Ознакомительная версия.
После провала под Сталинградом, когда стало ясно, что война на Восточном фронте как минимум затянется на неопределенный срок (а именно так высказывались осторожные штабисты в ставке фюрера, тогда как полевые офицеры, не стесняясь в выражениях, говорили о том, что войну они, в сущности, проиграли), после того как русские бомбы стали падать на города рейха, Гитлер распорядился выбрать для копья более надежное место, и тогда оно было помещено в один из подземных тоннелей, входивших в древнюю систему потайных ходов, где и продолжало храниться за стальной дверью под охраной войск СС до тех пор, пока в середине апреля 44-го года в результате целой серии авиаударов Нюрнберг не превратился в груду дымящихся развалин. Стенки тоннеля, куда ранее мог легко въехать грузовик, обрушились, стальная дверь обнажилась, о существовании тайника стало известно каждому уцелевшему горожанину, и сокровища империи было решено перепрятать в очередной раз. Здесь-то Вилли Либель и проявил себя, перепутав копье, которое официально именовалось в перечне сокровищ «копьем Святого Маврикия», с находившимся в том же списке «мечом Святого Маврикия». Таким образом, эта главнейшая реликвия, в которую, словно в иглу Кощея Бессмертного, была вложена жизнь Адольфа Гитлера, осталась лежать за стальной дверью как не представляющая никакой художественной ценности. О копье попросту забыли, а охрану с рассекреченного тайника сняли.
Операция по перевозке королевских регалий проводилась совместно с операцией прикрытия, о ней стало известно американской разведке. После недолгого анализа был сделан вывод о необходимости розыска сокровищ, которые в дальнейшем, уже после окончания войны, с высокой долей вероятности могли бы стать символами немецкого сопротивления. Американская разведка также не поверила в явную дезинформацию немцев, гласившую, что в результате успешно проведенной операции сокровища рейха затоплены на дне озера Целль вблизи Зальцбурга, и тогда генерал Паттон, командующий третьей американской армией, распорядился создать отряд специального назначения, кандидатов для которого он отбирал лично. Докладывать о результатах своих поисков командир отряда также был обязан лично Джорджу Паттону. Объяснить такую секретность можно лишь фактической причастностью Джорджа Паттона к черному масонству и посвящению его в один из высших уровней, не ниже тридцать третьего – тридцать четвертого. До иллюминатского максимума генералу оставалось несколько ступеней, и он рассчитывал, притом небезосновательно, пройти их в случае, если розыски увенчаются успехом. Однако все надежды Паттона на повышение в масонском чине были тщетны. После короткого триумфа его ожидал трагический финал…
* * *
Масонство Паттона было скорее вынужденным для тех, кто приглашал его в ложу. Шла война, Джордж Паттон был одной из ключевых фигур в экпедиционных войсках американской армии, а масонам необходимы были свои люди на этой войне. Слишком много вопросов, интересных с точки зрения масонов, могли остаться без ответа, ситуацию нельзя было выпускать из-под контроля. Наиважнейшей же среди задач, которые предстояло решить Паттону, был розыск и доставка в Штаты Копья Судьбы. Согласно тайному плану, на этом его функция прекращалась. Джорджа Паттона не жаловали в масонском истеблишменте. Во-первых, он был неотесанным солдафоном и грубияном, во-вторых, страшным антисемитом, и это совершенно неприемлемое в любой среде качество в масонском мире означало для него верный смертный приговор с отсрочкой. Паттон во всеуслышание не стеснялся говорить следующее: «Гаррисон и иже с ним настаивают на том, будто перемещенные лица – человеческие создания, что не является верным, и особенно это относится к евреям, которые ниже животных». Этого генералу не простили.
В конце апреля 1945-го, когда на Земле вот-вот был готов воцариться долгожданный мир, копье было обнаружено американскими солдатами из отряда Паттона в брошеном тайнике за стальной дверью. Ее подорвали гранатами и проникли внутрь. Все было в дыму, повсюду были раскиданы бинты. На стеллажах высились груды ящиков, большинство из которых были пустыми или содержали упаковочную солому. В некоторых особенно громоздких ящиках обнаружились наиболее тяжелые и крупные экспонаты – в основном это были древние рыцарские доспехи и кухонная утварь, словом, все то, что, по мнению бургомистра Нюрнберга, не представляло особенной исторической ценности. Копье лежало в углу, посреди всякого хлама, перемешанного с землей, битым кирпичом и штукатуркой. Его нашли, бережно завернули в промасленную бумагу и доставили генералу. Паттон вылетел в Штаты в тот же день и спустя 20 часов лично доставил талисман власти в Высшую ложу округа Колумбия. Его поблагодарили за неизмеримые заслуги перед братством, а спустя несколько месяцев подстроили ему автокатастрофу. 21 декабря 1945 года Паттон умер. Но гораздо раньше, 30 апреля того же года, глубоко под землей, в бетонном бункере прервалась жизнь человека, который выполнил свою функцию в истории. Гитлер, если можно так выразиться, послужил древком Копья Судьбы, нанеся еврейскому народу рану столь сильную, что она не прекратит кровоточить до конца времен, когда уйдет в небытие и наша эпоха, как ушла когда-то до нее эпоха магических атлантов.
* * *
С гибелью Адольфа Гитлера, неразрывно связавшего свою судьбу с талисманом власти, замкнулся каббалистический цикл, начатый Моисеем 15 тысяч лет назад. Евреи вновь обрели государство и всерьез обдумывают идею строительства Третьего храма. Мастерски изготовленная копия реликвии вернулась в Вену. А подлинное копье оказалось на территории единственной мировой империи – Соединенных Штатов, и оставалось за полуметровой стальной стеной хранилища под Капитолием в Вашингтоне вплоть до событий 11 сентября.
Итак, в 45-м году XX века история Копья Судьбы прервалась, для того чтобы вновь продолжиться спустя 60 с лишним лет в кабинете Мастера Бостонской ложи, почтенного профессора логики Гарвардского университета. Называть его имя – все равно что солгать, ведь подлинное имя дьявола лишь дьявол, а все его производные и псевдонимы по большому счету ничего не значат. Утратившее магическую силу копье необходимо было возродить и вернуть в мир. Вот почему Игорь вновь оказался в городе, который покинул под своей фамилией много лет назад ради безобидной встречи с отцом в советском торгпредстве в Риме. Круг замкнулся, близилась развязка, и копье ожидало своего нового хозяина.
Осень 2008 года
I
Сенатор Продан закончил высказывать свои замечания и пожелания, отложил в сторону отпечатанный лист и с неодобрением поглядел на кофейную чашечку, выглядевшую в обстановке сенаторского кабинета, где сам он занимал центральное место статуи Зевса в Акрополе, столь же беззащитной, как поросенок Пятачок из сказки про медведя Винни.
– Остыл кофе… – задумчиво произнес Продан, глядя прямо перед собой. Этот временами появлявшийся у него взгляд, отстраненный, словно направленный внутрь, вызывал в Насте любопытство и одновременно с ним легкую брезгливость, происхождение которой она никак не могла сама себе объяснить, стыдилась ее и всячески скрывала. Возможно, от Продана начинало пахнуть какими-то особенными антиферомонами в те моменты, когда он в очередной раз делал попытку пригласить Настю поужинать. Подобное с удручающей регулярностью случалось после каждой их рабочей встречи, на которых они порой засиживались допоздна. Впрочем, более вероятно, что Настя начинала ощущать этот запах, когда Продану вдруг приходило в голову покритиковать ее работу. Он, как обычно, брал написанный ею текст, придирчиво вчитывался в каждое слово и, как только спотыкался на каком-нибудь предложении, начинал скверно морщиться напоказ, нисколько не скрывая своих чувств. Настя уже знала, что последует за этими недовольными гримасами. Продан начнет долго и занудливо, не переходя, впрочем, порога вежливости, отчитывать ее с укоризной в голосе. Выставит частокол вопросов, на которые сам примется отвечать с отвратительной педантичностью, но довольно скоро собьется и станет вот так же бездумно глядеть перед собой и молчать. Все всегда заканчивалось по одному и тому же сценарию. На вопросы Настя отвечала хладнокровно, четко и с усталым, немного высокомерным безразличием человека, который вынужден всякий раз доказывать невежде собственную, единственно верную точку зрения. В моменты своего отупения Продан напоминал ей муху, сидящую на оконном стекле рядом с распахнутой форточкой. Ей бы только осмотреться, чтобы вылететь на волю, но муха легких путей не ищет и с надсадным жужжанием бьется в прозрачную преграду, не понимая, как это воздух может быть твердым.
Продан в своих фантазиях стремился выдумать то, чего никогда не существовало. Будь его книга написана кем-нибудь кроме Насти, в особенности человеком бессовестным, каких среди современных журналистов немало, она оказалась бы чистейшей воды фальсификацией. Согласно версии сенатора, никакого Христа в Иудее никогда не было, а прототипом его якобы послужил лжепророк по имени Фаб, сын некоего Иехуды Галилеянина, который собирался заставить воды Иордана расступиться и вообще всячески смущал народ, за что и был публично казнен одним из сыновей Ирода Великого. Вся эта чудовищная мистификация, являвшаяся очевидной ложью от первого до последнего слова, буквально в каждом абзаце кишела «доказательствами» того, что «Иисус Христос – лишь вымышленный нищими и бездельниками образ», и старательно очерняла этот образ. По замыслу Продана каждая страница книги должна была быть разделена на две половины: в одной шел евангельский текст, а в другой Продан опровергал его и полностью уничтожал его право на подлинность. Примириться с таким содержанием Настя никак не могла, но понимала, что, окажи она открытое противодействие своему нанимателю, лишение источника средств к существованию было бы ей обеспечено. К ее безграничному отчаянию, она бессильна была хоть что-то сделать с этой ересью, издать которую Продан для начала предполагал чудовищным тиражом в миллион экземпляров.
Ознакомительная версия.
