— И вы согласились? Почему?
— А как вы думаете? Потому что мне нужны были деньги. И не смотрите на мета так укоризненно: почему вы сами, в конце концов, согласились писать эту книгу? От художественной цельности?
Замечание было справедливым.
— Ничего, если я присяду? — спросил Майкл, показав на свободный участок крона™ рядом с нею.
Фиби кивнула. Вид у нее был усталый. Она провела рукой по волосам.
— Как вы вообще жили все это время? — спросила она. — Я ждала ваших новых романов.
— Я больше ничего не сочинял. Пересох.
— Жалко.
— А вы еще пишете?
— Время от времени. Не вижу в этом большого будущего. По крайней мере, пока курятником правят разные родди уиншоу.
— Что ж, завтра утром при такой скорости одним из них станет меньше. — Не желая более распространяться на эту зловещую тему, Майкл прибавил: — Но все равно не следует сдаваться. У вас же хорошо получалось. Это всем было видно.
— Всем? — эхом переспросила Фиби.
— Помните тот раз, — продолжал Майкл, не заметив ее вопроса, — когда я зашел к вам в комнату и увидел картину, над которой вы работали? — Он хмыкнул. — Я еще подумал, что это натюрморт, а на самом деле то был портрет Орфея в подземном царстве или что-то вроде?
— Да, — тихо ответила Фиби. — Помню.
Майкла посетило внезапное вдохновение.
— Можно, я куплю эту картину? Будет очень славно иметь такой… ну, как бы… памятный подарок.
— Боюсь, я ее уничтожила. Еще тогда…
Фиби поднялась с кровати, присела за туалетный столик и начала расчесывать волосы.
— Вы же не хотите сказать, что сделали это из-за меня?
Она не ответила.
— Это же была просто глупая ошибка.
— Некоторые люди легкоранимы, Майкл. — Она обернулась к нему. На ее лице играл румянец. — Я — уже нет. Но тогда я была молода. И не очень уверена в себе. Ладно. Все уже забыто. Все это случилось очень давно.
— Да, но я и понятия не имел… В самом деле.
— Вы прощены, — сказала Фиби, а затем попыталась спасти настроение: — Я сильно изменилась с тех пор?
— Едва ли вообще изменились. Я узнал бы вас где угодно.
Она решила не привлекать его внимания к тому, что на закрытом показе в галерее «Нарцисс» пару месяцев назад ему это явно не удалось.
— А про Джоан что-нибудь известно?
— Да, я ее видел. Кстати, совсем недавно. Она вышла замуж за Грэма.
— Логично. — Фиби снова пересела к нему на кровать. — И у них все хорошо, не так ли?
— Все прекрасно, да, прекрасно. То есть, когда я видел в последний раз Грэма, он был полумертв, но теперь уже наверняка поправился.
Это потребовало определенных объяснений, поэтому Майкл рассказал все, что знал о документальном фильме Грэма и о неудавшемся покушении Марка.
— Так теперь, значит, и он попался Уиншоу на пути, — задумчиво произнесла Фиби. — Они уже повсюду щупальца раскинули, эта семейка, не находите?
— Еще бы. В том-то вся и суть.
Фиби немного подумала и спросила:
— А вы сами что делали в больнице в новогоднюю ночь?
— Кое-кого навещал. Друга. Она неожиданно заболела.
Фиби заметила, как изменился его голос.
— Друга — вы имеете в виду кого-то вроде подруги?
— Наверное, да — кого-то вроде подруги.
Майкл погрузился в молчание, и Фиби вдруг поняла, что ее вопросы звучали назойливо и необязательно.
— Простите, я… мне не хотелось лезть не в свое дело… то есть это же действительно не мое дело.
— Да нет, нет — все в порядке. Правда.
Он коротко и натянуто улыбнулся.
— Она умерла, да? — спросила Фиби.
Майкл кивнул.
— Простите меня. — Несколько смущенных мгновений она держала руку у него на колене; затем убрала. — Вы не хотите… то есть не поможет, если вы мне расскажете?
— Нет, не думаю. Честное слово. — Он сжал ее руку, давая понять, что жест ее не остался незамеченным. — Да глупо все это, на самом деле. Мы были знакомы всего несколько месяцев. Мы с нею даже не спали. Но как-то, почему-то я умудрился… вложить в нее… очень много. — Он потер глаза и добавил: — Звучит так, будто она — открытая акционерная компания, да? Я уже начинаю разговаривать, как Томас.
— От чего она умерла?
— От того же, что рано или поздно настигает всех: от стечения обстоятельств. У нее была лимфома, которую можно было вылечить, но определенные люди предпочли устроить все так, чтобы этого не случилось. Я собирался поговорить здесь об этом с Генри, но… теперь смысла же в этом никакого нет.
Ничего… больше не будет… — Слова пересохли у него в горле, и он уставился в пространство — казалось, очень надолго. Наконец он произнес только одно слово — очень тихо, но с силой: — Дерьмо.
И повалился на бок, зародышем свернувшись на постели спиной к Фиби.
Через некоторое время она коснулась его плеча и сказала:
— Майкл, почему бы вам не остаться сегодня здесь? Меня что-то не прельщает проводить ночь в одиночестве, а так мы составим друг другу компанию.
Майкл ответил:
— Хорошо. Спасибо. — Он не двинулся с места.
— Тогда вам лучше раздеться.
Майкл снял с себя все, кроме нижнего белья, скользнул под простыню двуспальной кровати и заснул почти мгновенно, успев лишь пробормотать:
— Джоан однажды попросила меня остаться у нее в спальне. Я сбежал. Не знаю почему.
— Я думаю, вы ей очень нравились, — сказала Фиби.
— Я был таким глупым.
Фиби надела ночную сорочку и легла рядом. Выключила лампу. Они лежали спина к спине в каком-то дюйме друг от друга.
Майклу снилась Фиона — как снилась каждую ночь последние две недели. Ему снилось, что он по-прежнему сидит у ее больничной кровати, держит ее за руку и разговаривает. Она слушает его и улыбается в ответ. Потом ему приснилось, что он просыпается, зная, что она умерла, и ему начинает сниться, что он плачет. Ему снилось, что в постели он тянется к чему-то и касается теплого женского тела. Ему снилось, что Фиби повернулась к нему, обхватила его руками и гладит по голове. Ему снилось, что он целует ее в губы, а она целует его в ответ — ее губы раскрыты, мягкие и теплые. Ему приснился теплый запах ее волос, ее теплая и гладкая кожа там, где пальцами он касается ее под ночной сорочкой. Он попытался вспомнить, когда в последний раз ему снился этот сон — о том, как он просыпается и понимает, что лежит в постели с красивой женщиной, просыпается от счастливого понимания, что она касается его, а он — ее, что они сплелись воедино, слились, перепутались двумя сонными змеями. Сон, где, кажется, все до единой части его тела соприкасаются со всеми до единой частями ее тела, где весь мир отныне и впредь будет постигаться лишь прикосновением, и в этом затхлом тепле постели, во тьме за шторами спальни они могут лишь нежно извиваться, и каждое движение, каждый крохотный порыв друг к другу возбуждают новые волны наслаждения. Майкл с ужасом ожидал, когда сон закончится: когда он проснется в самый последний раз и обнаружит, что в постели один, или когда его охватит сон еще более глубокий, в котором снятся лишь пустота и утрата. Но этого не произошло. Любовь их была долгой, медленной и сонной, и хотя временами они просто лежали вместе, дремотно переплетенные, такие паузы тесной и близкой неподвижности все равно становились частью общего движения, непрестанного и не требующего усилий, — они ритмично соскальзывали в сон и выскальзывали из него, качались между сном и явью и совершенно не отдавали себе отчета, сколько времени прошло, пока Майкл не услышал, как старые часы в вестибюле пробили пять. Он повернул голову и увидел, как Фиби одними глазами улыбается ему в темноте.
— Кеннет, — сказал он. — Ты никогда не узнаешь, что пропустил.
— Меня не Кеннетом зовут, — рассмеялась Фиби, шаря в смятых простынях, нащупывая свою сорочку и протискиваясь в нее. — Только не говори мне, что все это время ты думал о каком-то Кеннете. Хотя это, я полагаю, объяснило бы, почему у вас ничего не получилось с Джоан.
Она вылезла из постели и направилась к двери. Майкл сел, еще не вытряхнув из сознания остатки сна, и рассеянно спросил:
— И куда ты теперь?
— В уборную, если мне будет позволено.
— Нет, я не об этом — не теперь. Я вообще — как только все это кончится?
Фиби пожала плечами:
— Не знаю. Обратно в Лидс, наверное. В любом случае здесь я оставаться больше не смогу.
— Поехали со мной в Лондон?
Сначала она ничего не ответила, и Майкл не понял, как ей показалась эта мысль.
— Я серьезно, — добавил он.
— Знаю.
— Я же должен тебе нравиться, нет? Иначе…
— Мне действительно кажется, что сейчас не лучшее время. И явно не лучшее место. — Она открыла дверь. Он услышал, как она в темноте помедлила, прежде чем выйти. — Не спеши, Майкл, — произнесла Фиби почти ласково. — Ни ты, ни я пока не готовы строить планы.
