Кассандра с облегчением выдохнула. Наконец-то правда!
— Я знаю. — Она взяла Клару за руки. — Нелл была ребенком Мэри, тем малышом, из-за которого ее уволили.
Лицо Клары приняло странное выражение. Она переводила взгляд с Кристиана на Кассандру, уголки ее глаз дергались. Она растерянно моргнула, затем рассмеялась.
— Что? — тревожно спросила Кассандра. — Что тут смешного? С вами все в порядке?
— Мама была беременна, верно, но ребенок так и не родился. Тогда не родился. Она потеряла его на тринадцатой неделе.
— Что?
— Именно это я и пытаюсь вам сказать. Вашу бабушку родила не моя мама, ее родила Элиза.
— Элиза была беременна.
Кассандра размотала шарф и положила его поверх сумки, стоящей на полу в машине.
— Элиза была беременна.
Кристиан барабанил пальцами в перчатках по рулевому колесу.
Когда они выехали из Полперро, отопление в машине было включено, радиатор гудел и постукивал. Пока они навещали Клару, опустился туман, и всю дорогу тусклые лодочные огоньки вдоль берега подпрыгивали на призрачных волнах.
Кассандра безучастно смотрела вперед, ее мысли были так же туманны, как мир за ветровым стеклом.
— Элиза была беременна. Она была матерью Нелл. Вот почему Элиза забрала ее.
Возможно, если много раз повторить мысль, в ней забрезжит хоть какой-то смысл.
— Похоже на то.
Кассандра склонила голову набок и погладила шею.
— Но я не понимаю. Раньше в этом был резон, когда мы думали о Мэри. Но Элиза… Не понимаю, как ребенок оказался у Розы. Почему Элиза отдала дочь? И как вышло, что никто ничего не узнал?
— Кроме Мэри.
— Кроме Мэри.
— Наверное, все сохранили в тайне.
— Семья Элизы?
Кристиан кивнул.
— Элиза была не замужем, молода, под опекой и забеременела. Люди осудили бы семью Мунтраше.
— А кто отец?
Кристиан пожал плечами.
— Какой-нибудь местный парень. У нее был приятель?
— Не знаю. Она дружила с братом Мэри, Уильямом, так написано в тетради Нелл. Они были близки, пока из-за чего-то не поссорились. Возможно, он?
— Кто знает. Думаю, это не важно. — Кристиан взглянул на Кассандру. — В смысле, важно для Нелл и для тебя, в целом же существенно лишь то, что Элиза была беременна, а Роза — нет.
— И Элизу убедили отдать ребенка Розе.
— Так всем было проще.
— Это спорно.
— Я имею в виду, в социальном смысле. А потом Роза умерла…
— И Элиза забрала ребенка обратно. Разумно. — Кассандра смотрела, как туман разливается по длинным прядям травы на обочине. — Но почему она вместе с Нелл не села на корабль, идущий в Австралию? Как могла женщина забрать своего ребенка и послать его одного в долгое и опасное путешествие в чужую страну? — Кассандра тяжело вздохнула. — Чем ближе мы к истине, тем запутаннее становится паутина.
— Возможно, она собиралась отплыть вместе с ней. Но что-то помешало, она могла заболеть. Клара не сомневалась, что Элиза уехала.
— Но Нелл помнила, что Элиза посадила ее на корабль, велела ждать, ушла и не вернулась. Единственное, в чем бабушка была уверена. — Кассандра покусала ноготь. — Черт, до чего обидно. Я думала, мы сегодня получим ответы, а не очередные вопросы.
— Ясно одно: «Золотое яйцо» не о Мэри. Элиза написала его о себе. Это она была девушкой из домика.
— Бедная Элиза, — вздохнула Кассандра. За окнами плыл тусклый мир сумерек. — Жизнь девушки после того, как она уступила яйцо, стала такой…
— Безрадостной.
— Да. — Кассандра поежилась. Она знала все об утратах, которые лишают человека цели в жизни, делают его бледным, невесомым, пустым. — Неудивительно, что она забрала Нелл, как только получила такую возможность.
Кассандра все на свете отдала бы за второй шанс!
— И мы снова там, откуда пришли: если Элиза вернула себе дочь, почему она не отплыла вместе с ней на корабле?
Кассандра покачала головой.
— Не знаю. Бессмыслица какая-то.
Они проехали мимо дорожного указателя «Добро пожаловать в Тредженну», и Кристиан свернул с главной дороги.
— Знаешь, что я думаю?
— Что? — спросила Кассандра.
— Мы вместе пообедаем в пабе и еще поговорим. Может, получится понять, в чем тут дело. Не сомневаюсь, пиво нам поможет.
Кассандра улыбнулась.
— Да, обычно пиво помогает мне быстрее шевелить мозгами. Хорошо, только заедем в отель, чтобы я взяла куртку.
Кристиан свернул через лес на широкую дорогу и выехал к входу в отель «Чёренгорб». Лежал туман, в канавках подъездной дорожки скопилась влага, так что приходилось вести осторожно.
— Я на секундочку.
Кассандра захлопнула за собой дверь и взбежала по лестнице в фойе.
— Привет, Сэм, — махнула она девушке за стойкой.
— Привет, Касс. К тебе гости.
Кассандра встала как вкопанная.
— Робин Джеймсон уже с полчаса ждет в холле.
Кассандра обернулась — Кристиан старательно настраивал магнитолу. Вполне может минутку подождать. Кассандра не представляла, что Робин может ей сказать, но сомневалась, что это отнимет много времени.
— О, привет, — воскликнула Робин, когда заметила Кассандру. — Одна маленькая птичка мне напела, что вы все утро болтали с моей троюродной сестрой Кларой.
Таланты деревенских сплетниц поистине впечатляют.
— Это правда.
— Надеюсь, хорошо провели время?
— Неплохо, спасибо. Вы не слишком долго ждала?
— Нет-нет. Я кое-что принесла. Наверное, можно было оставить его на стойке, но я подумала, что нужно кое-что объяснить.
Кассандра подняла брови. Робин продолжила:
— В выходные я поехала навестить папу, он живет в доме престарелых. Он любит, когда ему рассказывают, что происходит в нашем старом городке, — знаешь, он когда-то был почтальоном, — и я упомянула о вашем приезде. Я сказала, что вы ремонтируете коттедж на вершине утеса, который вам оставила бабушка. Лицо у отца стало престранным. Может, он и стар, но ум у него острый, как бритва, совсем как был у деда. Он взял меня за руку и сказал, что надо отдать вам письмо.
— Мне?
— Вообще-то вашей бабушке, но учитывая, что ее больше нет, то вам.
— Какое письмо?
— Когда ваша бабушка уезжала из Тредженны, она зашла к папе. Она сказала, что вернется и поселится в Клифф-коттедже. Он пообещал собирать для нее почту, так как ваша бабушка очень просила. Так что когда пришло письмо, он отложил его. Каждые несколько месяцев он относил письмо на холм, но в старом коттедже никогда никого не было. Росли колючки, оседала пыль, и место выглядело все более и более необитаемым. В конце концов отец перестал заходить, его беспокоили колени, и он решил, что ваша бабушка сама зайдет к нему, когда вернется. По правилам письмо надо было отослать отправителю, но ваша бабушка была очень настойчива, так что он убрал его и сохранил. Отец сказал, что надо спуститься в погреб, где лежат старые вещи, и достать коробку потерянных писем. Среди них я и нашла письмо, адресованное Нелл Эндрюс, Тредженна-инн, полученное в ноябре тысяча девятьсот семьдесят пятого. Отец был прав. Письмо ждало своего часа.
Робин залезла в сумочку, достала небольшой серый конверт и передала его Кассандре. Бумага была дешевой, тонкой почти до прозрачности. Адрес был надписан старомодным почерком, довольно неразборчивым. Указана была Лондонская гостиница, затем письмо переслали в Тредженна-инн. Кассандра перевернула конверт.
С обратной стороны тем же почерком было написано: «Отправитель: мисс Хэрриет Суинделл, Лондон, Баттерси, Баттерси-Бридж-роуд, тридцать семь».
Кассандра вспомнила записи в тетради Нелл. Хэрриет Суинделл — та женщина, которую бабушка навещала в Лондоне. Старуха, которая родилась и выросла в одном доме с Элизой. Зачем она написала Нелл?
Дрожащими пальцами Кассандра распечатала конверт. Тонкая бумага легко рвалась. Она развернула письмо и начала читать.
3 ноября 1975 года
Уважаемая миссис Эндрюс!
Признаюсь, что после того, как вы навестили меня с расспросами о даме-сказочнице, ничто другое не шло мне на ум. Вы и сами это поймете, когда доживете до моих лет, — прошлое становится чем-то вроде старого друга. Из тех, что приходят незваными и отказываются уходить! Видите ли, я прекрасно ее помню, просто ваш визит застал меня врасплох. Вы появились на пороге, как раз когда подошло время пить чай. Я сомневалась, хочу ли толковать о былом с незнакомкой. Но моя дочь Нэнси сказала, что я должна, что все случилось ужасно давно и сейчас уже не имеет значения. Поэтому я решила написать вам, как вы просили. Ведь Элиза Мейкпис возвращалась навестить мою маму. Всего один раз, заметьте, но я прекрасно это помню. Мне в то время было шестнадцать, случилось это в 1913-м.
Я помню, мне сразу показалось, что в ней есть что-то странное. Словно чистая одежда дамы не вполне сидела на ней. Более того, в Элизе крылось что-то общее с нами, жильцами Баттерси-Бридж-роуд, 35, отличавшее ее от прочих разряженных дам, которые гуляли по улицам в те времена. Она вошла в дверь немного взволнованно, как мне показалось. Будто спешила и не хотела, чтобы ее увидели. Подозрительно, вот как. Она кивнула маме, словно они были знакомы, и мама, в свою очередь, ей улыбнулась. Редкое зрелище, скажу я вам. Я тогда подумала про себя, что кем бы ни была эта дама, мама наверняка знает, как выжать из нее деньжат.
