Ознакомительная версия.
СУДЬЯ. Но русские медики сделали заключение, что смерть детей Геббельсов наступила не из-за отравления продуктами горения, а в результате отравления цианистыми соединениями. Как вы это объясните?
КУНЦ. После того как тела Геббельсов подожгли, бункер стал наполняться удушающим смрадом, началась паника… Многие покинули бункер, и я в их числе.
СУДЬЯ. Но тела Геббельсов обнаружили на поверхности.
КУНЦ. Я предполагаю, что их вынесли туда люди из окружения Бормана, чтобы не задохнуться. Поскольку некоторое время Борман и остальные еще оставались в бункере.
Позиция прокурора Миддельдорфа заключалась в том, что Кунц все же причастен к убийству детей (нет свидетельств, что Кунц действительно покинул бункер во время сожжения тел Геббельсов).
Прокурор Миддельдорф заявил:
— Убийство детей — дерзкое преступление, которому не может быть оправдания. Кроме того, такое преступление не может быть выполнено по приказу.
Но доказать свою позицию прокурору не удалось. Коллегия по уголовным делам вынесла решение, что к Кунцу может быть применен закон об амнистии. Обоснование коллегии таковы: если бы Кунц не выполнил приказ, пусть даже и переданный Магдой Геббельс, он бы был наказан за это как военный преступник.
Но Генриха Лея уже не волновало происходившее на суде.
Генрих потребовал от Кунца всей правды.
Он показал Кунцу еще один документ — протокол осмотра советскими врачами тел детей Геббельсов. В протоколе говорилось, что на лице старшей, Хельги, имеются следы физического насилия.
И Кунц сделал последнее признание:
— Произошло страшное… После смерти моих девочек во время бомбежки в 45-м это было самое страшное, что я видел в жизни. Она… Хельга… очнулась. И встала.
По версии Кунца, произошло следующее.
Когда горевшие тела Геббельсов кое-как затушили, и воздух стал очищаться, Хельга проснулась. Ей сказали о смерти родителей. Но она не поверила. Ей показали и якобы умерших сестер и брата, но она снова не поверила. Она стала их трясти и почти разбудила Гельмута… Все дети были еще живы.
Но всем в бункере уже было не до детей! Оставшиеся вместе с Борманом готовились к прорыву под защитой бронетранспортера.
Доктор Штумпфеггер сказал Кунцу, что Борман велел не оставлять Хельгу в живых. Эта рано повзрослевшая девочка — слишком опасный свидетель! Оба врача, Штумпфеггер и Кунц, предлагали Борману взять детей с собой и использовать их в качестве создания образа «бегущей от обстрелов многодетной семьи», но Борман приказал не молоть вздор. По его мнению, волю родителей детей должно было выполнить!
Кунц якобы пытался помешать… Но Штумпфеггер ударил его, затем нанес Хельге удар по лицу — машинально, потому что она его сильно укусила (от этого удара и остался синяк), затем вложил ей в рот капсулу с ядом и сжал челюсти. Потом засунул по капсуле во рты всем остальным детям.
Генрих, ты помнишь, как мы с тобой убежали в нашем саду в Рейхольсгрюне и прятались целую ночь… Помнишь, что я тогда сделала и как тебе это не понравилось? А если бы я это сделала теперь? Ты тогда сказал, что целуются одни девчонки… А теперь? Можно я представлю себе, что опять это сделала? Я не знаю, что ты ответишь… но я уже… представила… Мне так хорошо, что у меня это есть, очень уже давно, с самого нашего детства, когда мы с тобой первый раз встретились. И что это выросло и теперь такое же, как у взрослых, как у твоей мамы к твоему отцу. Я всегда им так завидовала!
Не думай, что я предательница. Я люблю папу и маму, я их не сужу, и это так и должно быть, что мы будем все вместе.
Я слабая… Но у меня есть Гёте…
Нельзя и некуда идти,
Да если даже уйти от стражи,
Что хуже участи бродяжьей?
С сумою по чужим одной
Шататься с совестью больной,
Всегда с оглядкой, нет ли сзади
Врагов и сыщиков в засаде!
И вижу я живо
Походку его,
И стан горделивый,
И глаз колдовство.
И слух мой чаруя
Течет его речь,
И жар поцелуя
Грозит меня сжечь.
Где духу набраться,
Чтоб страх победить,
Рвануться, прижаться,
Руками обвить?
Доктор Гельмут Кунц умер в 1976 году в городе Фройденштадте. До последнего дня жизни он активно работал по профессии и имел обширную практику. О его причастности к убийству детей Геббельса никто и никогда больше не вспоминал.
Генрих Лей умер в 1968 году от тяжелого нервного расстройства, в возрасте тридцати шести лет.
Останки детей Геббельсов в 1945 году были захоронены в пригороде Берлина. В ночь на 5 апреля 1970 года могилы были вскрыты, останки извлечены и сожжены. Пепел развеяли над Эльбой…
Гитлер в тюремной камере вместе с другими заключенными нацистами, осужденными за Мюнхенский пивной путч. В центре — Карл Хаусхофер, справа от него Рудольф Гесс. Снимок сделан тайно будущей женой Гесса. Ландсберг, 1924
Досрочно освобожденный из тюрьмы Адольф Гитлер у своего прогулочного автомобиля. Ландсберг, декабрь 1924
Гитлер на отдыхе в Баварских Альпах. Бергхоф, конец 1920-х
Гитлер и другие чины НСДАП на свадьбе Мартина Бормана и Герды Бух. Крайний слева — Рудольф Гесс. Конец 1920-х
На морской прогулке. Справа от Гитлера его племянница Гели Раубаль с матерью (единокровной сестрой Гитлера), 1930
Ева Браун позирует перед фотокамерой в кабинете Генриха Хоффмана, 1930 год
На уличной демонстрации нацистов, 1929 год
В кафе: Гитлер с четой Геббельсов (в центре) и Хаусхоферов. Берлин, начало 1930-х
Канцлер Гитлер приветствует президента Гинденбурга на церемонии, посвященной памяти жертв войны, в Берлинском оперном театре. Февраль 1934
Эрнст Рем со своим молодым «другом» на Баварском курорте. Июнь 1934
Геббельс, Гесс, Гитлер на партийном мероприятии. Берлин, 1933
Трехлетние дети в военной или трудфронтовской форме, с флажками, тянущие ручонки в нацистском приветствии, были привычным зрелищем в тридцатые годы в Германии.
Бергхоф, резиденция фюрера в Баварских Альпах
Герцог и герцогиня Виндзорские (слева от Гитлера) с визитом в резиденции фюрера в Бергхофе, 1937 год
Прибытие немецкой делегации на Мюнхенскую конференцию 1938 года. Справа от Гитлера Мартин Борман
Геринг и Штрейхер на митинге в Нюрнберге, 1937 год
Генрих Гиммлер (справа) упражняется в стрельбе, 1938 год
Роберт Лей (второй слева) в сопровождении нацистских чинов осматривает одну из баз отдыха для членов НТФ. 1930-е годы
Лени Рифеншталь выбирает ракурс съемки на партийном митинге для создания «богоподобного» образа Гитлера. Нюрнберг, 1934
На концерте. Рядом с Гитлером Ольга Чехова, 1939 год
На праздновании 50-летия Адольфа Гитлера 20 апреля 1939 г.
Герман Геринг позирует…
В ставке «Вольфсшанце» за пять дней до покушения на фюрера. Слева от Гитлера Штауффенберг, справа, на некотором отдалении, Кейтель. Июль, 1944
Комната совещаний в «Вольфсшанце» после взрыва
Одна из последних фотографий Хельги Геббельс
Семья Геббельсов. В центре — Гаральд, сын Магды от первого брака, справа от него Хельга
На Ялтинской конференции 1945 года: Черчилль, Рузвельт, Сталин
«Дер Штюрмер», «Der Stürmer» — «Штурмовик» (нем.). Газета крайне реакционного антисемитского и националистического толка, которую с 1923 года выпускал Юлиус Штрейхер.
«…И если Господь все же подарит мне свободу и я выйду наконец из этих стен, то — к каким людям я выйду? Чтобы ты понимал суть и смысл этого вопроса, я скажу тебе, что, будучи в твоем возрасте и находясь на вершине власти, я задавал себе тот же вопрос — какое общество мы построили, то есть каковы теперь стали люди: сумели ли мы улучшить их и сделать счастливей? Пожалуй, они стали счастливей, — говорил я себе. — Да, это видно, по крайней мере, по большинству. Но стало ли оно лучше? И я приходил к такому выводу: хорошие люди стали лучше, оттого что они стали опытнее; плохие стали еще хуже, а средние, те, что ни то ни се, присоединились, увы, ко второй группе. Однажды я высказал это наблюдение А. X. (Альбрехту Хаусхоферу. — Е.С.), и он тут же развил его в свою сторону. Он сказал, что именно это присоединение среднего человека к первой или второй категории и есть критерий оценки общества. «Так что, — продолжил он, — ты сам и ответил себе на свой вопрос: какое общество вы построили». <…> Мне бы хотелось, чтобы ты пристальней наблюдал людей, приглядывался к ним. Какими они стали в новой Германии? Добрее, благороднее, сложнее? Я не говорю — смелее и свободнее. Я говорю о чисто человеческих добродетелях. Признаюсь тебе, я не верю, что это так. Но я хотел бы ошибиться… 3 мая 1979 года». На копии письма Рудольфа Гесса тюремная цензура не оставила имени адресата, возможно просто по небрежности, поскольку обычно, если что-то и вычеркивалось, то лишь в самом содержании писем. Судя по всему, письмо было адресовано Гессом сыну Вольфу. У нас письма были опубликованы в журнале «Знание — сила», 2004 г., № 6, в статье «Вожди Третьего рейха: за и против войны».
Ознакомительная версия.
