Прапорщик безмолвно повиновался и размашисто зашагал в сторону леса.
Уже издали Родик заметил дымящийся мангал, стоящий около одноэтажного здания, живописно окруженного coсновым лесом. Сергей, по-военному выпятив грудь, уже ждал их у распахнутой входной двери, придерживая ее за ручку. Лицо его ничего не выражало, и Родик захотел шутливо ткнуть его пальцем под дых, но сдержался, посчитав такую фамильярность преждевременной.
Попав внутрь, Родик по надписям на стенах понял, что это солдатская баня. Посреди комнаты (по всем признакам — раздевалки) стоял самодельный стол, на котором красовались горка хлеба, тарелка с винегретом и несколько открытых банок консервов. Сервировку завершали алюминиевые вилки, бутылка без этикетки с прозрачной жидкостью и граненые стаканы. Отсутствие этикетки на бутылке наводило на мысль о том, что это, вероятно, спирт.
«Серьезный» стол», — подумал Родик и сказал:
— Мы тут кое-что прихватили.
— Напрасно, Родион Иванович, у нас все есть. Натуральное хозяйство. Вашу провизию мы заначим для другого случая, — принимая из рук Михаила Абрамовича пакет и не вынимая из него содержимое, сообщил Виктор Григорьевич.
Родик слегка удивился такому поведению, но развивать тему не стал и кивнул на бутылку:
— Это спирт?
— Чистейший. Вкус — изумительный. Такой только у нас — вэвээсников, — ответил Виктор Григорьевич и пропел: «И небо — наш родимый дом. Первым делом, первым делом спиртоносы. Ну а выпьем мы уже потом».
— Вы что, и самолетами торгуете? — изумился Родик, представив с мысленной усмешкой, как Виктор Григорьевич залезает в истребитель.
— К сожалению, нет. Это я к слову, спиртоносами мы МиГи зовем. Нам бы их. Во зажили бы! Хотя и в других ликер «Шасси» и «Масандра» есть. Можно пить, не разбавляя. Мы нелетающие летчики. Петлю Нестерова делаем в петлицах. Вот они, крылышки. Спиртягу получаем для обслуживания электроники. Протираем тонким слоем. Выпил, задержал дыхание, выдохнул на транзистор. Ха-ха, хотя мои идиоты не знают, что такое транзистор. Сволочи.
— На этом много спирта не добудешь. Я когда-то придумал способ практически неограниченного получения спирта. Мне это помогло при социализме сделать карьеру. Кстати, мы с вами во многом коллеги. Я защищал докторскую в Бронетанковой академии.
— Вы — боги земной войны, а мы — небесной. Наземная техника, которую нам нагнали из Европы, не основной наш профиль. Просто у нас тут место удобное. Да и командование доверяет… Располагайтесь. Сергей сейчас шашлык будет готовить, а мы закусим и продегустируем. Сергей, шагом марш на охрану Родины.
— Как спирт разбавляете? — желая проявить глубокое знание проблемы, спросил Родик.
— Впополаме.
— Ошибочно. Надо больше воды. Знаете, почему водка сорок градусов? При такой крепости не чувствуется вкуса ни спирта, ни воды. Говорят, открытие Менделеева, но мне думается, что до него знали. Так вот, при разбавлении спирта нужно брать около тридцати пяти процентов. Тогда смесь получится вкусная, а впополаме— жестковато. Градусов пятьдесят выходит. Я вам сейчас это продемонстрирую.
После «демонстрации» второй бутылки разговор существенно оживился, а угощение показалось даже вкусным. К третьей бутылке подоспели шашлыки, и к компании присоединился молчаливый прапорщик Сергей. Он за весь вечер не произнес ни слова, и Родик в какой-то момент даже заподозрил, что он немой. Пора было переводить разговор в деловую плоскость.
— Вы уже продавали автомобили? — спросил Родик у Виктора Григорьевича.
— Нет. Вы — первые, но продавать мне больше нравится, чем следить за небом. Наследственность не перешибешь. Мы — евреи — торговлю ставим высоко. Думаю, мне поэтому и дали такое поручение. Я прав, Михаил Абрамович? Что-то вы не пьете.
— Он не пьющий, — уточнил Родик.
— Да, евреи либо пьют, либо не пьют. У нас все так, среднего не дано.
— А что, грузовики в очень плохом состоянии?
— Отличные. Пробег всего от пяти до пятнадцати тысяч километров. В Европе на них почти не ездили. У «КрАЗов» еще меньше. Конечно, солдатики сапогами их слегка побили, но зато красили каждый год.
— А по ценам вы уточнили?
— Как договоримся — так и будет. Мы их по актам передадим. Для ГАИ этого достаточно. Акт утверждает наш человек. Платить будете в два места. Мне, естественно, наличкой, но суммарно — сколько договоримся.
— Все же сколько?
— В зависимости от состояния. «Уралы» и «КрАЗы» — от семи до двенадцати тысяч рублей. Это сегодня, завтра — не знаю. Рубли обесцениваются. Как-то станем привязываться к долларам. Так что не тяните, берите завтра. Мне место надо освобождать.
— Может, сходим еще раз их посмотрим, а заодно и прогуляемся? — предложил Родик.
— Пойдемте… Прогуляться уже пора. Отольем на природе. Чувствую, что париться мы сегодня уже не будем. Давайте пригубим, чтобы легче холилось…
Уезжали уже затемно.
— Родик, я сяду за руль, — предложил Михаил Абрамович. — Выпили вы очень много.
— Нет, Миша, я вполне адекватен. А твои водительские способности вызывают у меня сомнение. Их надо развивать, а машину ты покупать не хочешь.
— Куда мне ездить? Офис рядом, дачи у меня нет. Да и не нужна она мне. Дочка моя живет, как ты знаешь, с мамой, ко мне вообще не приезжает. У Инны все точно так же.
— Машина нужна каждому. Ты просто не понимаешь, но скоро появится производственная необходимость. Например, как ты сюда будешь ездить? Да и к Сашке на производство… Уеду я куда-нибудь— как доллары покупать? На метро с сумкой отправишься? Куплю я тебе машину для служебных целей, завтра же куплю.
— Ну ты спьяну и раздухарился! Денег и без того постоянно не хватает…
— Ничего, найдем.
— Давай переменим тему. Ты мне лучше скажи: зачем тебе эти чудовища?
— Я же объяснял. Подмарафетим и перепродадим. Сашу дополнительно займем. Я уже узнал: «КрАЗы» тысяч по тридцать — сорок можно спихнуть.
— Кто этим будет руководить? Вполне объемная деятельность…
— Кто-кто… Ты, конечно. Хватит на бумажной работе сидеть. Ты же инженер, а как говорил Сади Карно: «Инженер может все». Естественно, и Польшу на тебя повешу. Только ты у нас польский знаешь… Да и отъединять одни грузовики от других нецелесообразно.
— Не возражаю… Однако сейчас важнее с противогазами разобраться.
— Все важно. Надо будущее закладывать, не оглядываясь на прошлое. Иначе на поезд в это светлое будущее не попадем. Придется по шпалам идти. Без ветра дерево не шатается, его трясти надо, — как любил говорить один мой сотрудник из той, социалистической, жизни. Возможно, мы стоим с тобой на пороге крутых перемен в нашей деятельности.
Мы можем выдержать величайшие превратности судьбы, если только не следуют за ними угрызения совести.
М. Арконвил
У входа в офис к Родику подошел невзрачный человек, одетый по-спортивному в тренировочный костюм и кроссовки. Невысокая широкоплечая фигура гармонировала с крупными грубыми чертами волевого лица, не отмеченного интеллектом. Если бы Родика попросили описать этого незнакомца, он ответил бы коротко: «спортсмен».
— Вы Родион Иванович? — спросил тот, не здороваясь.
— Да. Здравствуйте, — не останавливаясь, кивнул Родик.
— Алексей просил, чтобы я вас доставил к нему.
— Какой Алексей?
— Ваш партнер.
— А-а-а. Я вас не знаю. Он, если вы имеете в виду того же Алексея, что и я, мне ничего не говорил.
— Он не мог. Там, где он находится, нет телефона.
— Есть и другие способы связи. Мог бы записку написать или передать информацию другим известным ему способом. Я должен получить какие-нибудь подтверждения ваших слов. Извините, мне надо работать, — Родик вошел в офис и закрыл перед молодым человеком дверь.
Еще никого не было, и он, перебирая на столе бумаги, подумал: «Странная история. Парень говорил вполне искренне… Может, его действительно послал Алексей. Однако… Увезет еще куда-нибудь. Ехать с ним — безумие».
В это время раздался телефонный звонок. Родик поднял трубку.
— Родион Иванович, доброе утро, — произнес женский голос. — Перезвоните, пожалуйста, Алексею.
Родик разъединил линию и набрал уже запомнившийся номер, по которому оставлял сообщения для «партнера».
— Слушаю. Родион Иванович?
— Меня просили позвонить…
— Это я вам звонила. Алексей оставил для вас сообщение. Читаю: «Я послал за вами моего человека. Зовут его Павел. Просьба с ним приехать ко мне».
— Спасибо, до свиданья, — сказал Родик, положив трубку на аппарат, и подумал: «Подтверждение есть, но все равно как-то необычно. Сказал бы адрес — я бы приехал. Конспирация, что ли? Может, криминал… Не хватало еще в какую-нибудь историю вляпаться. Что делать? Миша куда-то запропастился. Дождусь, когда он появится…»
