Ознакомительная версия.
Тогда как все проекты, в которые я инвестировал свои кровные деньги и действовал по учебникам, «как надо правильно строить бизнес» — все они оказывались убыточными. А самым пагубным для моих карманов оказался аптечный проект.
Но откуда моему сознанию быть ясным, если я постоянно на кочерге?! Даже в эти кризисные дни, последние две недели я не просыхал, ежедневно накачиваясь ромом! Мало того, что добровольно забрался в лабиринт, так еще предпринимаю максимум усилий, чтобы навсегда в нём остаться! Я сам воздвиг себе шаткую лестницу — сомнительные предприятия и заранее обреченные финансовые проекты — по которой хотел забраться на вершину жизни… и вот результат. Чем упорнее я искал солнца, тем сильнее оказывалась гроза. И все мои близкие, которые находятся рядом со мной и зависят от меня, должны меня осудить.
Я посмотрел в иллюминатор. За стеклом — облака, клубящийся серый туман, за которым не видно ни океана, ни солнца. Так и всё сделанное мной расползлось в сером тумане.
Глава 69,
О том, как само провидение вмешалось в мою жизнь и в какой-то степени отодвинуло неприятности
Пробуждение было вполне себе абстинентное — я вновь познал горечь головной боли, сухости во рту и легких панических атак. В голове словно прибой шумел. Я изрядно отпил пепси, закинулся таблеткой от головной боли. Посмотрел в иллюминатор — всё та же облачность. Утро не только захлебнулось в серых туманах, но и затаило в себе те незримые силы, которые неизбежно развязывают большие события. Нерадостные думы владели мной: накануне Владимир с Артуром сказали, что по приезду в Петербург необходимо перечислить крупную сумму с расчетного счета во Внешторгбанке.
Когда самолёт приземлился, я сразу же включил трубку и позвонил Ренату. Он доложил, что те люди из ОБЭП, на которых ему удалось выйти, пообещали решить вопрос, но он в них не уверен — они могут взять деньги, а дело не сделать, либо решить вопрос наполовину, то есть вообще никак не решить, это обычная милицейская практика. Сам Коршунов сейчас за границей, на Гавайях, возвращается только в конце следующей недели, и по телефону напрягать магната, когда он на отдыхе, как-то не с руки.
— Что будем делать? — спросил Ренат.
Я вспомнил про святого Иосифа — ведь именно он выручил меня в прошлом году в этой истории с векселями, когда на меня завели уголовное дело и выставили в розыск. И я сказал об этом Ренату — что буду вынужден кланяться старому седому решальщику, в конце концов, это его недоработка, что меня плющат по уже решенному им вопросу.
— Ну да, — согласился Ренат. — Его работа — защищать тебя, он за это деньги получает.
Ни землетрясение, ни террористический акт не потрясли бы меня так, как это известие — о том, что у меня не получится снять арест счета и деньги будут списаны. У меня будут проблемы не только с компаньонами, но ещё и с правоохранительными органами, куда заявит Карман, не дождавшись от меня возврата денег. Всевышнему оказалось мало причиненных мне неприятностей, и он подкинул ещё одну. В аэропорту ко мне подошли Артур с Владимиром и сказали, чтобы я сегодня сразу по прибытию в Петербург, прямо из аэропорта поехал бы во Внешторгбанк, чтобы перечислить деньги поставщикам на общую сумму десять миллионов рублей и снять пару миллионов на текущие нужды. Они созвонились с нашими контрагентами, посовещались и в силу производственных необходимостей приняли такое решение. До конца рабочего дня я вполне успевал заехать в банк. Всё шло к тому, что сегодняшний день станет последним днём моей жизни. «Да, Андрей, горел ты ярко… но недолго», — сказал я сам себе.
Когда я услышал команду о срочном перечислении денежных средств со счетов Внешторгбанка, моё тело стало ватным, а рот будто забит огромной жвачкой, не позволявшей членораздельно произносить слова. Мне стоило огромных усилий держаться непринужденно и разговаривать с друзьями. Алкоголь на меня уже не действовал. Меня осаждали беспокойные мысли — как выкручиваться в Петербурге? Ну, допустим, я скажу, что якобы перевёл эти деньги поставщикам, но в понедельник они их не получат, и что дальше?! Опять же Карман — что говорить ему, как объяснять задержку возврата бюджетных средств?
Итак, мне пришлось обращаться к святому Иосифу. Я набрал его номер, и, услышав его голос, поздоровался, и, выслушав его приветствие и шутливое ворчание, типа, что так долго от меня ни слуху ни духу, приступил к делу. Без прикрас изложив суть дела, я напомнил прошлогоднюю историю с векселями и посетовал, мол, московские и питерские ОБЭПовцы имеют короткую память, коль скоро год назад меня выручили, а теперь вдруг плющат.
— Это другие люди, — убежденно сказал святой Иосиф. — Если бы дело попало в руки тех моих знакомых, что решили вопрос год назад, они бы обязательно мне отзвонились.
— Итак, давай ещё раз: банк получил решение о приостановлении движения по счету в тот момент, когда там оказались бюджетные деньги… — будничным тоном старый седой полковник стал разбирать ситуацию, и по его голосу я стал узнавать своего делового партнера, с которым переделал столько разных дел. Какая нелегкая развела нас по разные стороны?!
В конце разговора я попросил связаться с Карманом и как-то объяснить ситуацию, чтобы он лишний раз не дёргался. Старый седой полковник ответил, что позвонит лишь тогда, когда сам пробьёт ситуацию, то есть не раньше понедельника. А пока предоставил мне самому разбираться с начальником горздравотдела.
На том мы и порешили.
Я с горечью подумал о том, что теперь мне не удастся воспользоваться этими 24-мя миллионами бюджетных денег, в лучшем случае, если счёт разблокируют, мне придется их вернуть горздравотделу.
Вдруг, внезапно возникшая суета дала моим мыслям другое направление. Мимо нас пробежали трое полицейских. Засуетились служащие аэропорта. Заволновалась встревоженная, растерянная толпа пассажиров. В самом воздухе ощущалось беспокойство. И не только — я явственно почувствовал какой-то странный запах — то ли гари, то ли какого-то дыма. И тут я увидел, что на табло практически напротив всех рейсов появилась надпись «Delayed». В том числе напротив нашего рейса — Париж-Петербург. Моё сердце радостно забилось, хотя я ещё не понимал, что к чему. Мы всей компанией подошли к стойке справочного бюро, возле которой уже столпились возбужденные пассажиры.
— What happened? — этот вопрос был у всех на устах.
К самой стойке было не пробиться, мы узнали от впереди стоящих, что произошёл террористический акт — в зоне прилёта в тот момент, когда в зале стали появляться пассажиры, прибывшие рейсом из Тель-Авива. Прозвучали страшные слова: «арабские террористы». Эти слова вызвали у собравшихся многочисленные и наглядные представления — безжалостные головорезы в повязках, покалеченные тела в лужах крови, разбросанные взрывом оторванные конечности…
«Задержка рейса» — прозвучало раз двадцать, прежде чем это радостное известие достигло моего сознания. Я отвёл Мариам в сторону, подальше от друзей, не разделявших моей неземной радости. При ней я дал волю своему веселью. На её удивлённо-вопросительный взгляд я ответил, что мне нежелательно появляться в Петербурге до пяти вечера, поэтому задержка рейса оказалась весьма кстати.
— Бессердечный негодяй! — воскликнула она с ужасом в глазах.
Я буквально захлебнулся смехом — у меня появилась совершенно законная причина отсрочить платежи до понедельника! А там я что-нибудь придумаю. У меня зародилась надежда, переросшая в уверенность, что всё образуется. Я позвонил Карману и печальным тоном сообщил, что произошла задержка рейса и я канаюсь в парижском аэропорту. Поэтому смогу перевести деньги только в понедельник. Своим обычным деревянным и безэмоциональным тоном Карман сказал, что будет ждать моего звонка в понедельник.
Итак, наш рейс задержали. Сведения поступали самые разноречивые. Служащие за стойкой информации никак не комментировали происшествие, то место, где оно произошло, было перекрыто полицией, а обладавшие информацией люди, которые что-то видели и слышали, утверждали, что никакого взрыва не было, просто кто-то поджег дымовую шашку, только и всего. Были ли жертвы — неизвестно.
Всё, что нам оставалось делать — это ждать, смотреть на табло, когда там появится точное время вылета, и прислушиваться к тем пронырам, кто где-то что-то прознал про инцидент — то и дело в зале появлялись такие знатоки, мгновенно собиравшие вокруг себя толпу и рассказывавшие всякие подробности. Порой это были взаимоисключающие сведения, например, один солидный господин заявил, что имел место взрыв и скорая помощь вывозит раненых из здания аэропорта, но всё блокировано, поэтому по телевизору ничего не показывают; через несколько минут появился молодой хиппи, сообщивший, что в полицию поступил сигнал о том, что в таком-то секторе заложена бомба, и теперь её ищут с миноискателями и специально обученными собаками. Информационно изолированная толпа жадно слушала эти новости, приносимые добровольцами-разведчиками, импровизированными журналистами, пассажиры задержанных рейсов охали и ахали, теряли сознание, обменивались остротами, неполиткорректными замечаниями, ругали арабов и евреев, — виновников всех на свете бед.
Ознакомительная версия.
