Позвонила Тому, чтобы узнать его мнение, в особенности по поводу того, стоит ли мне позвонить Даниелу на выходных.
– Не-е-е-е-ет! – завопил Том.
Он задал мне кучу вопросов-тестов – например, как Даниел вел себя последние несколько дней, когда, послав открытку, не получил от меня никакого ответа. Я сообщила, что мне показалось, будто он держался кокетливее, чем обычно. Директива Тома: подождать до следующей недели и оставаться в стороне.
* * *
18 февраля, суббота
126 фунтов, порций алкоголя – 6, сигарет – 6, калорий 2746, угаданных чисел в лотерейном билете – 2 (оч. хор.).
Наконец я поняла суть маминой и папиной проблемы. Я уже начала подозревать, что события развиваются по сценарию, основанному на постпортугальских настроениях и сильно осложненному Днем святого Валентина. Я всерьез опасалась, что открою «Санди пипл» и обнаружу там фотографию, на которой мама, щеголяя высветленными локонами и обтягивающей кофтой леопардовой расцветки, сидит на диване с неким парнем в застиранных джинсах по имени Гонсалес и объясняет, что, если ты действительно любишь человека, сорокашестилетняя разница в возрасте не имеет значения.
Сегодня она попросила меня пообедать с ней в кафетерии универмага «Дикенс и Джонс», и я спросила прямо в лоб, есть ли у неё кто-то.
– Нет. Никого у меня нет, – ответила она, уставившись вдаль смелым и меланхоличным взглядом, который, я могу поклясться, она слизала у принцессы Дианы.
– Ну и почему же тогда ты так жестоко поступаешь с папой? – поинтересовалась я.
– Дорогая, все дело лишь в том, что, когда твой отец ушел на пенсию, я осознала, что потратила тридцать пять лет без отдыха на то, чтобы содержать в порядке его дом, растить его детей…
– Мы с Джеми и твои дети тоже, – обиженно вставила я.
– …и его-то работа закончилась, а моя все продолжалась, и в точности то же самое я чувствовала и раньше, когда вы были маленькими и наступали выходные. У человека всего одна жизнь. Я просто приняла решение изменить ситуацию и провести остаток жизни в заботах о себе самой, для разнообразия.
Идя платить в кассу, я обдумывала мамины слова и старалась, как феминистка, понять мамину точку зрения. И тут мой взгляд упал на высокого мужчину представительного вида, с седыми волосами, в кожаном пиджаке европейского стиля, с кейсом в руках, таким, какие обычно носят джентльмены. Он заглядывал в кафе, постукивая по наручным часам и вопросительно поднимая брови. Я быстро обернулась и успела увидеть, как мама артикулирует: «Подожди минутку» – и виновато кивает в мою сторону.
В тот момент я не стала ничего говорить маме, просто попрощалась и ушла, а затем потихоньку вернулась и стала следить за ней, дабы удостовериться в том, что я ничего не нафантазировала. Так и есть, через какое-то время я увидела, как мама бродит по парфюмерному отделу в компании с высоким красавцем, брызгает все что попало на запястья, подносит их ему к носу и кокетливо смеется.
Вернулась домой и услышала на автоответчике послание от моего брата Джеми. Сразу же перезвонила ему и все рассказала.
– Ради бога, Бридж, – расхохотался он. – Ты так повернута на сексе, что если увидишь, как мама принимает причастие, то решишь, что она заигрывает с викарием. Ты получила в этом году хоть одну открытку?
– Конечно, да, – сердито ответила я.
Джеми снова захохотал, а потом сказал, что ему надо идти, потому что они с Беккой собираются в парк заниматься тай-цзи.
* * *
19 февраля, воскресенье
125 фунтов (оч. хор., но исключительно из-за волнения), порций алкоголя – 2 (но сегодня воскресенье), сигарет – 7, калорий – 2100.
Позвонила маме, чтобы предъявить ей обвинение во встречах с пожилым красавцем, с которым я её видела после нашего ланча.
– А-а-а, видимо, ты имеешь в виду Джулиана, – пропела она.
И этим она тут же себя выдала. Говоря о своих друзьях, мои родители никогда не называют их по именам. Это всегда Юна Олконбери, Одри Коул, Брайан Эндерби: «Ты же знаешь Дэвида Рикеттса, дорогая, – он женат на Антее Рикеттс, которая состоит в клубе „Лайфбоут“. Так они показывают, что в глубине души прекрасно знают, что я не имею ни малейшего представления о том, кто такая Мейвис Эндерби, даже если они собираются беседовать о Брайане и Мейвис Эндерби в течение ближайших сорока минут, как будто с четырех лет у меня никого ближе их не было.
Я сразу же поняла, что Джулиан не окажется участником какого-нибудь обеда в клубе «Лайфбоут» и у него не окажется жены, которая бы состояла в клубе «Лайфбоут», «Ротари» или в «Обществе друзей св. Георга». И ещё я почувствовала, что мама встретила его в Португалии, до того, как возникла эта проблема с папой, и он запросто может оказаться не столько Джулианом, сколько Хулио. Я чувствовала (надо смотреть правде в глаза), что Хулио и есть эта папина проблема.
Я высказала маме свое подозрение. Она все отрицала. И даже преподнесла мне искусно состряпанный сюжет о том, как Джулиан столкнулся с ней в Марбл-Арч, в универмаге «Маркс и Спенсер», так что она уронила себе прямо на ногу только что купленный деликатесный круазет, а потом напоил её кофе в «Селфриджес», из чего возникла крепкая платоническая дружба, протекающая исключительно на базе кафетериев в универмагах.
Странно. Когда люди бросают близкого человека из-за романа с кем-нибудь еще, неужели они думают, что будет лучше, если они сделают вид, будто у них никого нет? Неужели они так уверены, будто брошенному человеку будет легче считать, что его бросили просто потому, что не могли его больше выносить, а зато теперь у любимого существа есть все шансы недели через две встретить какую-нибудь высокую фигуру вроде Омара Шарифа с джентльменским кейсом, в то время как бывший возлюбленный проводит вечера, рыдая при виде забытой зубной щетки? Они похожи на тех людей, которые вместо правды изобретают ложь, чтобы оправдать себя, даже если правда лучше лжи.
Однажды я слышала, как мой друг Саймон отменял свидание с девушкой (в которую он был серьезно влюблен), потому что у него справа от носа вскочил прыщ и ещё потому, что он пришел на работу в нелепом пиджаке фасона семидесятых годов, поскольку все остальные вещи сдал в прачечную и не смог в перерыве забрать, так как прачечная в тот день не работала.
Между тем Саймону взбрело в голову наплести подруге, что он не может встретиться с ней, потому что к нему на весь вечер неожиданно приехала сестра и он должен её развлекать, а сдуру ещё добавил, что ему надо к утру просмотреть несколько видеокассет по работе. На что девушка напомнила Саймону, как он уверял её, что у него нет ни братьев, ни сестер, а также предложила приехать к ней и смотреть кассеты, пока она будет готовить ему ужин. Как назло, под рукой не было ни одной подходящей кассеты, так что Саймону пришлось выплетать ещё более сложную паутину лжи. Вся эта история закончилась тем, что девушка, твердо убежденная, что Саймон уже в день их второго свидания завел роман с кем-то еще, послала его ко всем чертям, и он провел незабываемый вечер в компании своего прыща и замшелого пиджака.
Я старалась доказать маме, что она говорит неправду. Но страсть так захлестнула её, что она утратила трезвый взгляд на все вещи без исключения.
– Ты и в самом деле становишься очень циничной и подозрительной, дорогая, – твердила свое мама. – Хулио – (Ага! Ага-ага-ага!) – просто мой друг. Должна же у меня быть какая-то своя жизнь.
Итак, выяснилось, что папа, чтобы угодить маме, переезжает в квартиру покойной бабушки Олконбери, которая находится в дальнем конце их сада.
* * *
21 февраля, вторник
Оч. устала. Папа звонил несколько раз до поздней ночи, чтобы просто поговорить.
* * *
22 февраля, среда
126 фунтов, порций алкоголя – 2, сигарет – 9, выступов жира – 8 (неожиданное и омерзительное открытие: никогда раньше не сталкивалась с этим фактом – сзади и на бедрах жир прямо-таки выпирает под кожей. Завтра нужно возобновить подсчет калории).
Том был совершенно прав. Я с головой погрузилась в проблемы своих родителей и так устала отвечать на звонки обезумевшего от горя папы, что вряд ли вообще замечала Даниела. И вот волшебный результат: он ходит вокруг меня кругами. Правда, сегодня я выставила себя круглой дурой. Я заскочила в лифт, чтобы спуститься за сэндвичем, и чуть не налетела на Даниела. Он беседовал с Саймоном из отдела маркетинга о каком-то футболисте, которого судья наказал за опасную игру после прострела в штрафную площадку.
– Вы слышали об этом, Бриджит? – обратился ко мне Даниел.
– О да! – соврала я, соображая, как бы прокомментировать данное событие. – Я считаю, что они поступили слишком строго. Конечно, нельзя играть с огнестрельным оружием, но он все же никого в результате не пристрелил, так что я не понимаю, из-за чего суд и вся эта шумиха.
Саймон уставился на меня как на сумасшедшую. Даниел какое-то время тоже пристально рассматривал меня, а потом расхохотался. Он смеялся и смеялся, пока они вместе с Саймоном не вышли из лифта, а затем обернулся и произнес:
