— Девочка имела склонность к патологической лжи.
Вердикт, вынесенный таким голосом, не возымел должного действия.
— Вы могли бы привести примеры, которые позволили сделать подобное заключение?
— Да. В большинстве случаев слова Джиллиан расходились со свидетельствами очевидцев, а иногда ее заявления были совершенно невероятны. Например, она категорически отрицала, что украла вещи из магазина, хотя, когда ее поймали, она как раз держала их в руках. Она наносила себе увечья, резала руки, но отрицала это, когда ее осматривал врач. В другой раз она возвела напраслину на соседскую девочку и от той все отвернулись, а потом стала отрицать, что она распускала эти сплетни, хотя многочисленные свидетели указывали именно на нее.
— Почему ребенок так поступает, доктор? — поинтересовался Джордан.
— В случае с мисс Дункан ясно: она просто хотела обратить на себя внимание. После смерти матери все стали жалеть Джиллиан, уделять ей повышенное внимание, и она вообразила, что лучший способ удержать это внимание на себе — постоянно попадать в какие-то неприятности.
— Доктор, как по-вашему, что происходит с ребенком, которому поставлен диагноз «патологический лгун», когда он вырастает?
— Протестую, Ваша честь! — вмешался Мэтт. — Мнение специалиста о детях вообще не имеет никакого отношения к тому, что произошло с Джиллиан Дункан.
— Протест отклонен! — отрезала судья.
— В психиатрии это называется «правило большого пальца», — ответила доктор Дюбоннэ. — Мальчики-лгуны характеризуются нарушением поведения и становятся социопатами, тогда как девочки страдают расстройством личности и начинают манипулировать людьми.
— Благодарю вас, доктор, — сказал Джордан. — У защиты больше нет вопросов.
Мэтт тут же поднялся с места.
— Доктор, вы когда-нибудь беседовали с Джиллиан Дункан?
— Нет.
— Единственное, из чего вы исходите, — это история болезни, имевшая место почти десять лет назад, то есть половина прожитой Джиллиан жизни?
— Да.
— Ваше «правило большого пальца»… Вы можете с уверенностью сказать, что все мальчики и девочки следуют этой дорогой? Или же делаете широкое допущение о наиболее частых случаях?
— Вы правы.
— И вам достоверно неизвестно, произошло ли подобное с Джиллиан, я не ошибаюсь?
— Нет.
— Правда ли, что в девятилетнем возрасте Джиллиан потеряла мать?
— Насколько я поняла.
— Именно по этой причине она и обратилась к психиатру, верно? А не потому, что была неисправимой лгуньей?
— Да.
— Вы сказали, что одной из причин, почему вы решили, что Джиллиан патологическая лгунья, был случай, когда она, будучи еще ребенком, принялась распускать слухи о какой-то девочке, а потом все отрицала, так?
— Наряду с остальными примерами.
Мэтт улыбнулся.
— Прошу прощения, доктор, но когда я был ребенком, мы просто называли подобное поведение девчоночьим.
— Протестую!
— Перефразирую, — ответил Мэтт. — Разве остальные девочки так не поступают? Мальчишки дерутся, девчонки сплетничают.
— Протестую! — снова воскликнул Джордан. — Хотелось бы узнать, когда мистер Гулиган получил степень по клинической психологии.
— Вопрос снят. Доктор, вы также упомянули кражу в магазине, которую мисс Дункан отрицала.
— Верно.
Мэтт повернулся и в упор посмотрел на Джека.
— Разве для человека, совершившего преступление, неестественно отрицать содеянное?
— Да… довольно часто…
— Разве для человека, совершившего преступление, неестественно отрицать содеянное, даже когда все улики против него?
— Наверное.
— Следовательно, вовсе неудивительно, что человек лжет, когда попадает в неприятности, доктор?
— Да.
— Разве от этого он становится патологическим лжецом?
Доктор Дюбоннэ вздохнула.
— Необязательно.
Мэтт торжествующе взглянул на свидетельницу.
— У обвинения больше нет вопросов.
От него пахло потом и кровью. У него была обаятельная улыбка, и Мэг могла побиться об заклад, что он понятия не имеет, куда попал. Она послушно прижалась губами к его щеке и покачнулась. Она упала к нему на колени и услышала, как он что-то недовольно пробормотал.
— Ты как? — спросил он.
Он хотел помочь ей подняться. Его руки случайно скользнули по ее груди и ягодицам, когда он попытался ее приподнять.
Между желаниями и действительностью — огромная пропасть; иногда воображение рисует мост еще до того, как у человека появляется шанс понять, что этот мост его веса не выдержит.
Он не ласкал ее, он пытался помочь ей встать. Но она мечтала о другом.
И в этот момент Мэг поняла, что она такая не одна.
На этот раз Рой принес бутерброды. На хрустящей булочке высился ростбиф, на пшеничном хлебе — салат с тунцом, были даже вегетарианские лаваши для тех, кто не ест мясо. И судья, и присяжные, и даже Джек отнеслись к угощению с благодарностью, и только Мэтт сидел с гордо поднятой головой, а на краю его стола лежал нетронутый бутерброд с индейкой.
— Чеснок, — признался Рой секретарю суда, которая задала вопрос о том, что он добавляет в салат. — Вы не ожидаете, что там есть чеснок, в результате он подкрадывается незаметно и больно кусает.
Мэтт нарочито спокойно поинтересовался:
— Ваша честь, этот свидетель чем-то еще может помочь делу, кроме как предоставив огромную дозу холестерина?
— Сейчас увидим, — пробормотал Рой, занимая место на свидетельской трибуне. Он поправил галстук, откашлялся и бросил сердитый взгляд на Мэтта. — Худые люди всегда ворчуны.
Джордан встал, держа в одной руке бутерброд, а в другой свои записи.
— Назовите суду свое имя и адрес.
— Рой Джи Пибоди. Я живу над закусочной «Приятного аппетита!» в Сейлем-Фоллз.
— Где вы находились тридцатого апреля, мистер Пибоди?
— Работал, — ответил Рой.
— Вам знакома Джиллиан Дункан?
— Да.
— Вы видели ее в тот день?
— Да.
Джордан откусил от своего бутерброда.
— Где? — задал он вопрос, когда проглотил.
— Она пришла в закусочную примерно в половине четвертого.
— Джек в это время был на работе?
— Разумеется.
— Вы когда-нибудь видели их вместе? — продолжал Джордан.
— Да.
— Не могли бы вы об этом рассказать?
Рой пожал плечами.
— Она пришла и заказала молочный коктейль. Потом передумала, сказала, что не голодна, и вышла. Я увидел, как она повернула за угол, туда, где Джек выбрасывал мусор.
— Вы это видели?
— Касса, за которой я сижу, находится у окна, — ответил Рой.
— Что именно вы видели?
— Должно быть, она что-то ему сказала, потому что он поднял голову и они начали разговаривать.
Для молчаливого Роя подобный монолог — большое дело. Джордан попытался скрыть улыбку.
— Как долго они беседовали?
— Должно быть, минут десять, потому что я успел перейти к другому ящику кассы. А чтобы пересчитать все монеты и купюры, нужно время.
— Спасибо, Рой. — Джордан приподнял свой бутерброд. — За все. Как только Мэтт встал для проведения перекрестного допроса, Рой повернулся к судье.
— Я могу задать ему вопрос?
Судья удивилась, но кивнула.
— Хорошо, мистер Пибоди, задавайте.
— Что, черт побери, было не так с моими кексами?! — рявкнул Рой.
— Прошу прощения?
— Вы же его не ели, верно? И сегодня не стали есть бутерброд!
— Мистер Пибоди, я вовсе не хотел вас обидеть. Я уже мотивировал свой поступок.
— Чем? Что моя стряпня недостаточно хороша для вас?
— Если берешь у свидетеля кекс, скорее всего, ему веришь.
Рой непонимающе смотрел на прокурора. Он явно был сбит с толку.
— Скажем так, я не употребляю глютен, — вздохнул Мэтт. — Теперь, если вы не против, позвольте задать вам несколько вопросов.
— Валяйте, я весь внимание.
Мэтт с мученическим видом закатил глаза.
— Мистер Пибоди, вы находились внутри, когда Джиллиан уходила?
— Я уже говорил.
— И Джиллиан завернула за угол закусочной?
— Да.
— У вас было открыто окно?
— Нет. Эдди говорит, что при открытых окнах кондиционеры работают впустую.
— Следовательно, вы не слышали, кто кого окликнул?
— Нет. Но я стопроцентно заметил, что она, когда оттуда уходила, была злая как черт.
Мэтт взглянул на судью.
— Я хотел бы исключить из протокола это утверждение.
— Нет, — ответила судья Джастис. — Мистер Пибоди, почему вы так решили?
— Она так задрала нос, что я подумал, что она непременно споткнется. Она чуть ли не бежала. Словно готова была задушить Джека.
