Маленькая врушка! Текла на мои пальцы, стонала, а теперь… Р-р-р!
Дышу глубоко морозным воздухом, чувствую, как леденеет перегретая от наших игрищ спина.
В ушах ещё стоят её сладкие стоны, на губах остался вкус её губ. О, и эти охренительные троечки, которые так чётко и бесподобно легли в мои жадные руки.
А соски у неё, как я предполагал, розовые. М-м-м! Хочу! Хочу вернуться, нагнуть её уже не нежничая, и вые…, ладно, вылюбить до донышка!
Чтобы стонала до хрипов!
Очень громкая, несдержанная девочка! Как же этот Игорь упустил такую?
Но…
Холодным душем приходит воспоминание, как девочка соскочила в последний момент, когда это урод так неожиданно всплыл между нами. Теперь я его ненавижу ещё больше. Мерзкое чмо! Но ранит больше всего не это, а то, что девочка, похоже, ещё не перегорела этим мурлом.
Вспоминаю, как резко она сжалась, и взгляды эти стыдливые! Очень вовремя она вспомнила про стыд!
Это пиздец как нечестно! – хочется заорать мне на весь дом и снова всадить куда-нибудь кулак. А лучше не кулак, а всё же член! В её маленькую, тугую дырочку! И трахать, трахать, трахать…
А потом отлупить по спелой упругой заднице! И снова оттрахать!
Чтобы навсегда запомнила, что нельзя заводить до искр взрослых дяденек, а потом соскакивать в самый последний момент!
Не хотела она! Ага! Сначала мы ротик свой раскрываем, и ножки разводим, заманивая в свою слишком мокрую горячую пещерку, и грудь позволяем выгулять, а потом…
Курить хочу! Но… Сигареты остались внизу, а спускаться туда мне нельзя! Иначе эта маленькая садистка всё же получит сполна того, о чём выпрашивала своими стонами.
Зажмуриваюсь, ожидая, когда же спадёт хоть немного этот морок возбуждения. Так, Дымов, всё! Не думай, не вспоминай. Вот, на снег смотри!
Но даже снежинки напоминают о её нежной коже… И вот эти холмики наметённого снега на перилах, они же как её охуительная троечка…
И меня снова кроет, как пацана, подбрасывая всё выше.
Это проклятое наваждение!
Не выдерживаю, дёргаю молнию на джинсах, выпуская на волю дико ноющий член.
Смотрю на него с жалостью.
– Охладись немного, дружок, – стискиваю зубы от неприятных ощущений, глядя, как слегка покачивается всё ещё готовый на подвиги орган. – Всё, можешь падать. Отморозила нас с тобой Снегурка и отправила в нокаут.
Хватаю широко раскрытым ртом морозный воздух, рук уже не чувствую, тело тоже леденеет.
А вот и член, наконец, сдаётся, смиренно опадая. Так, надо в комнату валить, не хватало ещё яйца отморозить из-за этой заразы!
Завтра поговорю с этой врушкой, и я ещё отыграюсь! И в следующий раз ты меня обломать не успеешь! Сама попросишь, зуб даю!
Сначала мы сравняем счёт оргазмов, а только потом ты получишь своё удовольствие!
Постонешь ты у меня ещё, паразитка!
***
Просыпаюсь с трудом. Первая мысль: зачем я опять напился?
Стоп. Так я же не пил почти. Отчего тогда раскалывается голова и во рту так сухо?
Сглатываю, и со стоном опадаю назад на подушки. В горле огонь.
Яйца не отморозил, а вот гланды не выдержали. Всегда были моим слабым местом.
Лежу некоторое время, восстанавливая в памяти вчерашний вечер. Да уж, отлично погуляли. Прислушиваюсь. В доме тихо. Чёрт, а если девчонка сбежала? Могло у неё хватить ума двинуть куда-нибудь?
Нет, машину она едва ли откопает, а вот рвануть пешком к своему ушлёпку…
От этой мысли начинает закипать гнев. Хотя… с чего бы это, Дымов. Чужая девчонка, тебе какое дело?
Ты вчера, конечно, вымочил.
Нет, понятно, что шампанское и спермотоксикоз тебе мозг повредили, но не настолько же. Чего ты полез к Снегурке? Она вон, от переживаний о своей несчастной любви в обморок грохнулась, а тут ты, спаситель хренов. Чуть ли не с порога начал яйца подкатывать, а чем ты лучше её отморозка? Что ты можешь девчонке предложить. Она о чистой, светлой любви мечтает, а ты так-то женат. Ей романтика нужна, розовые сопли, сироп в уши, а с тебя романтик, как с неё шахтёр.
Вспоминаю, как был зол вчера на Снегурку за её динамо, а вот сейчас в свете дня злости во мне поубавилось. Даже хорошо, что Аня взбрыкнула в последний момент, иначе сегодня она бы точно жалела. А мне оно ни к чему.
Решаю всё же встать, проверить, на месте девочка и всё ли с ней в порядке.
Подняться удаётся с трудом. Осматриваю дикий бардак, разбитое зеркало, осколки, обломки стула. Надо убрать, конечно, но сил на это прямо сейчас у меня точно нет.
Натягиваю джинсы и ползу вниз, преодолевая головокружение. Тихо так. Неужели всё же сбежала моя Снегурка?
Осматриваю гостиную, здесь всё убрано, еды нет на столе, кругом чистота и порядок. Только рыжей моей зазнобы не видно.
Уже собираюсь расстроиться, как замечаю на столике её телефон. Так, уже лучше. Если бы она драпанула, едва ли оставила бы гаджет в домике. Подхожу к окну, замечаю одинокую фигурку. Она стоит на террасе, с тоской глядя вдаль.
А потом шагает вперёд со ступенек, как будто на что-то решившись. Ага, щас прям, куда это ты, красавица?
Ковыляю к двери, и как есть, полуголый, вылетаю на мороз.
– Аня, – кричу ей вслед. Голос хрипит, я его сам с трудом узнаю.
Она оборачивается, смотрит на меня удивлённо, опускает тут же глаза.
– Ты куда собралась?
– Никуда.
Возвращается на несколько шагов, украдкой осматривает мой голый торс, смущается.
И я тоже хорош! Ума – палата. У самого простуда, а я полуголый опять бегаю по морозу.
– Зайди, ты телефон забыла, – киваю ей и возвращаюсь в спасительное тепло.
Приваливаюсь устало к стеночке, а то после этих перепадов температуры в глазах звезды.
Аня медленно возвращается, заходит следом.
– Ты куда собралась?
– Я в машину хотела сходить, там у меня пакет с вещами.
Замечаю, что она всё в том же пальто, а под ним виднеется подол того охренительного платья, которое мне снесло крышу.
– Я уж думал, ты сбежать решила, – усмехаюсь я.
– Я думала об этом, – вздыхает скорбно Аня. – Но машину я сама из сугроба не достану, а больше мне идти некуда.
– Так тебя никто и не гонит.
– Спасибо. Я ещё хотела сказать…
– Скажи. Только в глаза мне посмотри, что ты их всё прячешь?
Аня заливается таким милым румянцем, что мне тут же хочется сгрести её в объятия и начать смущать по-взрослому.
– Ну, – делаю шаг вперёд, аккуратно беру за подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.
– Ой, – хмурится вдруг девчонка. – У вас такая рука горячая. Да у вас жар. И голос хриплый.
Прикладывает руку к моему пылающему лбу, а я аж зажмуриваюсь от облегчения.
– Точно, – округляет глаза Снегурка. – А термометр у вас есть? И лекарства?
– Нет, наверное.
– Так у меня в машине аптечка. Я принесу сейчас, – разворачивается к выходу.
– Так что ты сказать-то хотела, – вспоминаю я.
– Да ничего уже, – отмахивается. – Ложитесь на диван, я буду вас лечить! – заявляет решительно.
Выходит за дверь, а я довольно улыбаюсь. Не, ну такой вариант мне нравится. Просто обалденная у меня будет медсестричка. От одной мысли о ней горло уже меньше болеть стало.
Думаю, такими темпами я быстро поправлюсь и без лекарств…
Глава 10.
Морщусь, как довольный кот, рассматривая сквозь полуприкрытые веки, как моя рыжая медсестричка раскладывает на столике какие-то блистеры с таблетками, читает внимательно инструкции. Нет, я не мешаю. Я наслаждаюсь видом. Стройная шейка, плавно переходящая в ключицы, ложбинка между моими любыми троечками. Я их фанат, бесспорно.
– Анечка, – произношу слабо. – А подай мне водички, пожалуйста, – протягиваю руку к стакану, девочка наклоняется чуть сильнее, чтобы переставить стакан ближе ко мне, а я жадно ловлю очертания её бесподобной груди в вырезе маечки. Хапнув на секунду запретный вид, сглатываю.
Горло обжигает болью, и только это возвращает адекват.
