Мунис дернулся как от пощечины. Он сказал сквозь зубы.
— Евнухом, я, положим, остался и буду им до конца дней своих, если конечно тот за кого ты пришла просить не сотворит чуда и не отрастит мне что-нибудь для забав с женщиной, такой, как ты например.
Анна пропустила мимо ушей эту непристойность, евнуху можно было позволить и не такое.
Он не сотворит никакого чуда, он обыкновенный человек, у него просто помутнение рассудка.
Но Мунис думал о своем.
— В какие тайны еще посвятил тебя твой муж? — спросил он.
— Отпусти их, — сказала Анна, — ты перед ними в долгу.
— Мне кажется, что помутнение рассудка случилось не только у этого человека. Понимаешь ли ты, женщина, о чем просишь. Не я решаю его судьбу, но повелитель правоверных халиф ал-Муктадир. Это по его приказу я сражался с этим «пророком» и пленил его, но, судя по тому, с каким умением он защищал свои крепости, можно усомниться в его «помутнении рассудка».
Мунис подошел к Анне и в упор спросил:
— Почему ты просишь за него женщина?
— Здесь в Багдаде находится его жена, она разыскивает его и я решила помочь ей в этом.
— Причина только эта.
— Да.
Мунис опустил глаза на ее округлый живот, но ничего не сказал, вернулся на свое место и уже оттуда сказал:
— Я не могу тебе ни чем помочь.
— Жаль, — произнесла Анна, спокойно глядя в глаза главнокомандующего.
Мунис развел руками. Разговор был окончен и он на прощание сказал.
— Я ничем не обязан им, это заблуждение. В том, что произошло, каждый преследовал свою цель: Абу-л-Хасан, я; про тех двоих я ничего не знал, но уверен, что и у них была какая-то выгода. Так, что иди с Богом, женщина. Кстати, это его ребенка ты носишь? Бедняга Абу-л-Хасан, как обидно умереть, не дождавшись первенца.
Последние слова Мунис произнес издевательским тоном.
— Но женщин лучше не оскорблять, потому что последнее слово все равно останется за ними. Анна, побледнев от негодования, сказала:
— Во всяком случае, это он лучше, чем жить без всякой надежды на появление первенца.
Лицо Муниса пошло пятнами, он крикнул дежурного офицера, но Анна сказала:
— Госпожа Ша'аб была против твоей кандидатуры. Я думаю, что ей будет интересно узнать некоторые подробности твоего назначения.
— Подожди, — сказал Мунис дежурному офицеру.
— Дурочка, сама напросилась, сначала он отдаст ее солдатам, а потом они утопят ее в Тигре.
Словно читая его мысли, Анна сказала:
— Если я сегодня не вернусь домой, то завтра жена Имрана, через доверенное лицо передаст некое письмо в гарем.
Широкие скулы Муниса заходили желваками, недавнее прошлое возникло перед ним.
— Ты достойная жена своего мужа, — наконец произнес он, — я не могу отпустить пророка, но могу отпустить второго.
— Ты отпустишь обоих, — твердо сказала Анна, — или все станет известно Госпоже.
Прежде, чем вернуться в отцовский дом, Анна, из любопытства пошла к дому Абу-л-Хасана. Дверь была опечатана, но под ней сидел Хамза. При виде Анны управляющий вскочил и бросился к ней, схватил ее за руку, говоря: «Госпожа, где же ты была, какое счастье, что ты вернулась, а я караулю дом. Люди из диван-ал-маварис каждый день ходят, хотят описать все, но я им говорю, что ты должна вернуться».
В последнее время отношения Анны с управляющим были натянутыми из-за того, что последний ревновал ее к хозяину. Но сейчас на глазах его блестели слезы, Анна была растрогана. Она, не вдаваясь в подробности, рассказала о том, что с ней произошло за последнее время.
— Я знал, что эти люди не принесут нам добра, — горестно сказал Хамза.
— Прошлого не вернешь, — философски заметила Анна.
— Госпожа, если ты не предъявишь права на наследство, дом отойдет к казне, — горячо заговорил Хамза, — сорви печать, будем жить вместе, я буду служить тебе также, как и господину Абу-л-Хасану, ты еще молода, имея такой дом, сможешь еще раз выйти замуж.
Анна покачала головой.
— Мне не нужен этот дом.
— А я, госпожа, ведь у меня одна надежда осталась на вас, или мне идти просить милостыню.
Анна почувствовала жалость к управляющему. Кажется, совсем недавно отец просил его взять на работу Анну, прошло немного времени и теперь управляющий унижается перед ней. Как быстро все меняется в этом мире. Все время, начиная с того момента, когда она приблизилась к Фариде, все это время она прожила словно во сне. То, что произошло с ней до того, Анна могла бы расценить как сказку; выйти замуж за богатого, влиятельного вельможу, стать хозяйкой в его доме, повелевать целым штатом слуг, Анна могла быть счастлива, если бы не встретила Имрана. Но с другой стороны она понимала, что не будь Имрана, Абу-л-Хасан не женился бы на ней, да так скоро. Ревность подвигла его на поспешные действия.
Анна тяжело вздохнула.
— Хорошо, — молвила она, — я подумаю.
Хамза согласно кивнул, вернулся на свое место и жалобно улыбнулся оттуда.
Монастырь, в котором оскопили Муниса, принадлежал коптской общине. Надо ли после этого говорить о том, как главнокомандующий ненавидел Египет. Когда он узнал о том, что ал-Муктадир принял решение о военном походе на Египет, к которому подбирался фатимидский халиф, Мунис понял, что настал час возмездия. Этим ли объясняются все дальнейшие успехи военных операций против Египта, предпринятых Мунисом или его талантом полководца, но достоверно известно, что всякий раз, выступая против ненавистной страны, он одерживал победу.
Человек, выбившийся в люди из рабов, никогда не избавится от страха вернуться к прежней жизни. Приход Анны вселил в могущественного Муниса этот страх. Маленькая беременная и потому беззащитная женщина продиктовала ему свою волю и ушла, а Мунис остался раздираемый противоречиями. Идти с этим к ал-Муктадиру не имело смысла, а напротив грозило самыми непредсказуемыми последствиями. Халиф любил Муниса за преданность, а высказанная просьба, заставила бы его усомниться в этом, и заподозрить главнокомандующего в предательстве. Слова преданность и предательство, несмотря на полярность, имеют один корень, и часто второе вытекает из первого. Но раб также, недолго терзается вопросами честолюбия и самолюбия. Мунис признал свое поражение и стал готовить меры, чтобы обезопасить его последствия. Вызвав секретаря, он сказал ему, что для проведения сложной операции против айаров, необходимо сейчас же выпустить Имрана и Ахмад Башира, обставив это как побег. Затем он вызвал офицера своей охраны и приказал этой же ночью арестовать секретаря, поместить в камеру и там же умертвить. Судьбу офицера Мунис решать не стал, отложив ее на следующий день.
В конце концов, никто не будет разглядывать преступника перед тем, как его казнить. Кроме Имрана, при штурме крепости было захвачено еще двое человек, которых Мунис предусмотрительно оставил в живых; для допросов, для очных ставок.
Но отпустить Имрана. Мунис испытывал чувство, какое видимо испытывает охотничья собака, когда хозяин отбирает у нее дичь. Повинуясь безотчетному чувству, он отправился в тюрьму.
Имран сидел в своей излюбленной позе, на корточках, спиной к стене.
Мунис был одет во все черное, с роскошью, бросающейся в глаза, черный джуруббан, черные шаровары, черные сапоги из мягкой кожи, а в черной чалме тускло отливал шлифованный агат.
По сравнению с ним, Имран представлял собой жалкое зрелище.
Имран поднялся, но не из уважения или боязни.
Стоящий, всегда имеет преимущество перед сидящим. Имран встал, чтобы уравнять шансы. Не говоря ни слова, Мунис разглядывал поверженного противника.
— Мир тебе, — сказал Имран, чтобы нарушить молчание.
Мунис осклабился.
— А что ты еще можешь сказать после того, как потерпел поражение.
— Мунис, — догадался Имран.
— Он самый.
— Подлостью можно одерживать и не такие победы, — заметил Имран.
— Это была военная хитрость.
— Ну конечно, — иронически согласился Имран, — иначе, как бы ты объяснил то, что регулярная армия не может справиться с бродягами и нищими.
Мунис подавил в себе раздражение.
— За тебя просит жена Абу-л-Хасана, — сказал главнокомандующий, — Кстати, это не ты ее обрюхатил?
Мунис надеялся, что Имран ответит на грубость, и он тогда изобьет его, но Имран развел руками и сказал:
— Увы.
— Так вот, — продолжал Мунис, — эта маленькая потаскуха нашла правильные слова и, кроме того, я кое-чем обязан ее покойному мужу, поэтому я решил отпустить тебя и твоего друга. С ним все просто. О нем халиф не знает, а тебя знает. И ждет твоей смерти. На твое счастье, я не успел перевести тебя в обычную тюрьму, хотя приказ об этом уже получил. Сейчас сюда придет мой человек и выведет тебя. Итак, ты свободен, но чтобы дальнейшая жизнь не казалась тебе безмятежной, я хочу тебе сказать, что вместо тебя распнут одного из твоих людей.
