Ознакомительная версия.
Париж после реконструкции середины XIX в., осуществленной префектом Османом, создал наиболее совершенную систему бульваров, накрепко сочлененных с проезжими улицами. Особенностью этой системы стали чрезвычайно широкие тротуары вдоль фронта домов, что позволило создать почти непрерывную цепь уличных кафе, так что и сегодня бульвары, некогда прославленные живописью импрессионистов, сохранили свое очарование. Впрочем, туристов на парижских бульварах в несколько раз больше, чем самих парижан.
В прочих европейских городах и в США такую схему сочли излишней: прогулки в экипажах предпочли вынести в парки, тогда как бульвары стали исключительно местом для неспешных прогулок, ведь до того как автомобиль приблизил загородные леса и дачи к городу, именно прогулка по бульвару была развлечением, доступным для всех сословий. К счастью, сохранившееся Бульварное кольцо Москвы – отличный пример такого демократичного обустройства городской среды, хотя настоящим убежищем от шума и автомобильных выхлопов теперь можно счесть один лишь Чистопрудный бульвар.
Особый вариант бульвара возник к середине ХХ в. из соединения модернизма с претензиями на Большой стиль. Возможно, отталкиваясь от мексиканского Пасео, возможно, уже от вашингтонского Мола, новую модель главной улицы назвали испанским словом «эспланада». Грандиозная ширина такой протяженной прямой увлекла как советских архитекторов, видевших ее своего рода аванзалом к Дворцу Советов, так и их германских оппонентов и создателей новых столиц начиная с города Бразилиа. Особенно странно выглядит перенос той же концепции на промышленную сверхслободу вроде Тольятти, где озелененная «эспланада» не связывает, а разъединяет прямоугольники гигантских микрорайонов.
В целом приходится признать, что классический бульвар плохо уживается с нынешним напряженным уличным движением. Приходится удивляться, что московские деревья все еще выдерживают газовую атаку со стороны автомобильных стад. Впрочем, липы не выдержали, и с Тверской их пришлось убрать. В свою очередь американские транспортные инженеры испытывают к бульварам неприязнь, вопреки статистическим данным, утверждая, что само их существование увеличивает риск дорожно-транспортных происшествий, связанных с пешеходами. Однако главное все же в другом: с того времени как экологическое движение понудило образованное большинство, где только возможно, вернуться к модели «естественной» природы, бульвар в планировке новых городов и районов замещается «зеленым коридором», являющим собой растянутый по длине парк.
Начавшись с Кур де ла Рен – «Двора Королевы» – городской бульвар Парижа стал на века образцом, хотя первые бульвары были созданы в Голландии и Италии, откуда королева Мария Медичи привезла этот новый тип обустройства городской жизни. Уже в подражание Парижу неаполитанский король распорядился разбить бульвар, но уже полностью недоступный для экипажей. Обаяние бульвара как уже непременной характеристики крупного города закрепилось так прочно, что, не говоря о реконструкции Парижа при префекте Османе, о венских или московских бульварах, важно заметить другое. Проектируя свой вариант «линейного города» испанец Сориа-и-Мата сделал именно многокилометровый бульвар осью своего градостроительного построения. Если вспомнить линейные построения Николая Милютина, то, хотя слова бульвар он не употреблял, полоса зелени, отделяющая жилье от производства – бульвар.
На знаменитом Плане Тюрго не увидишь, естественно, более поздних бульваров, зато есть первые из них, как тот, что был проложен к Бастилии вдоль Сены, минуя Королевскую площадь.
Чертежи показывают, за счет чего проектной группе префекта Османа удалось обустроить бульвары с высокой скоростью – типовые решения были отработаны до мелочей.
Малые государи вроде архиепископа австрийского Зальцбурга спешили воспроизводить парижский образец, соединяя вместе бульвар и тот тип формального парка, что по традиции именуется французским. Действительными создателями сугубо геометрической структуры цветников, боскетов и куртин из стриженых деревьев были авторы итальянских садов эпохи Ренессанса. Однако именно во Франции сложилась теория геометризации форм на основе неприятия «дикой» природы, которую считали «пустыней».
В Риме, где для бульвара места уже не нашлось, его роль перешла к набережной Тибра, где дорожка перекрыта ветвями.
В Барселоне скорее всего именно бульвар, ведущий к порту, приобрел к нашему времени роль главной улицы, а в Нью-Йорке, где места для зелени, кроме Центрального парка, еще меньше, уже маленькой группе деревьев рядом с фонтаном на Шестой авеню отведена функция бульвара, излюбленного места для ланча младших клерков.
Главные улицы или бульвары непременно выводят нас на площадь, сама судьба которой оказалась под угрозой в эпоху сверхплотного движения автомобилей, которое превратило множество площадей в транспортные развязки в одном уровне.
У площади три источника. Первый – пространство перед храмом. Второй – рынок, и площадь очень долго оставалась местом рыночной торговли в первую очередь. Лишь со временем выделилась специальная площадь для собраний, которую греки именовали агорой, а римляне форумом, придавая ему особо торжественное обрамление.
Восток быстро вывел площадь перед храмом из общего пространства города, заперев ее за глухой стеной, тогда как огромную рыночную площадь при первой возможности старались накрыть сверху, выведя ее в класс городских интерьеров. Средневековые города Европы, как правило, обходились одной площадью, как Венеция. Там сохранили от застройки площадь Св. Марка и ее ответвление – Пьяцетту, служившую своего рода вестибюлем перед Палаццо Дожей, а торговле отдали специальные кварталы. В большинстве городов к случайной по очертаниям соборной площади перед папертью огромного храма добавлялись специализированные рынки – продуктовый, рыбный, сенной. Архитекторы итальянского Возрождения грезили о воссоздании славы римских форумов, но им удавалось воплотить свои мечты довольно редко. Филиппо Брунеллески создал первую площадь такого типа, очень скромную по габаритам – это Аннунциата во Флоренции. Только на излете Ренессанса ученики Микеланджело осуществили изысканный проект площади на Капитолийском холме, созданный мастером, а Лоренцо Бернини сформировал площадь перед собором Св. Петра, действительно ни в чем не уступив при этом зодчим имперского Рима.
С этого момента, сначала в Париже, а затем повсюду, начинается разработка темы площади как произведения планировочного искусства, даже если это были только поля для парадов, обожаемых и монархами, и публикой, жадной до зрелищ. Площади, в плане квадратные и восьмиугольные, трапециевидные, полукруглые, как Кампо в Сиене или Дворцовая в Петербурге, овальные, как в провинциальном Петрозаводске, или круглые, как в Полтаве; площади-перекрестки или зрительно замкнутые площади, куда улицы вливаются по касательной – все они давно систематизированы. В конце XIX в. такой каталог выстроил Камилло Зитте, в наши дни – Роб Крие. Лондон сформировал свою систему площадей-скверов, т. е. мини-парков, со всех сторон окруженных спокойными жилыми кварталами, но удовлетворился одной публичной площадью – Трафальгарской.
Модернизм отвергал площадь с той же страстью, что и квартал. Хотя оказалось, что круглые площади наилучшим образом исполняют роль круговых развязок движения по множеству направлений, и им отказывали в особом архитектурном обрамлении. Даже знаменитая парижская площадь Вогезов, при короле Генрихе IV обстроенная фасадами до того, как к ним пристроили кварталы домов, на долгие годы превратилась в паркинг под открытым небом. Некогда бурно торговая Красная площадь омертвлена нахождением там Мавзолея и некрополя в стене, и только в последние годы ее стали оживлять новогодние ночные гуляния и редкие концерты на Васильевском спуске. Манежная, долгое время заполненная автобусами, вдруг ожила в конце 80-х годов, когда на ней собирались многотысячные митинги. Теперь такую вероятность аккуратно устранили, но площадь полна людей после обустройства куполов и фонтанов над подземным торговым центром. От прочих московских площадей остались одни названия. В Нью-Йорке площадей как таковых вообще нет, и лишь под Новый год Х-образный перекресток Таймс-сквер оправдывает свое название. И есть в Америке города вроде Далласа, где слово площадь означает только одно – обширную автостоянку меж разрозненных зданий.
И все же в рамках широкого движения, получившего название Новый урбанизм, началось возрождение площади как публичного пространства, свободного от движения транспорта и предназначенного для того в первую очередь, чтобы толпа, собирающаяся по поводу или без повода, могла рассматривать себя в собственном отражении.
Ознакомительная версия.
