Когда-то меня тронула буддийская история о слепой черепахе. Эта притча иллюстрирует понятие «ценность человеческого перерождения» – чудо такого дара, как человеческая жизнь. В притче рассказывается о том, что человек бросил в море деревянный хомут, который стали носить течения и ветрá. Каждые сто лет на одну минуту на поверхность моря поднимается слепая черепаха. Сколько лет пройдет до тех пор, пока черепаха не ударится головой о плавающий на поверхности хомут? С такой же частотой душа может переродиться в человеческом теле. Не чаще. Поэтому, по мнению древних, глупо пропустить драгоценную возможность перерождения. Вы с этим согласны?
Несколько лет назад я написала притчу, чтобы проиллюстрировать сказанное выше.
В городе Тувида была установлена система распределения воды. После рождения каждого нового ребенка в городском совете тянули жребий, чтобы определить, сколько воды ребенку полагается на всю жизнь. Результаты были совершенно непредсказуемыми, и ребенок мог получить от 100 до 100 миллионов галлонов[87]. Каждый человек хранил свою воду в огромной цистерне, которая стояла у него во дворе. На каждой цистерне был кран. Со стороны казалось, что цистерны у всех одинаковые, и было невозможно определить, на сколько хватит содержащейся в них воды: на семьдесят или на сто лет. Суть заключалась в том, что в каждой цистерне было разное количество воды. И никто не мог его определить.
Граждане города относились к своей воде по-разному. Один человек записывал, сколько за последние полвека каждый из жителей потратил воды. Он составлял графики и высчитывал статистически допустимое количество воды, полученное при рождении каждым человеком. Некоторые жители очень бережливо тратили свою воду: они никогда не сажали и не поливали огород. Другие, считавшие, что воды у них много, устанавливали дома ванны, а на улице строили фонтаны и бассейны. Один из таких людей выкопал и залил водой озеро для рыбной ловли и катания на лодке для себя и своих соседей. В любом случае никто из жителей никогда не открывал кран цистерны и не позволял воде утекать просто так. Иногда после полива газона человек мог забыть закрыть кран, но это случалось нечасто и воды пропадало немного.
Как бы вы использовали свой запас воды, если бы жили в Тувиде? Представьте себе, что минуты вашей жизни – это капли воды из вашей цистерны. Вы уверены, что ваш кран не течет?
Что мне делать с моим драгоценным временем, с импровизацией, которой является моя жизнь? Я уверена, что у вас есть на этот счет кое-какие идеи. Импровизация указывает пути лучшего существования и отсекает промедление и сомнение в модели нашего поведения. Это долгий путь, но нам придется его пройти. Ваши цели и мечты достойны того, чтобы вы их воплотили. Только действуя, вы можете наполнить свою жизнь смыслом. В любом действии присутствует элемент риска. Неуверенность – это естественное чувство. И хотя импровизация не гарантирует стопроцентного результата, она помогает выйти на сцену. Никогда не забывайте, что многие вас поддержат.
Зачем терять драгоценные минуты? Сегодня – лучший день для того, чтобы начать все менять. Нет смысла ждать, пока вы детально проработаете план или выучите наизусть все реплики. Сейчас вы сами это прекрасно понимаете. Взойдите на сцену жизни и постарайтесь научиться видеть. Только так можно стать членом нашего секретного общества импровизаторов. Желаю вам удачи и много интересных приключений, когда вы побежите вприпрыжку, спотыкаясь и падая, по этому пути. Сделайте шаг на сцену. Выходите на поклон. Желаю приятно провести время!
Импровизируйте!
Импровизация основана на устной традиции. Учителя придумывают игры и упражнения для студентов и других учителей, которые возвращают их назад. Происхождение игры определить непросто. Я часть этого живого взаимообмена и беру на себя ответственность за все возможные ошибки и недочеты. Я стремилась поделиться с вами жизненными принципами, основанными на импровизации. Мудрость импровизации является частью знаний, созданных в разное время в разных культурах.
В работе над книгой мне помогали труды двух столпов: театрального инноватора и гениального преподавателя профессора Кита Джонстона и антрополога, специалиста по японской психотерапии Дэвида Рейнольдса. Эти замечательные учителя помогли мне понять импровизацию и жизнь. Они научили меня добру и внимательному отношению к реальности. Они научили меня действовать, избавиться от безрассудного эгоцентризма, говорить «да» и «спасибо».
Хотя идеи, изложенные в этой книге, написаны моей рукой, они не мои. Я часто использую слова, упоминаю советы и упражнения, которые почерпнула за двадцать лет общения с создателем концепции «Созидательной жизни» (Constructive Living) доктором Рейнольдсом. Я рекомендую всем заинтересовавшимся найти и ознакомиться с его книгами, указанными в библиографии. Несмотря на многие заимствования, нельзя сказать, что моя книга – это буквальное повторение теорий и практик концепции «Созидательной жизни».
Многие идеи я заимствовала у профессора Джонстона. Его книга «Импровизация» открыла для меня новое понимание театра и системы образования. Вот уже более двадцати лет я учу студентов импровизации «словами, которыми говорил Кит». Труды и открытия этих людей давно стали частью моего внутреннего мира, боюсь, у меня не хватит слов выразить им свою благодарность. Я искреннее надеюсь, что они меня за это простят.
Я хочу поблагодарить других моих учителей: каллиграфа и мастера тай-чи Чунглианга Ал Хуанга, профессоров Мейлон Хепп и Уильяма Брасмера из Университета Денисона, сэнсэя[88], каллиграфа и мастера чайной церемонии Минеру Савада из Фонда оомото, бывшего декана школы импровизации и труппы Bay Area Theatresports Ребекку Стокли, а также преподавателя английского языка из университета Virginia Commonwealth University Гертруду Катлер.
Я благодарна родителям Гарри и Луизе, которые меня всегда подбадривали. Мой отец неоднократно говорил мне, что я могу добиться всего, чего захочу, а мама поддерживала все мои безумные приключения и путешествия. Если бы я сообщила ей, что собираюсь на Луну, она бы помогла мне упаковать вещи и засунула в мою сумочку несколько банкнот. Моя мама была первым человеком в моей жизни, который всегда говорил «да».
Я выросла на юге страны. У меня было странное хобби – я собирала религии. В двенадцать лет я выпросила у родителей разрешение посещать собрания и службы самых разных конфессий. Я ходила в синагогу, католическую, баптистскую церковь и на собрания квакеров. Я собирала религии, словно составляла коллекцию засушенных бабочек. Во время служб я пела, читала молитвы и медитировала наравне с остальными прихожанами. Задатки актерского мастерства я развивала с раннего возраста. Хотя я не понимала смысла молитв, меня привлекала эстетическая сторона религиозных обрядов. Можно было прочитать книжку про католицизм, а можно было пойти на службу, вдохнуть запах горящих свечей и сделать глоток вина во время причастия. Я была не ученым, а человеком действия. Я выполняла все ритуалы верующих, и никогда и никто меня не поправил и не сделал замечания. Я очень признательна священникам, которые не стали разоблачать мой религиозный туризм.
В колледже Вестхэмптон я изучала философию. Мне казалось, что философия как мать всех наук даст мне возможность получить самый широкий спектр знаний, посмотреть на все, так сказать, с высоты птичьего полета. В Калифорнии я поняла, что мои знания философии ограничены исключительно представлениями западной культуры и ее ценностями, и во мне проснулся интерес к мистическому Востоку. Моя работа в Стэнфордском университете предоставила мне уникальные возможности изучения восточной философской мысли, а район Сан-Франциско стал в те годы эпицентром развития различных восточных учений.
Координаторы университетской программы для аспирантов Марш Макколл и Джефф Вотчел предложили мне преподавать импровизацию взрослым: как студентам, так и вольным слушателям. Руководитель университетской программы для аспирантов и в настоящее время проректор университета Чарльз Юнкерман более десяти лет оказывал поддержку мне и моей программе. Без практического опыта обучения тысяч студентов я не смогла бы превратить идеи импровизации в стройную систему обучения. Преподаватели кафедры драматического мастерства и особенно профессор Майкл Рамсаур оказали мне неоценимую поддержку и сделали возможным создание моей собственной импровизационной труппы Stanford Improvisors. Кадровая политика проректора профессора Джона Этчеменди, позволившая старшим преподавателям брать длительные отпуска для исследовательской деятельности, предоставила мне необходимое для работы над книгой время. Я признательна им за поддержку и покровительство.
