Тогда гелюн предпринял блестящий ход, позволивший ему полностью избавиться от пристального наблюдения английских агентов из числа непальцев, не спускавших глаз с «паломников». Ульянов ещё до похода в Лхасу написал на тибетском языке учёный трактат по одному из спорных вопросов буддизма. Теперь он вынул его из походной сумки и предложил для обсуждения местному высшему духовенству. Это произвело впечатляющий эффект и немедленно поставило русского разведчика в ряды первостатейных знатоков учения Будды. Английская агентура, убедившись, что в Тибет прибыл действительно религиозный фанатик, потеряла к гелюну интерес.
Осторожно собирая информацию в доверительных беседах с паломниками, караванщиками, местными жителями и буддийскими священниками, гелюн из первых рук получал сведения об истинном положении дел в стране. Вскоре он попал на приём к Годдану Гива-Рамбуче, правившему Тибетом в отсутствие далай-ламы. От него русский разведчик узнал, что благодаря дипломатическим усилиям России англичанам пришлось вывести свои войска из Тибета, однако единственное, что сдерживало британцев, это боязнь крупномасштабного вооружённого конфликта с Россией.
Всё складывалось удачно, но произошло новое, загадочное происшествие: ночью урядник Шарапов выпал из окна третьего этажа здания, где разместилась тайная русская миссия. Сам Лиджи не мог объяснить, почему это произошло. Скорее всего, виной тому были происки британской разведки и её агентуры, действовавшей в Лхасе. Урядник разбился о камни так, что не оставалось никаких надежд на его выздоровление. Ульянов уже решил, что скоро он останется совсем один и следующая очередь отправиться на небо будет его: британцы предпримут все меры, чтобы никого не выпустить из «запретной страны». Однако местный лекарь авторитетно заверил, что обязательно вылечит Шарапова и через два месяца тот сможет сам сесть в седло. Так и получилось. Как и чем лечили урядника, осталось тайной. Ульянов предпринял ряд настойчивых попыток проникнуть в секреты тибетской медицины, но безуспешно.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
В середине августа 1905 года русская тайная миссия покинула Лхасу. Помня о двух трагедиях, Ульянов и Шарапов постоянно держались настороже, но всё обошлось. 17 марта 1906 года разведгруппа прибыла в столицу Российской империи. Гелюн немедленно засел за свои заметки, которые в целях конспирации и соблюдения секретности вёл на калмыцком языке. На основе путевых заметок он подготовил для Военного министерства и Министерства иностранных дел обширные доклады о проделанной тайной миссией работе. Собранные и систематизированные военным буддийским священником сведения вызвали большой интерес и получили высокую оценку русского правительства.
В результате начались переговоры с далай-ламой о возвращении его в Лхасу, но тот поставил непременным условием его охрану русскими казаками от англичан. В конце концов удалось договориться, что к границам Тибета, на территорию Монголии, будет направлено подразделение казаков-бурят, для конспирации одетых не в русскую военную форму, а в национальное платье. Кроме того, в Тибет намеревались направить две долговременные большие русские «научные экспедиции» под командованием капитана Козлова и ротмистра Козакова. Впоследствии от этих планов пришлось отказаться, дабы не создавать излишней напряжённости в этом регионе, хотя Козлов и Козаков, кроме военного опыта, имели большой научный авторитет. Но казаки из бурят в Монголию всё-таки прибыли.
Россия провела успешные переговоры с Китаем и Великобританией, в которых большую помощь оказали добытые тайной разведывательной миссией сведения. В 1907 году было заключено англо-российское соглашение: британцы признавали Тибет частью Китая и обязывались поддерживать с ним отношения только через китайское правительство. Далай-лама сначала жил в монастыре Гумбут, недалеко от тибетской границы, а затем вернулся в Лхасу.
Долгие десятилетия русская военная разведка тщательно хранила секреты тайной миссии в Тибете. Надо полагать, далеко не все из них раскрыты и в наше время, поскольку неизвестно, какие конфиденциальные поручения давал император Николай II отправляющимся в Тибет разведчикам, тайно принимая их в Зимнем дворце.
Настоящее имя этого ставшего в начале XX века очень известным иллюзиониста и эскаписта — Эрих Вайсс. Он родился в 1874 году в старом квартале Будапешта и был пятым по счёту среди восьми детей бедного еврейского раввина. Стремясь в «еврейский рай» на земле, отец Вайсса со своим многочисленным семейством эмигрировал из Австро-Венгрии в Соединённые Штаты Америки…
НАЧАЛО
В Соединённых Штатах Эрих Вайсс с детства начал постигать нелёгкую школу жизни — он переменил множество профессий, но ни в одной из них не смог найти себя. В числе прочего Эрих учился слесарному делу и проявил в нём немалые способности. Стать бы юноше прекрасным слесарем и прилично зарабатывать на жизнь, да тут шестнадцатилетнему Вайссу попалась в руки зачитанная чуть ли не до дыр книжка известного французского дипломата и мага Роберта Гудина. Прочитав автобиографию знаменитого француза, Эрих «заболел» магией и эскапизмом — искусством освобождения. Он решил стать известным иллюзионистом и взял псевдоним Гудини — видоизменив фамилию своего кумира. Для большей звучности Эрих добавил к псевдониму распространённое в Штатах имя Гарри, и получилось неплохо для начинающего артиста: Гарри Гудини!
Гарри — так теперь станем называть Эриха, — раздобыл необходимую литературу и начал упорно тренироваться, пытаясь в совершенстве постичь непростое и древнее искусство иллюзии. Вскоре он понял, что самостоятельно вряд ли сумеет многого достичь. Тогда Гудини стал ассистентом у знакомого иллюзиониста, выступавшего с номерами в разных цирках страны. Учёба в качестве ассистента продолжалась без малого десять лет, после чего Гарри решил, что он готов к началу самостоятельной карьеры. Первое своё выступление он организовал в космополитичном и охочем до развлечений Нью-Йорке. Однако огромный, равнодушный к неизвестным новичкам город жестоко обманул ожидания рассчитывавшего на успех Гудини — молодой артист не добился славы и денег. Это показалось Гарри ужасным и несправедливым, но по здравом размышлении он решил более не пытаться добиться известности в Нью-Йорке. Ему пришла в голову мысль отправиться за океан — попытать счастья в Лондоне! Однако и туманный Лондон встретил начинающего эскаписта более чем прохладно. Менеджер известного мюзик-холла, которому Гудини показал номер с освобождением от наручников, посоветовал:
— Идите в Скотленд-Ярд! Если вы сумеете ускользнуть от них, я дам вам шанс выступить на моей сцене.
— Договорились, — согласно кивнул Гарри.
В Скотленд-Ярде к нему отнеслись с изрядной долей иронии, однако отвели в камеру и приковали к стене. Тщательно проверив замки, полицейский инспектор на прощание приподнял шляпу:
— Счастливо оставаться, мистер! Время ланча, я иду завтракать.
Но не успел он дойти до двери, как услышал за спиной:
— Погодите, я с вами!
Инспектор удивлённо оглянулся и увидел стоящего рядом Гудини: в руках он держал раскрытые наручники. С этого момента начался взлёт небывалой популярности артиста.
ГАСТРОЛИ В РОССИИ
В 1903 году, уже очень известным и популярным артистом, Гарри Гудини приехал на гастроли в Россию. Его привлекала огромная северная страна, полная загадок, тайн и фантастических богатств. Оказавшись в Москве, Гудини всеми правдами и неправдами добился приёма у главы московской секретной службы генерала Лебедева.
— Я прошу вас предоставить возможность продемонстрировать репортёрам и публике, как легко я могу исчезнуть из любой московской тюрьмы, — обратился иллюзионист к главному спецслужбисту второй столицы Российской империи.
Весьма наслышанный о «подвигах» заморского циркача, успевшего снискать мировую известность, опытный полицейский Лебедев усмехнулся в седеющие усы.
— Нет!
— Но почему?!
— Как у вас в Америке говорят: «без комментариев»?
Лебедеву не хотелось, чтобы заезжая знаменитость облила грязью и ославила его подчинённых. Начнут потом везде склонять систему охраны тюрем, а продажные писаки в газетах захлебнутся от злости. Так недолго и загреметь в отставку без прошения, а это всегда в России считалось большим позором.
— Тогда разрешите мне попробовать выбраться из «ящика», — попросил Гудини.
«Ящиком» в начале XX века называли изготовленный из самых твёрдых пород дерева и обшитый толстым железом куб с одним крохотным зарешечённым окошечком и надёжной стальной дверью, закрывавшейся хитрыми запорами и щеколдами. Он специально предназначался для доставки особо опасных государственных и уголовных преступников на каторгу. Существовало всего два ключа от замков двери «ящика» — один хранился в Москве, а другой за тысячи вёрст в Сибири. Засадив в «ящик» преступника, в Белокаменной тщательно запирали дверь, а открывали замок только на месте назначения. Сделать это раньше не было никакой возможности.
