— Пожалуйста, — Виктор протянул документы.
Сосед по купе оторвался от своего ноутбука, закрыл крышку и полез в карман пальто.
— Вазмите, пажалуста, — сказал он с довольно сильным прибалтийским акцентом.
— Всё в порядке. — Проводница вставила билеты в ячейки своей кожаной сумочки с множеством отделений и вернула паспорта мужчинам. Паспорт соседа тоже был темно-красного света, но явно не русский.
— Чай-кофе принесу чуть позже, — выходя из купе, сказала она и прикрыла дверь.
— Николас, — протянул руку сосед с дружелюбной улыбкой.
— Виктор, — улыбнувшись в ответ, он пожал руку соседу.
Рукопожатие было коротким, сильным и в то же время каким-то вежливым, интеллигентным, что ли. Вообще, человек излучал очень комфортное дружелюбие и уверенность в себе. Как будто профессор на лекции со студентами.
— Вы до Москвы едете, Виктор? — спросил он.
— Да, по работе, а вы?
— Ну нэт, я нэ по работе, – задумчиво ответил Николас, и Виктор так и не понял, он едет до Москвы или нет, но переспрашивать не стал. Да собственно, какая ему разница. Все эти вопросы риторичны и задаются только с целью нарушить неловкое молчание.
— Надолго? — не унимался сосед, совсем не к месту задав несуразный вопрос.
— Да нет, — уклончиво ответил Виктор, а Николас вдруг рассмеялся:
— Интэресный русский язык! Вы сказали да нэт, вот и как понять, да или нэт?
Виктор тоже улыбнулся.
— Вообще-то всё просто: второе слово «нет», поэтому оно отрицает первое да, а я, собственно, еду только искать работу, поэтому как повезёт. Может, останусь там, а может, в Череповец вернусь. Так что на пару дней, а может, чуть дольше, — это уже был, достаточно развёрнутый ответ, на, казалось бы, ещё один риторический вопрос.
— А живёте в городе Череповец? — спросил Николас. — Здесь разве нет работы?
— Работы валом, можно даже без выходных пахать, — в свою очередь рассмеялся Виктор и уже серьёзно добавил:
— Зарплаты другие. А вы сами откуда?
— Я из юга, — сказал Николас. — Родился в Греция, потом, когда вырос, учился в Лондон, сейчас живу на остров Крит, это в Средиземное море.
— Да знаю я, где Крит. Ничего себе, а я думал вы из Эстонии откуда-нибудь, судя по акценту. А в Череповце что делали?
— Много лет перед сейчас я жил здесь, в деревня на севере Вологодский область. Женщина у меня была. The girlfriend, — пояснил он. — Русский забывать стал, давно не говорил.
— Да нормально вы говорите. Ничего себе, а сейчас к ней в гости ездили? — спросил Виктор необычного собеседника.
— Да, на могилу был, — нахмурился сосед.
— Блин, сорри, сожалею. А давно она умерла? — участливо спросил Виктор.
— Да, давно, почти двадцать лет перед сейчас. Убили её, — грустно сказал Николас и посмотрел в окно. — Но это прошлое. — Он попытался сменить тему и снова спросил: — Так, значит, в Москве работа есть и дорого оплата, да?
— Да, пожалуй, дорого, — в тон ему ответил Виктор. — Раза в три больше, чем здесь.
— Тогда конечно, я вас понимай, вы молодой, энергичный, вам надо там, где много люди, много работа. И оплата много хорошо, — и он снова улыбнулся.
Виктор поймал себя на мысли, что общение с этим импортным соседом доставляет удовольствие, таким необычным он казался и таким позитивным. В дверь постучали, и к ним заглянула проводница Мария. На тележке у неё было несколько стаканов в подстаканниках с дымящимся чаем и белых чашечек с кофе.
— Чай, кофе? — осведомилась она.
— Мне кофе, please, — сказал Николас. — Сладкий и молоко.
— Молока нет, — каким-то обиженным тоном ответила Мария, поставила на стол чашку растворимого кофе и два бумажных пакетика сахарного песка.
— А мне чай, пожалуйста. — Виктор взял стакан в блестящем подстаканнике.
Когда дверь в купе закрылась, Николас сказал:
— Так подавали чай всегда, и много лет перед сейчас, в этих железный ручка.
— Подстаканник, — поправил Виктор, улыбнувшись.
Что-то шкодное было в этом акценте и ошибках в произношении слов. Он предложил один бутерброд Николасу, а сам развернул другой и начал есть. Николас поблагодарил и стал размешивать сахар в своём кофе, потом вдруг, как будто что-то вспомнил, полез в свою дорожную сумку и выудил оттуда красивую бутылку виски 0.7 и батончик швейцарского треугольного шоколада Toblerone. Виктор не особо хорошо разбирался в виски, но с первого взгляда было видно, что это реально дорогой напиток. Бутылка была початая, и содержимого там оставалось не больше половины.
— Хочу вас угостить, Виктор, это очень хороший виски, называется Balvenie, пробовали такой?
— Нет вроде. Ни разу перед сейчас, — улыбнувшись пошутил Виктор, взяв бутылку в руки.
На этикетке было написано «30 years», в ладонь легко ложилось пузатое горлышко.
— Я пробовал Ballantines, — сказал Виктор, — а такую ни разу.
Николас тут же замахал руками:
— Нет, нет, этот другой, этот виски лучше, если вы попробуйте, вам точно понравится. Только… — замешкался он, — нет этих… румок.
Виктор, улыбнувшись, встал:
— Минуточку, схожу к Марии за румками.
Через пару минут он вернулся с двумя пустыми гранёными стаканами и поставил их на стол:
— Вот, только такие румки.
— Это хорошо, — улыбнулся Николас. — Главное не то, что изнаружи, а то, что изнутри.
— Что внутри, — поправил Виктор.
— Да, так. Я раньше лучше́е говорил по-русски. Давно. Теперь забывать стал, нет практики. — Открыв бутылку, Николас налил себе и Виктору.
— Да-а, такой виски не из гранёных стаканов пить. — Виктор поднял свой: — Будем здоровы.
— Чин чин, — подтвердил Николас, и они выпили.
Виктор отпил немного. Виски, конечно, был отменный, настолько мягкий и ароматный, что он даже не стал закусывать, а просто сидел и смаковал послевкусье.
— Хорошо пошло, так у вас говорят? — засмеялся Николас.
— Класс, суперское вино, — Виктор поднял два больших пальца вверх.
— Виски, — поправил Николас и по-гусарски налил ещё по полстакана.
Николас так запросто разлил с абсолютно незнакомым человеком полбутылки виски стоимостью тысяч под сорок, не меньше. Виктору было даже немного неловко.
— Давайте, мой друг, за всё хорошее, что есть в вашей большой стране, — сказал Николас.
Он отпил немного виски, развернул шоколадку и, поломав её на треугольники, отправил один в рот. Виктор тоже отпил немного и взял шоколадку.
— Шикарно просто, — вслух сказал он свои мысли.
— Да, gorgeous, — подтвердил Николас.
Доели бутерброды. За окном в темноте появился мост через реку. «Шексна», — подумал Виктор. Лёгкий хмель поднял настроение, стало весело. Проблемы стали казаться незначительными, а жизнь прекрасной. Вот такой алкогольный самообман.
— А вы долго жили с... Ну, в этой деревне? — спросил он у Николаса.
— Почти три года.
— Расскажете, как вам жизнь в российской глубинке?
— Чуть позже, — Николас вдруг стал серьезным. Он пристально посмотрел в глаза Виктору, как бы оценивая, говорить что-то важное или нет. Виктору вдруг стало не по себе от этого взгляда. Он увидел в этом человеке такую волю, такой характер, что холодок прошёл по телу, а на голове слегка зашевелились волосы, словно наэлектризованные. Да, это не кроткий, интеллигентный офисный работник, как ему показалось вначале, этот парень для достижения своих целей свернёт любую гору. Даже мелькнуло в голове: не гипнотизёр ли какой этот товарищ? Уж больно взгляд тяжёлый. Николас как будто прочитал мысли Виктора и улыбнулся самыми уголками губ.
— Вы верите в Бога? — внезапно спросил он.
Надо сказать, вопрос застал Виктора врасплох.— Как сказать. Что-то или кто-то там, может быть, и есть, — он невнятно указал рукой вверх. — Хотя как ты можешь верить в то, чего никто не видел? Нет, пожалуй, не верю.
Похоже, этот ответ вполне удовлетворил Николаса, и он продолжил:
— А десять заповедей знаете?
— Знаю. Наверное. Там не убей, не укради...
