Ну ладно…
Алиса еще раз внимательно осмотрела свои пальцы с шикарным маникюром. Потом снова залезла в сумку и вынула плоско сложенный пластиковый пакет. Фирменный пакет «Кантри роуд». Ого! Дорогое место. Она вытряхнула содержимое на колени.
Женские вещи… Белье… Красное платье… Кардиган сливочного оттенка с одной большой деревянной пуговицей… Высокие бежевые сапоги… Небольшая шкатулка для украшений.
Белье тоже оказалось кремовое, с кружевными рюшами. У Алисы оно было весьма легкомысленное и ничем не примечательное: на трусиках резвились морские коньки, а лифчики были хлопковые, фиолетовые, с застежкой спереди.
Она вытянула платье перед собой и увидела, что оно на удивление красиво — простого покроя, из шелковистой ткани в мелкий цветок. Цвет кардигана точно вторил цвету рисунка.
Она взглянула на этикетку. Восьмой размер. Для нее слишком маленькое. Не ее это платье.
Она положила его обратно в пакет, открыла шкатулку, вынула тонкую золотую цепочку с большим топазом. На ее вкус, он был, пожалуй, великоват, но, приложив его к платью, она увидела, что сочетаются они как нельзя лучше. Хороший у тебя вкус, неизвестная.
Следующим оказался ее, Алисы, собственный золотой браслет от Тиффани, с подвесками.
Алиса произнесла: «Какими судьбами?» — вынула браслет, положила на запястье и тут же успокоилась, как будто Ник наконец-то приехал.
Он купил этот браслет на следующий день после того, как они узнали о ее беременности. Ему не следовало так тратиться, ведь перед ними маячила перспектива «сильнейшего финансового давления», как называл его Ник. Как-то так получалось, что любой расход по дому оказывался гораздо больше, чем они рассчитывали. Но Ник говорил, это можно списать на непредвиденные расходы, а туда можно отнести все что угодно. Ведь то, что они ждут ребенка, и есть самая настоящая неожиданность.
Орех был зачат в ночь на среду, но столь примечательное событие не было отмечено почти ничем, и даже секс не был ни особенно страстным, ни чересчур романтичным. В тот вечер по телевизору было нечего смотреть, Ник зевнул и сказал: «Надо бы прихожую покрасить», Алиса лениво отозвалась: «Давай лучше сексом позанимаемся», Ник опять зевнул и ответил: «Угу, хорошо». А потом они обнаружили, что в прикроватной тумбочке не оказалось презервативов, а потом и одному, и другому было уже совсем не до того, чтобы бежать в ванную и искать их там. Была самая обыкновенная среда, да и дело было всего лишь раз, ну и как-никак они были женаты. Им разрешалось заводить детей, хотя сейчас время для этого не совсем удачное. На следующий день Алиса все же нащупала презерватив у дальней стенки ящика — нужно было всего лишь засунуть руку подальше. Но дело было сделано. Орех уже был на пути к тому, чтобы стать человеком.
В тот день, когда восьмой подряд тест оказался положительным (на случай если с первыми семью было что-то не так), Ник пришел с работы, протянул ей завернутую в подарочную бумагу маленькую коробку с прикрепленной карточкой «Матери моего ребенка». А в коробке был этот самый браслет.
Честно сказать, он нравился ей даже больше, чем обручальное кольцо.
А еще честнее сказать, обручальное кольцо ей нисколько не нравилось. Она его почти ненавидела.
Об этом не знала ни одна живая душа. Это был ее единственный большой секрет, и она даже жалела, что, в сущности, он был совсем невинен. Кольцо было старинное, эдвардианское и принадлежало в свое время бабушке Ника. Алиса ни разу не встречалась с бабушкой Лав, грозной, но обожаемой (с весьма противным голосом). Четыре сестры Ника, которых он прозвал «чекушками», потому что они и правда были слегка чокнутыми, просто с ума сходили по этому кольцу и долго возмущались, что по завещанию оно отошло к Нику. Какая-нибудь из «чекушек» могла ни с того ни с сего схватить Алису за левую руку и высокомерно бросить: «Да, теперь таких нигде не найдешь!»
Алисе же оно казалось на редкость уродливым. Большой изумруд лепестками окаймляли мелкие бриллианты. Почему-то оно напоминало ей цветок гибискуса. Гибискус она никогда особенно не любила, но знала одно: половина девушек в мире, казалось, находили кольцо просто божественным и думали, что оно стоит целое состояние.
Но это было еще не все. Кольцо было самым дорогим из Алисиных украшений, а она постоянно все теряла. Это было обычное дело. Она возвращалась обратно по своим следам, вытряхивала мусорные корзины, звонила в бюро находок железнодорожных станций с расспросами, нет ли у них ее кошелька, солнцезащитных очков или зонтика.
— Только этого еще недоставало! — воскликнула Элизабет, узнав, что кольцо Алисы — это единственная в своем роде семейная ценность. — Ты хоть… ну, я не знаю… к пальцу его пришей, что ли.
Алиса почти и не надевала его, разве что на какое-нибудь важное событие или перед встречей с «чекушками». Она предпочитала свое свадебное, совсем простое, да и то не всегда. Драгоценности никогда не кружили ей голову.
А вот браслет от Тиффани она по-настоящему любила. Куда до него кольцу: он воплощал в себе все лучшее, что случилось с ней за последние годы, — Ника, ребенка, дом.
Она застегнула браслет, откинулась на белую больничную подушку, положила на живот рюкзак. Ей вдруг пришло в голову, что браслетов таких, наверное, куча и, вполне возможно, он чужой, ведь все остальное было не ее! И в то же время она точно знала, что браслет принадлежит ей.
Все больше сердясь, она мысленно обратилась сама к себе: «А ну! Вспоминай! И почему ты всегда такая глупая! Почему что-нибудь этакое всегда случается именно с тобой?»
Она яростно сунула руку в сумку и достала кошелек — прямоугольный, дорогой, блестящей черной кожи. Алиса озадаченно покрутила его в руках и заметила скромные буквы: «Гуччи». Ничего себе! Она открыла кошелек, и с водительского удостоверения на нее взглянуло ее же лицо.
Лицо — ее. Фамилия — ее. Адрес — ее.
Значит, и рюкзак тоже ее!
Фото, как водится в таких случаях, не отличалось четкостью, но видно было, что на ней белая блузка и что-то вроде длинных черных бус. Длинные бусы? С каких это пор ей стали нравиться длинные черные бусы? Волосы до плеч были подстрижены под «боб» и очень сильно осветлены. Она подстриглась! А ведь Ник взял с нее обещание, что этого никогда не будет. Алиса находила длинные волосы ужасно романтичными, хотя, когда она сказала об этом Элизабет, та саркастически хмыкнула и ответила: «В сорок лет нельзя обещать, что прическа у тебя будет как у четырнадцатилетней».
В сорок…
Ой…
Алиса положила руку за голову. Ей смутно вспоминалось, что вроде бы волосы у нее были затянуты в конский хвост; до нее не доходило, что сейчас он больше напоминает поросячий. Она нашарила эластичную ленту и запустила пальцы в волосы. Они были еще короче, чем на фотографии в правах. Интересно, нравится ли Нику такая стрижка. А сейчас нужно собрать все силы и взглянуть в зеркало.
Ну да, конечно, вот именно сейчас она очень занята. Спешить ни к чему…
Она положила права обратно и порылась в кошельке. В нем оказались разные кредитные и банковские карты на ее имя и, между прочим, золотая «Американ экспресс». Это что — всего лишь символ статуса тех, кто водит «БМВ»? Библиотечная карта… Страховой полис автомобилиста… Медицинский страховой полис…
Простая белая визитная карточка некоего Майкла Бойла, аттестованного физиотерапевта с практикой в Мельбурне. На обороте было написано от руки:
Алиса!
Мы устроились, все в порядке. Часто думаю о тебе и о хороших временах. Звони когда захочешь.
Целую, М.
Она бросила карточку на колени. Что еще за «хорошие времена», о которых так прозрачно намекает этот нахал Бойл? Ей не хотелось бы думать, что когда-то в Мельбурне она развлекалась с каким-то физиотерапевтом. И выражается так противно. Она представила себе лысого пузатого типа, с пухлыми руками и мокрыми губами.
Да куда же провалился этот Ник?
Может быть, Джейн забыла ему позвонить? В спортзале она вела себя как-то уж очень странно, уж очень. Алиса должна была бы сама ему позвонить и объяснить, что все довольно-таки серьезно и ей нужно, чтобы он сейчас же отпросился с работы. И как она раньше об этом не подумала? Ей остро захотелось самой взять в руку телефон и услышать ласковый знакомый голос Ника. Ей вдруг показалось, что они не разговаривали с незапамятных времен.
Она поспешно обвела глазами маленькую комнату — понятно, никакого телефона не было и в помине. Вообще ничего не было — только раковина, зеркало и плакат с пояснениями, как правильно мыть руки.
Мобильник! Вот что ей было нужно. Она совсем недавно обзавелась им. Он был старый, достался ей от отца Ника и работал вполне прилично, если не считать того, что обе его половинки удерживались резинкой. Что-то подсказывало ей, что теперешний ее телефон должен быть подороже, и когда она открыла молнию на кармане передней стенки сумки, то обнаружила, что так и есть: тонкий серебристый аппарат лежал именно там, как будто она заранее знала об этом. Знала? Она не сказала бы точно.
