— Никого же нет, — развел руками Михась, — сюда и охотники-то наверняка не забредают.
— Охотники, может, и не забредают, а вот ссадина на щеке у Кэта и кулак припухший: от человеческой встречи, — беспокойно пояснила Марина. — Ты рассказывай, не тяни, — торопила она.
— Да что ты говоришь, — тревожно встрял в разговор Михась. — Это правда. Кэт?
— Правда, Коленька, правда.
— Надо что-то делать тогда, — забеспокоилась и Татьяна. — Позвонить, у нас спутниковые телефоны — мигом сюда опергруппа примчится, весь лес прочешут, каждую ветку перетрясут.
— Не надо, Таня, звонить никуда не надо — опасности никакой уже нет, — пояснил Кэтвар. — Люди эти из ФСБ или из ГРУ, не знаю пока, были здесь, что бы разговоры наши слушать. Не могут они и здесь вас в покое оставить. Я не интересовался никогда вашей работой, но, видимо, у вас тесный контакт с органами. Водят вас всюду, даже глубоко в тайге водят.
— Вот блин, — Михась стукнул кулаком по столу. — Я же просил генерала оставить меня в покое. И где эти ублюдки? Хорошо, что я еще им про твою идейку не все разболтал.
Кэтвар закурил сигарету, глубоко затягиваясь дымом, Михась тоже закоптил, нервничая.
— Ладно, темно сейчас по лесу шариться, завтра с утра с ними пообщаемся, — предложил Кэт. — Связал я их, пусть отдыхают. А сейчас спать.
Утром проснулись рано, всех беспокоил вечерний случай, который Кэт так толком и не объяснил. Хотя, что тут объяснять — ФСБэшная охрана, навязываемая местным управлением, всегда ходила за Михасями по пятам. Николай категорически отказывался от нее, но они все равно делали свое. Слишком важен был Михась для страны, для ее обороны. Разработанная им аппаратура для МЧС на основе ядерного магнетизма, разрезала любые преграды — бетон, сталь, камень. А более совершенная аппаратура, и что совсем немаловажно, очень дешевая по цене, уничтожала в космосе любой предмет. И никакая американская ПРО тягаться с аппаратом Михася была не в состоянии.
ФСБэшники вмешивались в личную жизнь, как наглые и надоедливые папарацци совали всюду свой нос. Вот и сюда прилетели, но защищать здесь не от кого, значит, хотели знать, взять под контроль все, вплоть до постели.
Завтракали на улице, под навесом. Доели копченую рыбку, попили чай с брусникой.
Кэт вывалил на стол горсть маленьких черных «безделушек».
— Собрал в домике, в баньке и здесь, под навесом. Понатыкали прослушку, когда мы все купались. И что мы с ними делать будем? С людьми, я имею ввиду.
Михась пожал плечами, закурил.
— Не знаю, Кэт. Давай поговорим с ними сначала. Сколько их?
— Три в гражданке, видимо опера, и восемь в форме, полагаю, спецназ. В полной экипировке. В лицо никого не знаю, а я ведь тренирую ФСБ — и оперов, и спецназ ихний. Там таких личностей нет. Может ГРУшники?
Михась снова пожал плечами.
— Вряд ли. Охраной отдельное управление занимается, поэтому ты их и не знаешь. Чего гадать? Поговорим — узнаем.
— Хорошо, Коля, так и поступим. Пойду, приведу сюда одного, на мой взгляд старшего.
Кэтвар ушел, а Михась взял в руки, покрутил «безделушки».
— Наша продукция, мой завод делает. И надо же так случиться — мне же ее и подсунули. Вот остолопы… И как только Кэт нашел их все, а может и не все?
— Все, Коля, не сомневайся, — вмешалась в разговор Марина. — Он их кожей чувствует, говорит, что какое-то излучение от них исходит, вот он и ощущает их сразу же.
Они обернулись на шорох. Кэтвар возвращался с пленником. Подвел его к столу, расстегнул наручники, усаживая на лавку. Налил горячего чаю. Тот пил молча, держа кружку обеими руками, стараясь согреться.
Все с интересом разглядывали его. Темные джинсы, куртка-ветровка защитного цвета, рассчитанная на ночной холод и дождь. Высокого роста мускулистый мужчина лет 35-ти на вид.
— Ну, что, мил человек, знаешь кто мы? — обратился к нему Михась.
Мужчина кивнул головой в знак согласия, продолжая все еще греться о кружку с чаем, видимо не на шутку замерз в неподвижности. В августе уже прохладно ночью в лесу, а днем жарковато.
— А ты кто будешь и зачем здесь? — продолжал спрашивать Михась.
Он молча достал из кармана удостоверение, протянул его Михасю.
— Так я и думал — охрана. И все-таки — здесь зачем, какие задачи вам поставлены?
— Какие могут быть задачи у охраны, кроме охраны?
Кэтвар взял удостоверение, посмотрел.
— Ты, капитан, не умничай. Медведям и лосям, а здесь других крупных живых существ нет, кроме нас и вас, так вот, медведям и лосям гостайны не нужны. И как ты вот эту прослушку объяснишь, капитан? — Кэтвар ткнул пальцем аппаратуру. Капитан молчал. — Но один важный момент тебе объяснить все-таки придется. Зачем ты хотел меня убить?
— Как убить? — в один голос переспросили все.
— Как? Обыкновенно, — Кэтвар провел ладонью по щеке. — Это не от веточки след, это от его пули след. Пистолет у него с глушителем… Не в воздух, на поражение стрелял гад.
— Да я тебя собственными руками порву, — взревел в ярости Михась, вставая с лавки.
— Не надо, Коля, — успокаивал Кэт, — не пачкай руки об говно. Мы по-другому поступим. Гораздо более эффективно. И не только с ним — со всеми. Быстро сдохнуть — за счастье посчитают.
Кэтвар заломил руку капитану, надел наручники сзади, повел в лес. Усмехнувшись, бросил друзьям:
— Вот и пусть отдыхают все вместе. Мы тут, а они там. Зверей в лесу полно — мишка их с удовольствием складирует где-нибудь, что б подтухли до вкуснятины. И главное — все естественно. Медведь съел, а мы здесь причем? Мы и не видели их вовсе.
Кэтвар подмигнул друзьям, но капитан этого не заметил, заверещал:
— Лучше убейте сразу — люди вы или нет?
— А ты, ты человек? — Кэт схватил капитана за грудки с яростью. — Рассказывай тогда все, как есть. Как на духу рассказывай.
Капитан опустил голову, начал говорить тихо:
— Михася с женой приказано охранять. А вы нам неудобства доставляете, с вами мы не можем его контролировать полностью.
Капитан замолчал, еще ниже опустив голову.
— Ну, — тряс его за грудки Кэтвар, — не молчи, паскуда, говори. Говори гад…
— Я уже все сказал…
— Говори… — яростно продолжал трясти Кэтвар.
— Вас приказано ликвидировать, обставить все, как несчастный случай.
Кэтвар испугался, испугался впервые в жизни — не за себя, за Марину. Вернулся к столу, присел на лавку, размышляя, как поступить дальше.
— Это что творится у нас в стране, что творится, а? Невинных людей приказывают убивать… Это куда мы катимся?.. — возмущался Михась.
— Не кипятись, Коля, и не суетись. Все еще поправимо. Есть у меня один планчик. Сейчас этого отведу и обсудим.
Кэт вернулся через полчаса, наверное, пришлось всех проверить. Сел к столу, налил брусничный чай, пил молча со сгущенкой. Его никто не торопил. Закурил сигарету, набрал несколько раз полные легкие дыма, начал:
— Вот какие мысли мне пришли в голову… Если все оставить, как есть — другой группе могут приказать сделать то же самое. Значит необходимо сделать так, что бы никто более не решился отдавать такие приказы. Ведь не они же сами до этого додумались, — он махнул рукой в сторону леса. — И не на самом верху решение принято. Так, мелкий генералишка какой-нибудь приказал. Мешаю я им, действительно мешаю. Вас вот в лес утащил, а это опасно… Не понимают они, что здесь, как раз, самое безопасное место и есть. Звери же не люди — зря не тронут. — Кэтвар ухмыльнулся. — Значит надо сделать так, что бы об этом узнали все. И, в первую очередь, наверху.
— Я готов хоть сегодня в Москву вылететь, переговорить с директором ФСБ и начальником главного управления охраны. Это разные ведомства…
— Да, Коля, надо лететь и прямо сейчас. Это что же творится? Я прямо сейчас вертолет вызову.
— Спасибо, Таня, — перебил ее Кэтвар, — лететь никуда не надо. Дослушайте меня сначала.
— Извини, Кэт. Говори, мы тебя слушаем.
— Так вот, я еще раз повторяю — лететь никуда и никому не надо. Мы сделаем все по-другому и намного эффективнее.
Кэтвар вкратце объяснил суть предлагаемых мероприятий, которые все приняли на ура.
Компания наконец-то смогла вздохнуть от дум и заняться собой. События теперь уже развивались самостоятельно и по плану.
Михась улегся прямо на траву, сорвал лепесточек черники, взял в рот, всматриваясь в небо. Голубое, оно казалось безмерным, глубоким и необъятным. Потихоньку, почти незаметно, плывут в вышине или даже парят перистые облака, выделяясь белизной на бездонной сини. Казалось, никто не дотянется до макушки этого неба — ни самолет, ни ракета. И самая быстрая на свете мысль не долетит до глубин этой бездны, потому что никто не знает, где она начинается и где заканчивается.
Михась почувствовал себя маленьким, никчемным и беспомощным существом среди огромнейшего пространства, подвластного только времени, измеряемого миллионами и миллиардами лет. Его жизнь даже не проблеск, а его микронная доля в сравнении с временами вселенной, но и она тянется долго, а заканчивается почти мгновенно.
