24 июня 1893 года «Фрам» начал свой путь. Оснащенный новейшим научным оборудованием, с запасом продовольствия на пять лет, а угля — всего на четыре месяца, корабль двинулся в Ледовитый океан. Весь мир повторял его название — «Вперед!» — «Фрам!». Крестной матерью уникального судна была жена отважного норвежского исследователя Эва Нансен, разбившая по традиции бутылку шампанского о борт корабля, когда его спускали со стапелей на воду.
Корабль Нансена «Фрам» во льдах
Только в начале второй зимы «Фрам» достиг 82° северной широты. А незадолго перед этим, в октябре 1894 года, был отмечен день рождения Нансена — ему исполнилось 33 года. Все шло, как он и предполагал: «Фрам» двигался по направлению дрейфа льдов, качества судна оказались превосходными, все члены экипажа были здоровы и полны сил. Все шло по плану, все, кроме одного... Было очевидно, что льды пронесут корабль южнее полюса. Нансен стал задумываться над тем, чтобы оставить корабль и идти к полюсу с собачьей упряжкой.
1895 год начался с серьезного испытания для «Фрама». Льды обрушились на корабль, стена торосов с неумолимой силой наступала, заваливая палубу льдом, грозя раздавить «Фрам», как ореховую скорлупку. «Фрам» выдержал эту атаку, повреждены были только борт и стенки надстроек.
«Любой другой корабль был бы раздавлен в этих объятиях...», — писал Нансен.
14 марта двое — Фритьоф Нансен и лейтенант Ялмар Юхансен, покинули «Фрам». Они пошли на лыжах с собачьими упряжками на север, к полюсу.
Быстро неслись упряжки по снежной равнине. Пока нет торосов и полыней нужно пройти как можно дальше. Но как только скрылись из виду мачты «Фрама», торосы и бугры старого льда стали попадаться все чаще. Движение замедлилось, нарты цеплялись за неровности, иногда даже опрокидывались, и тогда с большим трудом приходилось их снова устанавливать на полозья. Особенно тяжело было собакам тащить нарты по старому бугристому льду. Погода стояла солнечная, только вот термометр падает все ниже и ниже — ртуть по ночам замерзает, а на спиртовом термометре подкрашенный столбик приближается уже к отметке -50° С. Утром готовили горячий завтрак на примусе, который тогда только что был изобретен — Нансен взял его в экспедицию на испытание.
Фритьоф Нансен
Девять-десять часов продолжался каждый дневной переход. Он прерывался на обед, который был коротким и холодным. Присев на нарты, под леденящим ветром или кое-как спрятавшись от него за торосом, наспех глотали концентраты. Иной раз сидеть на холоде терпения не хватало и, несмотря на усталость, ели стоя, вернее, на ходу, шагая взад и вперед вдоль нарт.
Наконец, когда они прошли пол пути, Нансен решил, что никакой возможности продвинуться вперед, нет. Хаос торосов — до горизонта. Главное — их все время относит к югу, назад. Нет смысла идти дальше: затраты сил огромные, время уходит, а результат ничтожный. Они поворачивают к Земле Франца-Иосифа...
Нелегко было принять такое решение Нансену, принципиальному противнику отступлений. Но пришлось довольствоваться рекордом северной широты. Никто еще так близко к полюсу не подходил: 86 градусов, тринадцать минут, тридцать шесть секунд...
В мае ровные поля сменились нагромождениями торосов и бесчисленными полыньями. Все короче становились дневные переходы, часто приходилось пересаживаться в каяки и пускаться в плавание по широким полыньям. А когда ко всем препятствиям добавлялся туман, продвижение вперед становилось и вовсе невозможным.
«Мы не знаем ни того, где мы, ни того, когда все это кончится, а тем временем запасы наши с каждым днем тают и число собак опасно убывает. Это заставляет призадуматься. Успеем ли мы достигнуть земли, пока у нас еще будет пища? И вообще, достигнем ли мы когда-нибудь земли?
Ледовый путь такой, что скоро нельзя уже будет идти по нему: снег превращается в сплошную слякоть, и собаки проваливаются на каждом шагу».
И так день за днем...
Но вот...
«Едва я навел трубу на темную полосу, как меня словно осенило: да ведь это же не что иное, как земля, и земля, находящаяся совсем близко от нас!.. Большой ледник, над которым возвышалась темная гора! Дикая радость овладела нами обоими».
Но увы! Земля, до которой, казалось, рукой подать, потребовала новых запасов терпения: путь занял две недели...
Вслед за первооткрывателями
В 1893 году, через 20 лет после открытия Земли Франца-Иосифа, к ней отправилась экспедиция, впервые поставившая перед собой цель комплексного научного исследования архипелага. Ее организовал английский путешественник Фредерик Джексон. Выпускник Эдинбургского университета, он участвовал в плавании китобоев, потом совершил санное путешествие длиной в три тысячи миль по тундре между Обью и Печорой, вернувшись из которого, стал готовить экспедицию на Землю Франца-Иосифа. Полярный «стаж» Джексона исчисляется восемью годами.
Научные результаты трех лет экспедиции Джексона были значительнее, чем у других экспедиций, работавших на архипелаге. Удовлетворенные сделанным, участники экспедиции уже готовились встретить корабль, с которым они вернутся на родину.
И не знали они, какой их ожидает сюрприз. Разве могли они предполагать, что последнюю полярную ночь на Земле Франца-Иосифа разделили с ними еще два человека...
Возвращение Фритьофа Нансена
Четыре месяца продолжался путь Нансена и Юхансена через льды, торосы и полыньи. Были опасные встречи с моржами, белыми медведями, провалы в ледяную воду, вынужденное сидение на месте в течение месяца, когда по тающему льду невозможно было двигаться ни на лыжах, ни в каяках. А однажды уплыл каяк с продовольствием, одеждой, ружьем. Нансен бросился в ледяную воду, догнал каяк и, обессиленный и замерзший, сумел забраться в него.
До земли дошли уже в конце лета, когда о плавании к Шпицбергену в каяках-лодчонках, обтянутых моржовыми шкурами, не могло быть и речи. Решили зимовать на Земле Франца-Иосифа. Устроились на одном из островов, соорудили из камней подобие хижины с крышей из моржовых шкур. Над очагом вырезали круглое отверстие, в которое пристроили трубы из снега и льда, а вход, похожий на лаз в нору, завесили шкурами. В качестве топлива применяли тюлений жир. Питались исключительно мясом белых медведей, тюленей, моржей. Из шкур сшили себе одежду. Это была настоящая «полярная робинзонада».
Северные экспедиции Ф. Нансена и Г. Седова
С началом светлого времени они пошли на юг, к открытому морю. Вот уже самый южный остров архипелага, последняя ночевка перед мысом Флора, от которого «робинзо-ны» собирались пуститься в плавание к Шпицбергену. Там должна быть хижина Ли Смита, где найдется что-нибудь полезное.
Было 17 июня. Нансен вылез из палатки и забрался на ближний торос, чтобы обозреть окрестности. Кайры носились над головой, их истошные крики оглушали привыкшего к белому безмолвию человека. Но вот возник звук, похожий на лай собаки. Нансен подумал, что ему показалось, но вскоре лай стал отчетливым, заливистым, громким. Он бросился на этот звук и услышал человеческий голос. А потом увидел человека с собакой. Они подошли друг к другу. «С одной стороны стоял европеец в клетчатом английском костюме и высоких резиновых сапогах, цивилизованный человек, гладко выбритый и постриженный.., с другой — одетый в грязные лохмотья, перемазанный сажей и во рванье дикарь, с длинными всклокоченными волосами...», — так вспоминал об этом Фритьоф Нансен. Произошла совершенно невероятная встреча с экспедицией Фредерика Джексона.
Норвежцы были доставлены кораблем Джексона на родину. А через неделю после их прибытия пришел «Фрам», благополучно завершивший дрейф. Никогда еще Норвегия так не ликовала. Да и весь мир восторгался этой победой человека над Арктикой.
Антарктический интернационал
После того, как Джеймс Кук не смог достичь материка у Южного полюса, никто не пытался это сделать на протяжении полувека. Но вот в 1819 году английский капитан Уильям Смит открыл Южные Шетлендские острова, от которых уже совсем недалеко до антарктического берега. Смит увидел этот берег только на следующий год, когда то же судно «Уильям», но под командой капитана Эдуарда Брендсвилда проследовало еще дальше на юг. И на южной широте 64° из тумана выступили две высокие горы — северная оконечность сильно вытянутого Антарктического полуострова. Это произошло через две недели после того, как ледяной материк обнаружили Беллинсгаузен и Лазарев.
А затем, в конце февраля 1823 года, шотландский охотник за тюленями Джеймс Уэдделл как бы снова «закрыл» ледовый материк. Он проплыл далеко на юг — до 74° ю.ш., перекрыв почти на полтысячи километров рекорд Дж. Кука, но никакой земли не увидел. Только потом выяснилось, что море, в котором плавал Уэдделл (оно названо было его именем), образует как бы гигантский залив Антарктиды.
