Надменный и упрямый делает все по-своему, не слушает ничьих советов и скоро становится жертвой своих заблуждений.
Вдвойне тяжелее переносить обиды со стороны тех людей, от которых мы всего менее вправе ожидать их.
Ненасытное честолюбие помрачает ум человека, и он не замечает грозящих ему опасностей.
Кто хвастает перед тем, кто его знает, заслуженно поднимает себя на смех.
Если тебе не спастись от смерти, умри, по крайней мере, со славой.
Не всегда будет лето.
(341—270 гг. до н.э.)
философ, родился на о-ве Самос
Никакое наслаждение само по себе не есть зло; но средства достижения иных наслаждений доставляют куда больше хлопот, чем наслаждений.[963]
Кто праведен, в том меньше всего тревоги, кто неправеден, тот полон самой великой тревоги.[964]
Нельзя получить от бесконечной жизни больше наслаждения, чем от того времени, которое мы представляем конечным.[965]
Нечестив не тот, кто отвергает богов толпы, а тот, кто принимает мнения толпы о богах.[966]
Ничего нет страшного в жизни тому, кто по-настоящему понял, что нет ничего страшного в не-жизни.[967]
Самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет. Таким образом, смерть не существует ни для живых, ни для мертвых.[968]
Большинство людей то бегут смерти как величайшего из зол, то жаждут ее как отдохновения от зол жизни. А мудрец не уклоняется от жизни и не боится не-жизни, потому что жизнь ему не мешает, а не-жизнь не кажется злом.[969]
Умение хорошо жить и хорошо умереть – это одна и та же наука.[970]
Все, чего требует природа, легко достижимо, а все излишнее – трудно достижимо.[971]
Лучше уж верить басням о богах, чем покоряться судьбе, выдуманной физиками, – басни дают надежду умилостивить богов почитанием, в судьбе же заключена неумолимая неизбежность.[972]
Лучше с разумом быть несчастным, чем без разума быть счастливым.[973]
Жизнь гибнет в откладывании, и каждый из нас умирает, не имея досуга.[974]
Никто, видя зло, не выбирает его, но попадается, прельщенный злом, как будто оно есть добро в сравнении с большим, чем оно, злом.[975]
В философии рядом с познанием бежит удовольствие: не после изучения бывает наслаждение, а одновременно бывает изучение и наслаждение.[976]
Иные всю жизнь готовят себе средства к жизни.[977]
Мы не столько имеем надобность в помощи друзей, сколько в уверенности относительно помощи.[978]
Кто говорит, что все происходит в силу необходимости, тот не может сделать никакого упрека тому, кто говорит, что все происходит не в силу необходимости: ибо он утверждает, что это самое происходит в силу необходимости.[979]
Глупо просить у богов то, что человек способен сам себе доставить.[980]
При философской дискуссии более выигрывает побежденный – в том отношении, что он умножает знания.[981]
Если бы бог внимал молитвам людей, то скоро все люди погибли бы, постоянно желая зла друг другу.[982]
Большие страдания быстро выводят из жизни, а длительные не велики.[983]
Кому малого недостаточно, тому ничего не достаточно.[984]
Законы изданы ради мудрых – не для того, чтобы они не делали зла, а для того, чтобы им не делали зла.[985]
Кто кажется страшным, тот не может быть свободным от страха.[986]
Живи незаметно![987]
Даже под пыткою мудрец счастлив.[988]
Гадания не существует, а если бы оно существовало, то предсказываемое следовало бы считать совершающимся помимо нас.[989]
Эпикур (…) считает худшей душевную боль, потому что тело мучится лишь бурями настоящего, а душа – и прошлого, и настоящего, и будущего. Точно так же и наслаждения душевные больше, чем телесные.[990]
Каждый уходит из жизни так, словно только что вошел.[991]
Никогда не хотел я нравиться народу – ведь народ не любит того, что я знаю, а я не знаю того, что любит народ.[992]
Ни один глупец не является счастливым, ни один мудрец не является несчастным. (Мнение эпикурейцев.)[993]
Лучше не бояться, лежа на соломе, чем быть в тревоге на золотом ложе.
Всем желаниям следует предъявлять такой вопрос: что будет со мною, если исполнится то, чего я ищу, вследствие желания, и – если не исполнится?
Нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо, и наоборот, нельзя жить разумно, нравственно и справедливо, не живя приятно.
Величайший плод справедливости – безмятежность.
Из всего того, что мудрость доставляет себе для счастья всей жизни, самое важное есть обладание дружбой.
Мудрый выбирает себе друга веселого и сговорчивого.
Смерть для человека – ничто, так как, когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем.
Привыкай думать, что смерть для нас – ничто; ведь все, и хорошее, и дурное, заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущений.
Совсем ничтожен тот, у кого есть много причин для ухода из жизни.
Редко судьба препятствует мудрому.
(2-я пол. VI—1-я пол. V вв. до н.э.)
сицилийский комедиограф
Мертвым быть – ничуть не страшно, умирать – куда страшней.[994]
Ум и видит, ум и слышит, неразумный глух и слеп.[995]
А рука-то руку моет: дай-ка, и получишь сам.[996]
Что до меня говорили двое, с тем справляюсь я один.[997]
Не говорить ты умеешь, но молчать ты не способен.[998]
Если ищешь чего-нибудь мудрого, то подумай об этом ночью.[999]
Будь трезв и умей сомневаться.[1000]
(ок. 525 – 456 гг.)
афинский драматург-трагик
Удачливый глупец – большое бедствие.[1001]
Мудр знающий не многое, но нужное.[1002]
Скажу открыто: ненавижу всех богов.
Не повышайте голоса, рассказ ведя
Неторопливо. Строгого спокойствия
Пусть будут ваши лица и глаза полны.
Двойною плетью хлещут празднословного.
Любовь, если можно любовью назвать,
Безумной похоти женской власть,
Опасней чудовищ, страшнее бури.
Хоть плохо мне, но это не причина,
Чтоб доставлять страдания другим.
Мудр – кто знает нужное, а не многое.
Мудр не тот, кто знает много, а тот, чьи знания полезны.
Если сила соединится со справедливостью, то что может быть сильнее этого союза?
Легко счастливому поучать несчастного.
Незавидна участь того, кому никто не завидует.
Страшен брак по принуждению.
(ок. 390 – 314 гг. до н.э.)
афинский оратор
Речи благородного человека, даже если они составлены коряво и безыскусно, будут полезны для слушателей, тогда как речи мерзавца… не принесут слушателям никакой пользы.
Опьянение показывает душу человека, как зеркало отражает его тело.
(рубеж VI – V вв. до н.э.)
врач, философ, ученый
Легче уберечься от врага, чем от друга.[1003]
(ок. 440 – 390 гг. до н.э.)
афинский оратор
Следует пользоваться прошедшим как факелом для освещения будущего.[1004]
(ок. 480 – 411 гг. до н.э.)
афинский оратор
Кормление стариков похоже на кормление детей.[1005]
Болезнь для ленивых есть праздник.[1006]
(ок. 300 – после 245 гг. до н.э.)
поэт, ученый-филолог глава Александрийской библиотеки
Ничто не высыхает так быстро, как слезы.[1007]
(III в. до н.э.)
философ-стоик
Хороший царь должен друзьям делать добро, а врагов делать друзьями.[1008]
(314—241 гг. до н.э.)
философ-платоник
На вопрос, почему из других школ к эпикурейцам ученики перебегают, а от эпикурейцев к другим никогда, он [Аркесилай] ответил: «Потому что из мужчины можно стать евнухом, а из евнуха мужчиной нельзя».[1009]
(I в. до н.э.)
философ-стоик, учитель императора Августа
Моли богов лишь о том, о чем можно молить во всеуслышанье.[1010]
В гневе (…) ничего не говори и не делай, пока не скажешь про себя все двадцать четыре буквы азбуки.[1011]
