У Харисийских ворот стоял со своим войском генуэзец Джустиниани. Его соседями из числа защитников командовали Федор Каристос и братья Брокиарди. Вокруг дворца Константина оборону занял венецианский гарнизон под командованием Джилорамо Минотто. Влахернский дворец и Калигарийские ворота охранялись римлянами и хиосца-ми, которыми командовал кардинал Исидор. Стены между замком Гептапиргием (Семибашенным) и воротами святого Романа охранялись отрядами Феофила Палеолога, генуэзца Маврикия Каттаньо и венецианца Фабрицио Корна-ро. Ворота Пиги защищал со своим войском венецианец Дольфино. Территория от Семибашенных ворот до Мраморного моря была под присмотром венецианцев и византийских священников под началом Якова Контарини. Ву-колеонский дворец охранялся каталонскими солдатами, которыми командовал Педро Джулиано. Стены Золотого Рога находились в ведении критян и греков под началом Луки Нотары. Маяк Золотого Рога обороняли венецианцы. 700 вооруженных священников, которых возглавляли Димитрий Кантакузин и Никифор Палеолог, стояли в резерве возле церкви святых Апостолов.
Перед началом осады Мехмед послал Махмуда-пашу в город с предложением сдать Константинополь, чтобы избежать «ненужного» кровопролития. Константин отказал. И только тогда раздался первый выстрел пушки. По свидетельству историков, горожан охватил неописуемый ужас. Правда, гигантская пушка стреляла всего до десяти раз в день, поскольку на ее зарядку уходило более двух часов. Другие пушки, стрелявшие менее тяжелыми снарядами в 75 кг (таких было четыре), были отлиты мастерами османцами Саруджей и Муслигиддином.
Достоверно не известно, почему Мехмед стрелял по византийскому принципу. Принцип состоял в том, что сначала обстрел стен велся по двум нижним точкам воображаемого треугольника, а потом, когда в стене появлялись бреши, огонь переводился на верхнюю точку того же треугольника. Таким образом взламывалась любая крепостная стена. Кроме византийцев раньше такого приема не использовал никто, поэтому с первых часов осады защитники города подумали, что их кто-то предал. С удвоенной энергией они восстанавливали бреши и преуспевали в этом.
Византийцев осыпали тучи стрел, а в это время часть солдат пыталась устроить подкоп под крепостным рвом. В ворота били стенобитные машины, а передвижные осадные башни неумолимо приближались к стенам города. Одну из таких башен византийцам удалось сжечь — напротив ворот святого Романа — при помощи "греческого огня".
"Греческий огонь", которым успешно пользовались византийцы, считается арабским изобретением и состоит из части пороха, части керосина и какого-то смолистого вещества.[13]
Не повезло мастеру Урбану: его большую пушку разорвало, и изобретатель погиб под стенами разонравившегося ему Константинополя. С тех пор пушки стали не только смазывать маслом, но и давать им достаточно времени, чтобы они остыли.
Однажды византийцы обнаружили, что со стороны стен слышатся удары кирок. Поняв, что это саперы подкапываются под укрепления, они заложили контрмины и напустили вонючего дыма, после чего турки ушли.
Флот Мехмеда все еще бездействовал. Он даже не сумел справиться с задачей завести перестрелку, не преодолевая цепи: на турецкую стрельбу византийцы стали метать "греческий огонь", и султан вынужден был отступить.
Наконец, султана известили, что на помощь городу идет большая часть венецианских и генуэзских судов. Он приказал выстроиться перед гаванью и не пропускать неприятеля в нее. Однако морская битва показала, что турецкий флот не может противостоять лучшему европейскому флоту, и пять судов, доставившие 5000 человек подкрепления, беспрепятственно прошли в Золотой Рог. Правда, есть расхождения в том, как они смогли это сделать: ведь цепь мешала и их проходу. Скорее всего, то была гавань Феодосия или Юлиана на побережье Мраморного моря.
Победа генуэзцев и венецианцев на море подорвала веру многих османцев в удачу. Сам султан наблюдал морскую битву в бессильной ярости: турецкие суда горели одно за другим, погибла значительная часть флота, но никакого практического ущерба противнику не было нанесено.
В этот критический момент к султану обратился император и предложил дань на тех же прежних условиях и при всего одном новом: если будет снята осада.
На военном совете мнения турок разделились. За принятие предложения Константина высказался великий визирь Халил-паша, бывший в своем мнении последовательным на протяжении всей кампании. Кроме того, что Халил-паша считал бессмысленным разрушение города и гибель своих и чужих солдат, он привел веский аргумент: Европа не оставит Византию, и скоро к ней прибудет многочисленное подкрепление. Великий визирь советовал султану подписать мир. Однако Саганос-паша, бывший зятем султана, Молла-Мехмед-Гурани и шейх Ак-Шамсуддин упорно стояли за продолжение войны. Ак-Шамсуддин еще раз напомнил о своем открытии, сделанном в священной книге мусульман Коране. Он предсказал дату взятия Константинополя. Сложив в одной из сур Корана числовое значение букв, какими были начертаны слова "красивый город", он вычислил, что взятие Визиантии произойдет в 857 г. хиджры, то есть как раз в 1453 г. по Р. X. Он напомнил султану слова Пророка: "Константинополь несомненно будет завоеван мусульманами. Что за могучая рать — его войско, князь и воины его, что возьмут этот красивый город!"
Предложения Константина отвергли. Решив, что все дело в Золотом Роге, султан придумал, как пройти в гавань. Через холмы, окружающие Галату, была проложена двухмильная дорога. По ней ночью при свете факелов и бое барабанов воины перетащили 70 судов и спустили их в гавань. Им помогал в этом попутный ночной бриз, раздувавший паруса. Таким образом наутро цепь Золотого Рога была преодолена.
Увидев в гавани турецкий флот, византийцы упали духом. Однако Джустиниани решил поджечь турецкие корабли с помощью "греческого огня". Ночью он приблизился к турецкому флоту, чтобы осуществить задуманное. Но стал жертвой предательства: от одного каменного ядра, пущенного турками, корабль Джустиниани пошел ко дну, погибло множество людей, и сам он едва спасся на лодке, продержавшись за буек, не давший ему утонуть в тяжелой кольчуге.
После того султан стал обстреливать венецианский, генуэзский и византийский флот из мортир, стрелявших перекидным огнем, — собственное изобретение Мехмеда. Так он потопил несколько кораблей и освободил гавань Золотого Рога для турецких судов. Затем он перекинул через гавань понтонный мост, по которому практически беспрепятственно к самым слабым стенам подошла турецкая пехота.
В это время была пробита широкая брешь возле ворот святого Романа. Было разрушено несколько башен. А рвы за пятьдесят дней уже в достаточном количестве были завалены камнями и хворостом.
Своего зятя Исфендияра султан отправил к Константину с последним предложением: сдать город, а взамен получить одно из княжеств.
Теперь совет состоялся у византийского императора. Высшие чины уговаривали Константина сдать город. На это басилевс отвечал, что город, врученный ему Богом, станет защищать до последней капли крови. При этом император предложил султану заплатить военную контрибуцию — с тем чтобы тот снял осаду.
4 мая турки приступили к развернутому штурму с моря и суши. Султан обещал войску большую добычу, солдатам, первым взобравшимся на стену, поместья. При этом откровенно высказался о том, что беглецов, предателей и трусов ждет смертная казнь. В эти дни, как никогда раньше, звучало заклинание мусульман, с которым дервиши обходили войско: "Нет Бога, кроме Аллаха, и Мохаммед Пророк Его".
Мум-донанмасы (иллюминация) по приказу султана была зажжена по всему периметру древнего города накануне решительных действий. Горели факелы, пропитанные маслом, костры из смолистой древесины. Казалось, город в огненном кольце. Османцы заранее праздновали взятие Константинополя.
Если турки возносили молитвы Аллаху, пели и плясали, то византийцы всю ночь стояли на коленях перед обра— за-ми Богородицы. А Константин ходил по городу, проверяя все посты, и воодушевлял солдат. Джустиниани распоряжался восстановлением брешей, земляными работами по насыпанию новых валов и раскапыванию рвов в черте города, особенно перед разрушенными воротами святого Романа.
Если бы ему не мешали! Особенно удручало противодействие Луки Нотары. Дошло до того, что Нотара не дал ему пушек, когда они не только имелись у этого завистливого начальника, но и были очень кстати.
В самый момент штурма турки вдруг протрубили отбой. Оказалось, их сбило с толку сообщение о том, что на подмогу византийцам спешат венгерское и итальянское войска. Два дня передышки в результате этого не подтвердив шегося слуха получили защитники города. Потом распространение слуха приписали Халилу-паше, и это не было справедливо.
