К сожалению, к нам в Европу приходят такие растительные вещества почти всегда не в оригинале и не совсем в том виде, в котором следует. Об этом прекрасно осведомлены профильные специалисты-химики, а также всякого рода дельцы, утверждающие, что мескалин можно синтезировать искусственным путем из ванилина и галловой кислоты. Что ж, мои знакомые, побывавшие в некоторых свободных странах Европы, соглашаются с данными утверждениями, и потому нет причин не верить этому.
Пока вы не захлопнули книгу, почуяв неладное, скажу сразу, это ни в коем случае не ода всем видам наркотиков, и не дай бог вам пробовать что-то не по назначению или вообще пытаться разобраться в этом получше. Или еще хуже, начать решать тему обид этим, кажущимся вначале действенным и быстрым, но всегда печальным и неэффективным методом. Откровенно говоря, такие вещи как мескалин и другие природные лекарства считаются наркотиками там, где их выгоднее продать. Свои местные и самые вредные препараты (которые выписывает врач) называются, как правило, транквилизаторами. Они продаются в аптеках по рецепту, а врачи помогают это рецепт получить. То есть, любому идиоту понятно, что тот же кактус Пейот лучше запретить, а продавать свое. Отечественное, свое – оно дешевле, и тоже наркотик, считающийся, правда, медикаментом до поры до времени.
Все, что дальше, а точнее все, что будет ниже, я лично не почти не пробовал (как и мескалин, конечно), но если пишу об этом, то все это реальные примеры. Не все нуждается в описаниях и предостережениях по этой теме, как например, марихуана, свойства которой знает любой школьник, а терапевтический эффект от ее употребления – любой студент. Мескалин, увы, легально у нас не откушаешь, даже зная, что да как. Читая Кастанеду и Хаксли, а также статьи по этим и многим другим видам природных психотропных и иных видов веществ, которые мне и вам хотелось бы попробовать, вы поймете, нужно ли вам то, что не всем и не всегда подойдет.
Лично я рос, как и все мое окружение, не сильно избалованным в этой части нашей жизни ребенком. Мы пили лекарство от кашля, обладающее прекрасными свойствами и подпадающее под классификацию диссоциативов, которое при дозе всего в 3 банки создавало массу приятных впечатлений. А, добавив еще одну, некоторые мои спортсмены-приятели уверяли, что даже выходили на связь с инопланетянами. Это было в эпоху моего студенчества, но такие же описания дают и многие взрослые люди, кого я опрашивал по теме, и кто по рекомендациям врачей пьет транквилизаторы. Да, именно все эти многочисленные и недорогие кодеинсодержащие или просто успокаивающие таблетки, которые мы особо не боялись, и которые до недавних пор водились в ассортименте в каждой местной аптеке.
Во времена окончания моей спортивной карьеры я курил, как и все спортсмены, травку примерно пару раз в неделю и пил пиво с друзьями. Ничего такого страшного в этом не было и быть не могло. Если бы мне говорили постоянно про марихуану и ее страшный вред, снова и снова называя меня тем, кем я не был и не являлся, как делали это впоследствии с одним близким мне человеком, доведя последнего до сумасшествия и после почти до могилы. Со мной тоже случилось все тоже, но немного позже. Я не виню этих людей – это все от незнания и невежества, заботой тут и не пахнет.
Скажу сразу о том, что большую часть горестей от употребления любых препаратов не просто для радости и удовольствия, но уже во вред, человек приносит окружающим и себе вовсе не по своей воле, но, оказавшись в лапах окружения. Причем, часто собой напоминая беспомощных и одиноких детей, вечно ждущих родителей, пусть и не своих. Как известно, находясь в таких адских условиях, что дети, что взрослые совсем не ждут порицания и прочих мерзостей, что делают с нами по обыкновению наши ближние, едва представится возможность наблюдать нас слабыми и беспомощными.
При постоянном давлении отовсюду и ото всех, любой человек, как следствие – увеличивает дозу. Вообще, слово «доза» – одно из самых идиотских, но пусть уж так. Хотя, ближний круг моего близкого человека, прошедшего все мерзости «заботы» родственников, пробовал победить давление и советы ото всех подряд родных и друзей в одиночку, комбинируя его редкие попытки справится с напряжением такими видами оружия как снотворные и успокаивающие, у него ничего не вышло. Они же, сдобренные старой доброй двухстволкой, заряженной безразличием и повторением заявлений, что он наркоман, отчего этот сильный и умный парень в ту пору чуть было не сошел с ума.
Это был настоящий кошмар, который я наблюдал примерно с полгода и в котором в итоге поневоле поучаствовал. Если бы тогда меня уличили в курении травки, совершенно точно учитывая то, что рос я не очень счастливым ребенком, плюс особенности моего теперешнего или тинейджерского возраста (в них особой разницы на самом деле нет), связанные с повышенным желанием всеобщей справедливости и частыми позывами к суициду, мне бы хватило и полугода, чтобы я прошелся по этой страшной лестнице до самых тяжелых видов химических препаратов, что есть в природе, понимая, что назад просто смысла идти уже не будет. Зачем, согласитесь, возвращаться с работы домой, где не любят и не ждут. Зачем куда-то вообще возвращаться? Правильно: не за чем.
Но мы часто возвращаемся в такие места и дома, потому что нас иногда ждут или поджидают там те, кто сами играли в миролюбивых домочадцев и теперь просто не понимают, а какого черта здесь собственно происходит и почему именно с ними. Или бывает иначе. Случается, что мы возвращаемся снова и снова туда, где были несчастны и должны были по праву быть наоборот – счастливыми. Ну, не судите ни меня, никого строго за эти смелые заявления, но у каждого своя правда, своя мера боли и вообще свое восприятие мира и людей нас окружающих. Так возвращаемся мы обычно куда угодно в силу недополученных чувств и заботы или из-за любви к детям, старым бабушкам и братьям. А бывает, что таким образом мы проявляем снисхождение и милосердие. Я не очень верю и половине таких приезжих, но не исключаю, конечно, ничего и никогда, иначе бы я под дулом револьвера никогда бы не взялся написать эту главу и книгу на тему обид в принципе.
Также и я частенько навещал своего очень близкого мне родственника, пример которого привожу в этой книге. Я не мог тогда жить своей нормальной жизнью, не мог вообще ни о чем думать, когда тот находится в таком простом поначалу и таком ужасном впоследствии и ставшем для него почти фатальном положении. Чуть позже он приезжал уже ко мне за заботой и вниманием. Он стоял на пороге, и любимые его глаза были черными и беспомощными, как представлял я взгляд мальчика Карела из Чехословакии, которого так ярко и беспощадно описал Ремарк в своей «Искра жизни». Он смотрел на меня, и я на него, слезы текли рекой по моим щекам всякий раз, когда он уезжал, получив от меня внимание, которое я оказывал ему из последних сил. Он как будто стоял на краю лузы, отсвечивая тень на зеленое сукно.
Он оказался в худшем, чем я, положении, будто играя вместо русского бильярда в американский пул. Тут легче закатывать шары в лузы, но также и легче сделать подставу в силу более гладкой поверхности и более мягких, как все речи подонков и мерзавцев на свете, губками луз. И вот он снова на пороге, а я думаю обо всем этом и представляю зачем-то этот пример с бильярдом. Вот стол… его освещает желтая лампа, по углам света, конечно, чуть меньше обычного. Темно-бордовый шар под номером 15 (в этот день родился мой близкий этот человек, родственник) и рядом синяя 10-ка (а это число моего дня рождения), который все бьется о своего соседа, но тот упорно не желает влетать даже в такую широкую пропасть, как пуловские дыры под названием луза. Цвета шаров разные, и кто их придумал для пула именно такими, черт его знает. Тут другое удивительно: они будто сговорились и подходили нам по цвету и цифровым данным, как подходит шуба бабе в мороз. И, конечно, я успеваю вспомнить про занятия нумерологией, цветотерапией и прочие, в такие моменты очень нужные сведения.
…Десятка, точнее шар с надписью «10» – в пуле, как известно, – синего цвета, оправдывает образованное от него в давние времена великой Руси слово «синяк», а вообще, почти во всех народах мира он ассоциируется с верностью, правдой истиной и спокойствием. НУ, вылитый я! Но у него есть и минусы, увы… он слишком быстро ослабевает сейчас от ударов, чего своим видом, правда, никогда не покажет. Ровно за ним, уже обезумев от непонятной игры, когда подобно массовой драке в компании друзей, тебе кажется, что по инерции тебя бьет свой же приятель, ровно за ним стоит тот почти на краю и, прижавшись к углу еще сильнее, покоится как влитой такой же круглый, как и все шары на столе наш номер «15». Он темно-бордового цвета, этот мой друг-шар, этот рожденный носиться по этому ограниченному пространству-столу под номером 15… вот он замер и посмотрел своей цифрой влево-вниз, почти ни на что не надеясь. Так же, как и глаза моего братишки, когда он снова и снова стоял на пороге моей квартиры, придя за помощью и поддержкой, и где всегда двери были открыты…
