но я, да, я согласен, что лучше не давать вообще никаких справок, ибо их, не ровен час, могут и проверить. Лучше всего не утверждения, а инсинуации. Инсинуируя, мы ничего определенного не утверждаем. Только наводим тень подозрения на опровергателя. Например: «Охотно принимаем к сведению опровержение, и все же, по имеющимся у нас сведениям, господином Наоборотти… Кстати, тут всегда пишите только «господин». Не «сенатор», не «профессор», не «доктор»: самое страшное ругательство в нашем государстве – «господин»… Господином Наоборотти направлено множество опровержений в самые разные газеты. Видимо, он предается этому занятию двадцать четыре часа в сутки… Наоборотти, конечно, и по этому поводу не преминет послать нам еще одно опровержение, но мы его уже не напечатаем или напечатаем с грустным комментарием, что господин Наоборотти не способен остановиться. И читатель уверится, что перед нами параноик. Сами видите: инсинуация – расчудесное средство. Мы сообщили, что Наоборотти писал в разные газеты, и это утверждение крыть нечем. Писал же! В самих фактах, может быть, ничего такого не было, но из них делаются выводы. Инсинуация еще хороша тем, что опровергнуть ее нельзя.
Засим мы перешли к мозговому штурму (по выражению Симеи). Каждый что-нибудь предлагал. Палатино, который до сих пор работал в сфере ребусов и загадок, предложил отвести в газете, наряду с программами телевидения, прогнозами погоды и гороскопами, полполосы на ребусы.
Симеи вскричал:
– Гороскопы! Господи, чуть было их-то не забыли! Это же самое первое, что ищут читатели в газете! Точно, точно! Синьорина Фрезия, вот вам первое задание. Полистайте-ка там всякие журналы и газеты, где печатают гороскопы, выпишите формулировки. Берите только оптимистичные предсказания. Читатели не любят гороскопов, которые предрекают им на завтра тяжкую смерть от рака. Нам нужны универсальные прорицания, такие, чтобы подошли всем. Читательница-пенсионерка не поверит прогнозу о встрече с пылким молодым женихом. Для нее лучше формулировать так: козерогу выпадет в наступающем месяце получить известие о приятной неожиданности. Это сойдет и для школьницы перед экзаменом, и для перезрелой невесты, и для бухгалтера (прибавка жалованья). Да-да, Палатино, помню. Отдел шарад и загадок. Что предлагаете? Кроссворды?
– Кроссворды хорошо бы, – послышался голос Палатино. – Но в нашей стране в кроссвордах можно спрашивать только «Открыватель теории относительности», и то я не вполне уверен, что они предложат ответ «Эйнштейн» и сумеют написать его правильно… Вот за границей – там без всяких скидок. Там и вправду хитро закручивают. Я сам видел у французов: «Друг белых одежд» – «Кандидат». Это класс! Нам еще расти и расти до них. До французов.
– Не про нашу честь, – перебил его Симеи. – Нашего читателя не надо беспокоить такими сложными дознавательствами. Нет, ему по-простому. Открыватель теоремы про штаны, муж Евы, мать теленка.
Тут заговорила Майя с какой-то полудетской улыбкой, будто предлагая розыгрыш. Кроссворды, сказала она, это конечно. Но читателей нервирует дожидаться следующего номера, чтобы проверить ответы. Так можно сделать вид, будто в предыдущих номерах были напечатаны загадки, и давать на них ответы. Что-то вроде конкурса идиотских ответов на идиотские вопросы.
– Мы на лекциях так развлекались, – продолжала Майя. – Почему бананы растут на деревьях? Потому что, если бананы росли бы на грядке, их бы съели крокодилы. Почему лыжи скользят по снегу? Потому что, если лыжи бы скользили по паюсной икре, это был бы спорт для миллионеров.
Палатино тут же подхватил:
– Почему Цезарь перед смертью произнес «И ты, Брут»? Потому что на него напал не Сципион Африканский. Почему мы пишем фразы слева направо? Потому что в обратном случае фразы начинались бы с точки.
Другие тоже оживились, вступил даже Браггадоччо:
– Почему пальцев десять? Потому что, если пальцев было бы шесть, было бы только шесть заповедей и не запрещалось бы воровать. Почему Господь всецело совершенен? Будь он всецело несовершенен, это был бы мой двоюродный брат Густаво.
– Хватит, – вмешался Симеи. – Не забывайте, что читатели не читали всяких ваших, как там их, сюрреалистов. Читатели примут все за чистую монету и решат, что мы тут ненормальные. Давайте, коллеги, относиться с серьезностью.
Рубрику «Почему да отчего…» решили не открывать.
Может, и напрасно.
Но одно могу сказать: я стал присматриваться к Майе Фрезии попристальнее. Если она такая веселая, то, решил я, она должна быть и симпатичной. Она и была, если вглядеться, по-своему симпатичной. Минуточку, что значит «по-своему»? Попросту симпатичной.
Я заинтересовался.
Майя же, явно расстроенная, что ее предложение не принято, тем временем подбросила еще одну идею, и опять оригинальную:
– Скоро выйдет лонг-лист очередной премии «Стрега». Мы это будем освещать, да?
– Да что вы, молодые, все про культуру да про культуру… Хорошо еще, что вы без высшего образования. Иначе, боюсь, не спастись бы нам от критического обозрения длиной страниц не меньше чем в пятьдесят.
– Я, да, без высшего образования, но книги читаю.
– Мы не можем позволить себе масштабные культурные программы. Сами понимаете, наш потребитель вообще не читает книг. Он читает спортивные газеты. Но, я согласен, уважающему себя изданию нужно иметь полосу… Не то чтобы литературную… Но, допустим, «Культура и зрелища». Конечно, стоящие явления должны будут на ней освещаться. Но имейте в виду, преимущественно в форме интервью. Интервью с автором. Самое спокойное и мирное, что бывает. Ни один автор о собственной книге плохо не отзывается. Значит, читателю не грозят распри по художественным поводам. Кстати, очень важно, как подбираются вопросы. Не стоит выспрашивать чересчур подробно о книге. И стоит, наоборот, как можно больше выспрашивать о личной жизни писателя (или тем более писательницы) с их человеческими слабостями и странностями. Синьорина Фрезия, вы имеете богатый опыт по устройству вот-так-сюрпризов. Предложите нам какое-нибудь интервью, разумеется, вымышленное, с кем-нибудь из модных писателей, с выходом на любовную тематику, с выходом на сегодняшнюю, или на худой конец на давнюю, подростковую любовь, что-нибудь такое, с парой колючих шпилек в адрес писателей-конкурентов. Пусть эта книга, черт бы ее побрал, предстанет перед публикой в возможно более наглядном ракурсе. В таком, чтоб содержание дошло до каждой домохозяйки. Чтобы эти домохозяйки не комплексовали. Никто теперь не догадается, прочли они книгу или нет. Да и кто читает книги после того, как уже прочел рецензию? Зряшная трата времени. Рецензенты тоже не читают их. Хорошо, если их читал сам автор. Есть такие книги, что по ним и того не скажешь.
– Господи боже, – охнув, побледнела Майя Фрезия, – я считала, что избавилась от вот-так-сюрпризов…
– Да? Может, думали, что я вас пригласил писать статьи по экономике, международной политике?
– Не знаю… Я надеялась…
– Ну, в общем, нечего упираться, попробуйте свалять что-нибудь, мы все тут верим в вас и верим, что у вас обязательно получится.
Помню, все началось с того, что Камбрия сказал:
– Слышал я, это, по радио, что ученые выяснили, от смога уменьшается член. У молодых поколений. Это напрямую затрагивает не только молодую поросль, но и самолюбие отцов. Отцы всегда гордятся параметрами своих наследников. Я помню, когда родился мой, мне его показали в роддоме через стекло, и я сказал, ну и мошна у него, ничего себе! Побежал хвастаться перед сотрудниками.
– У любого новорожденного большая мошонка, – сказал Симеи. – И все отцы в восторге от этого. И еще не забывайте, что в роддомах довольно свободно обращаются с клиническими картами, и тот, которого вы видели тогда на расстоянии, вполне мог быть и не вашим сыном, при всем моем почтении к вашей мадам, разумеется.
– Отцов это касается, вообще, и в прямом отношении. Даже и у взрослых усыхает как будто бы, – продолжал Камбрия. – Если распространится слух, что, загрязняя планету, мы уменьшаем не только поголовье китов, но и свою, извиняюсь, пипиську, думаю, мир захлестнет великая экологическая революция.
Ознакомительная версия.
