Столоначальников иногда иронически называли неофициально по-старинному — ПОВЫТЧИКАМИ. Чичиков в молодости «попал под начальство уже престарелому повытчику, который был образ какой-то каменной бесчувственности». У Чернышевского («Повесть в повести») читаем: «Я тогда был повытчиком, по тогдашнему неблагородному прозванию, а собственно столоначальником».
Была и менее значительная должность — ПОМОЩНИК СТОЛОНАЧАЛЬНИКА. В романе Чернышевского «Что делать?» отец Веры Павловны, жалкий и пришибленный человек, «служил помощником столоначальника». Иной тип выведен в «Шинели» Гоголя: «…один из чиновников, какой-то даже помощник столоначальника, вероятно, для того, чтобы показать, что он ничуть не гордец и знается даже с низшими себя», приглашает Акакия Акакиевича к себе на именины, где тот имеет возможность блеснуть своей новой шинелью. Этот визит, как известно, имел печальный исход: на обратном пути шинель была похищена.
Правительственные учреждения, где трудились чиновники, назывались ПРИСУТСТВИЯМИ или ПРИСУТСТВЕННЫМИ МЕСТАМИ. В каждом губернском и уездном городе здание присутственных мест стояло на виду — многие из этих домов сохранились до наших дней. В губернском городе, где происходит действие «Мертвых душ», это был «большой трехэтажный каменный дом, весь белый, как мел, вероятно для изображения чистоты душ помещавшихся в нем должностей». В данном случае «должности» — должностные лица.
«Уехал в присутствие», «сидел в присутствии» — такие выражения постоянно встречаются на страницах русской классики. Сходное значение иногда приобретало слов должность. Забитый Макар Девушкин в «Бедных людях» Достоевского признается: «В должность-то вхожу когда, так бочком-бочком». «Отец ее уехал к должности», — говорится в повести Лермонтова «Княгиня Лиговская».
«К должности», как и «в присутствие», означало «на службу», «в свое учреждение».
Часто термин «присутствие» у писателей не конкретизируется, означая правительственное учреждение вообще. Так, в «Анне Карениной» мы узнаем, что Стива Облонский служит «в небольшом чине, начальник одного из московских присутствий»; в другом месте он назван «председателем присутствия».
Губернские власти
ГУБЕРНАТОР — глава, или, как прямо формулировалось в законе, «хозяин губернии», непосредственно подчинялся самому влиятельному из министерств — министерству внутренних дел. При губернаторе имелось ГУБЕРНСКОЕ ПРАВЛЕНИЕ. Живую и яркую картину губернской администрации дал Гоголь в «Мертвых душах». Там же выведен сочный образ тупого и самодовольного губернатора. Деспотический образ губернатора Колязина Тургенев нарисовал в романе «Отцы и дети».
Помощником губернатора был ВИЦЕ-ГУБЕРНАТОР, которого за глаза называли сокращенно «виц». Злоязычный Собакевич говорит Чичикову по поводу восхваляемого им губернатора: «Он да еще вице-губернатор — Гога и Магога», имея в виду персонажей библейской притчи о двух царях, отличавшихся диким и свирепым нравом. В романе Л. Толстого «Воскресение» адвокат Фанарин говорит Нехлюдову: «Теперь нет губернатора, правит должностью виц. Но это такой дремучий дурак, что вы с этим едва ли что сделаете».
В губернское правление входили:
КАЗЕННАЯ ПАЛАТА, ведавшая сбором налогов и другими финансовыми делами губернии. Непосредственное заведование финансами делало должность председателя казенной палаты весьма престижной и привлекательной. В романе Гончарова «Обрыв» о председателе казенной палаты Тычкове говорят, что «в кармане у себя он тоже казенную палату завел, да будто родную племянницу обобрал и в сумасшедший дом запер». Опустившийся, обнищавший Барон в пьесе Горького «На дне» вспоминает: «Служил в казенной палате… мундир, фуражка с кокардой… растратил казенные деньги, — надели на меня арестанский халат… потом одел вот это…»
ГРАЖДАНСКАЯ ПАЛАТА, или ПАЛАТА ГРАЖДАНСКОГО СУДА, ведавшая всякого рода гражданскими судебными делами и торговыми сделками. Именно сюда для оформления покупки мертвых душ под видом живых отправился Чичиков в 7-й главе гоголевской поэмы. С председателем этой палаты Иваном Григорьевичем Чичиков уже успел коротко познакомиться, что сильно ускорило дело и избавило его от многих неизбежных в таких случаях взяток.
УГОЛОВНАЯ ПАЛАТА, или палата уголовного суда, разбиравшая уголовные дела.
Непосредственно губернатору подчинялся ПРИКАЗ ОБЩЕСТВЕННОГО ПРИЗРЕНИЯ, ведавший местными училищами, всякого рода медицинскими и благотворительными учреждениями. Этот приказ имел право заниматься финансовыми операциями с целью приращения своего скудного бюджета. Отсюда становится понятным ответ Добчинского на просьбу Хлестакова одолжить ему «рублей тысячу»: «.…Деньги мои, если изволите знать, положены в приказ общественного призрения». Это означает, если, конечно, Добчинский не врал, что свои свободные капиталы он вложил, с целью получить проценты, в приказ общественного призрения.
ГУБЕРНСКИЙ ПРОКУРОР формально не подчинялся губернатору, он обязан был следить за исполнением законности и пресекать все злоупотребления в губернии — отвечал он за это перед министром юстиции. В «Мертвых душах» прокурор с густыми бровями, поверивший аферисту Чичикову, не выполнил своей прямой обязанности; отсюда его наиболее острая реакция на разоблачение Чичикова — паралич и смерть.
В 1889 году при губернских правлениях были учреждены ПРИСУТСТВИЯ ПО КРЕСТЬЯНСКИМ ДЕЛАМ, осуществлявшие надзор за крестьянскими сословными органами. НЕПРЕМЕННЫМ ЧЛЕНОМ (то есть не выборным, а назначенным) такого присутствия был герой чеховской драмы «Иванов». Правда, о его служебной деятельности в драме не упоминается, но социальное место определено — помещик, вынужденный подрабатывать на чиновничьей должности. Таков и герой рассказа Чехова «Кошмар» Кунин, у которого имение заложено, и живет он только на жалованье непременного члена.
В круг обязанностей этого присутствия входило и наблюдение за сбором налогов. Герой рассказа Чехова «Злоумышленник», не понимая, за что его хотят посадить в тюрьму, говорит судье: «А ежели вы насчет недоимок сомневаетесь, ваше благородие, то не верьте старосте… Вы господина непременного члена спросите».
Уездные власти
Губерния делилась на УЕЗДЫ, административными центрами которых были уездные города. Уездным или другим негубернским городом (так называемым ЗАШТАТНЫМ) управлял ГОРОДНИЧИЙ — полицейский чиновник, распоряжавшийся всеми делами города.
Городничий лучше всего нам знаком по «Ревизору» Гоголя. Это полновластный хозяин города: в его подчинении — все чиновники уездного правления, он отвечает за такие, казалось бы, далекие от полиции учреждения, как народные училища или БОГОУГОДНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ, то есть больницы, приюты, богадельни.
Между тем еще с 1785 года в губернских и уездных городах существовал и выборный орган — ШЕСТИГЛАСНАЯ ДУМА (из шести «гласных», то есть депутатов от разных сословий), руководимая ГОРОДСКИМ ГОЛОВОЙ. Такой городской голова, хотя и не выведен в «Ревизоре», но упоминается: для встречи мнимого ревизора судья Ляпкин-Тяпкин предлагает «вперед пустить голову, духовенство, купечество», на что городничий возражает: «Нет, нет: позвольте уж мне самому». Чичиков «побывал и на закуске после обедни, данной городским головой, которая тоже стоила обеда». Но власть городской думы и городского головы до реформы 1870 года была совершенно призрачной и неощутимой. Реальной властью обладали не выбранные лица, а назначенные правительственными органами чиновники. В уездном городе это был городничий, мало считавшийся с законами.
Другой яркий образ городничего в русской литературе — Градобоев в комедии Островского «Горячее сердце». Это грубый, невежественный и вместе с тем ловкий и изворотливый служака. «У тебя закон, а у меня костыль», — говорит он купцу Хлынову.
В рассказе «Однодум» Лесков писал: «В ту отдаленную пору… самое главное лицо в каждом русском городишке был городничий. Не раз было сказано и никем не оспорено, что, по понятию многих русских людей, каждый городничий был «третье лицо в государстве». Государственная власть в народном представлении от первоисточника своего — монарха разветвлялась так: первое лицо в государстве — государь, правящий всем государством; за ним второе — губернатор, который правит губерниею, и потом прямо за губернатором непосредственно следует третье — городничий, «сидящий на городу».
