Последний год жизни Петра оказался очень тяжелым. Меншиков, ближайший друг и помощник царя, «брат», «дитя сердца», как Петр часто называл его, опять проворовался и на этот раз очень крупно, проворовался и ряд других ближайших сотрудников царя. Екатерина оказалась замешанной в любовной интриге с камергером ее двора Видимом Монсом, младшим братом Анны Монс. Петр испытал сильнейшее потрясение: сам не хранивший верности в браке, он не мог допустить и мысли о неверности жены, да еще только что коронованной. Монса казнили якобы за взяточничество в ноябре 1724 года, имя Екатерины при этом не упоминалось. В это время Петр был уже тяжело болен, и 28 января 1725 года скончался в тяжких мучениях от уремии, не успев назначить своего преемника. Петр был, конечно, незаурядный человек. Идея служения государству, в которую глубоко уверовал царь и которой он подчинил свою деятельность, была сутью его жизни. Эта идея служения государству в сочетании с темпераментом и воспитанием Петра многое объясняет в его поведении.
Петр был жесток от природы. Конечно, в то время жестокость была узаконенной: следствие проводилось обязательно с пытками, пытали даже и того, кто сразу признавался, чтобы установить, не скрыл ли чего-нибудь. Петр был беспощаден к тем, кто сопротивлялся преобразованиям. Любовника своей первой жены, давно постриженной в монахини, после жестоких пыток Петр велел посадить на кол, а чтобы он подольше мучился, одеть его в шубу (казнь совершалась зимой). Когда во время одного из наводнений в Петербурге несчастные жители спасались от воды, залезая на деревья, у Петра это зрелище вызвало смех. Его указы переполнены угрозами жестоких наказаний, а то и смерти за их невыполнение. В числе наказаний было и такое, как запрещение дворянским недорослям жениться, пока не выучатся арифметике и геометрии.
Грубость нравов эпохи и лично Петра сказывалась в том, что любой праздник сопровождался диким пьянством. Современники с содроганием пишут о том, что у дверей пиршественной залы ставился караул, солдаты-преображенцы разносили ушаты с водкой и по настоянию царя гости упивались до потери сознания. Сам Петр тоже пил много, но у него был мощный организм, и наутро, когда гости не в силах были подняться, царь как ни в чем не бывало отправлялся на работу.
Петр не привык считаться ни с кем. Будучи второй раз в Голландии и приехав в 1717 году во Францию, он обратил на себя внимание своим бесцеремонным поведением, например, отправляясь по делам, он не ждал свой экипаж, а останавливал первую же карету, высаживал седоков и садился сам.
Обладая великолепной памятью и удивительной работоспособностью, Петр вникал во все мелочи. Отношение к военному делу, где непредусмотренное, на первый взгляд незначительное, обстоятельство могло иметь роковые последствия, он перенес и на гражданские дела. Каждый шаг жителя регламентировался. Наряду с важными, издавались указы о том, чтобы потолки были оштукатурены, о порядке установки надгробных камней и т. п. Это стремление царя лично решать все вопросы нередко сковывало инициативу подчиненных. За промахи и упущения по службе Петр «учил» их своей дубинкой, за чрезмерное же казнокрадство и взяточничество сурово наказывал (вплоть до смертной казни) даже ближайших помощников. Но исправить их в этом отношении он так и не смог. Предписывая какое-либо нововведение, Петр в указах давал объяснения, зачем оно нужно, какая от него будет польза.
Отношение Петра к женщинам очень точно выразил один из современников, который сообщил, что «любил его величество женский пол», и привел высказывание царя, что «забывать службу ради женщины непростительно». Вступив в брак с Екатериной, Петр вовсе не считал себя обязанным хранить супружескую верность и имел многочисленных любовниц. Екатерина не только не протестовала, но даже сама поставляла ему «метресишек».
Характерно, что себе в жены он выбрал именно Екатерину — женщину низкого социального происхождения. В его глазах «порода» ничего не значила. Екатерина, с необычайной проницательностью понявшая его сложный, противоречивый характер и владевшую им идею служения государству, сумела приноровиться к нему. Он поверил в ее преданность ему и его делу и впоследствии тяжело пережил ее неверность. По словам Ключевского, Петр «хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства — это загадка доселе неразрешимая».
При всех недостатках, у Петра было (по справедливому высказыванию одной современницы) «много достоинств и бесконечно много природного ума». Главным же для него была служба своей стране, «общему благу», как он его понимал, т. е. сохранению государственного строя и его усовершенствованию. Во имя этого он не жалел своей жизни Ради этого он и осуществлял свои преобразования.
НАДИР-ШАХ АФШАР
(1688–1747)
Шах Ирана (Персии) с 1736 года. Пришел к власти после изгнания из Ирана афганцев и турок. Завоевал значительные территории в Индии, Средней Азии, Закавказье.
Надир-шах происходил из тюркского племени афшаров, которое шахом Исмаилом было переселено в Хорасан. Он появился на свет в семье Имам-кули, принадлежавшей к общине кызылбашей — «красноголовых» (мужчины здесь носили шапку с 12 пурпурными полосками в честь 12 шиитских имамов.) Отец, всю жизнь промышлявший выделкой овчин, не оставил сыну ни богатства, ни титулов. После его смерти Надир вместе с матерью был угнан в рабство узбеками Хорезма, бежал оттуда и, вернувшись в Хорасан, служил в дружинах разных феодалов.
Собрав собственное ополчение, он овладел крепостью Келат в Северном Хорасане, укрепил ее и сделал своей твердыней. После безуспешной борьбы с Махмудом Систанским Надир вынужден был обратиться к поискам покровителя и в 1725 году во главе 3-тысячного отряда явился к шаху Тахмаспу II. В то время Персия была завоевана одним из афганских племен, а некогда могущественный шах владел лишь небольшими территориями близ Каспия. Так что союз оказался выгодным и шаху, и Надиру. Тахмасп назначил своего союзника наместником Хорасана.
Вскоре Надир подчинил шаха своему влиянию. Он убедил его умертвить Фатх-Али-хана Каджара, своего главного соперника. Между 1726 и 1729 годами Надир разбил мелика Махмуда Систанского и отнял у него захваченный им Мешхед, разбил афганцев-абдали, завладел Гератом и подчинил весь Хорасан. Приняв имя Тахмасп-кули-хана, он взял в свои руки управление всеми областями, подвластными Тахмаспу II, который стал слепым орудием в его руках.
За пять лет Надиру удалось восстановить распавшуюся было империю, а после изгнания афганцев-гильзаев из бывшей столицы — Исфахана, возвести на престол своего союзника под именем Тахмаспа II.
Надир несомненно был талантливым, отважным и умным полководцем. Когда его воины терпели поражение, он не только не наказывал их, но, напротив, неустанно хвалил, называя героями. А кроме того, воодушевлял войска личным примером.
Последовав за афганцами в Фарс, Надир в начале 1730 года разбил и рассеял их в битве близ Истахра и занял Шираз. Персия была полностью очищена от афганцев. В том же 1730 году Надир выступил против турок, нанес им поражение и освободил Хамадан, Керманшах, Ардебиль и Тебриз. Командовавший русскими войсками в Закавказье генерал Левашов оказал помощь войскам Надира. Но затем Надир был отвлечен подавлением нового восстания афганцев-абдали в Хорасане. Тем временем шах Тахмасп II, опасаясь, что военные успехи Надира еще более усилят его могущество, решил выступить против турок сам, но был разбит и едва избежал плена.
В 1731 году Тахмасп заключил с Турцией мир, по которому последняя удерживала за собой все оккупированные территории к северу от реки Аракса, кроме того, Ахмед-паша багдадский получал в кормление девять округов в области Керманшаха. Этот договор Надир назвал позорным и не признал его. Он собрал съезд (курултай) эмиров и знати, добился низложения Тахмаспа II и провозглашения шахом 8-месячного сына последнего Аббаса III (признавался шахом в 1732–1736 годах). Реальная власть осталась в руках Надира.
В 1736 году политическое объединение Персидского государства было закончено, но страна, разоренная внешними и внутренними войнами, находилась в состоянии полной хозяйственной разрухи. Больше всего пострадала деревня. Множество крестьян было перебито или угнано в рабство турками или гильзаями. В одном только Исфаганском оазисе из общего числа 1500 селений было опустошено около тысячи. Каризы, плотины и другие оросительные сооружения были разрушены. Упадок шелководства, разбои на караванных путях и отсутствие безопасности для иноземных купцов привели к тому, что и внешняя торговля замерла.
Однако ни местные владетели, ни Надир не думали об уменьшении податного бремени райятов и пытались взимать с них подати в прежних размерах. Собирать подати полностью обычно не удавалось из-за бедности крестьян, которых сборщики разоряли, но они все еще оставались в недоимщиках. Еще со времени шаха Хосейна выпускалась монета со все более уменьшенным содержанием серебра. Порча монеты привела к резкому падению стоимости денег — в 10–12 раз, а местами и более, по сравнению с концом XVII века.
