Ознакомительная версия.
Николя Гескьер
(1971)
Поклонник творчества Кристобаля Баленсиаги, он возглавил его дом моды в конце XX века и сумел перевести в следующий век без потерь, наоборот, преумножая славу некогда знаменитого имени. Его влияние на современную моду велико — он постоянно опережает других, идя всегда на несколько шагов впереди и задавая очередное направление. Он постоянно заглядывает в будущее, экспериментируя с тканями, экспериментируя с формами. По сравнению со многими другими известными дизайнерами он молод, зато в своём поколении он, вероятно, «самый значительный», как было сказано однажды. И, вероятно, будет сказано ещё не раз.
Он родился в 1971 году в Комине, на севере Франции, неподалёку от границы с Бельгией. Его мать — француженка, а отец — бельгиец. Большую часть детства Николя провёл на западе страны, в Пуату. Спорт играл в жизни мальчика довольно большую роль — он занимался и фехтованием, и плаванием, и верховой ездой. Лет в двенадцать Николя заявил, что хочет быть модельером, и начал рисовать эскизы костюмов, а потом воплощать их в жизнь из подручных материалов, в том числе и штор в их доме. Это путь, через который прошло немало будущих модельеров — правда, позднее Николя признавался, что ему, помимо прочего, хотелось чего-то необычного, выходящего за рамки их спокойной жизни в провинции, не того, чем занимались его родители — мать вела домашнее хозяйство, отец владел площадкой для гольфа.
Николя Гескьер
Однако намерение стать дизайнером оказалось всё-таки не мимолётной детской прихотью, и ещё будучи подростком, он как-то устроился стажёром на летние каникулы к Агнес Б., известному французскому дизайнеру. Это была, конечно, ещё несерьёзная работа («я наблюдал, я делал ксерокопии, я варил кофе»), в конце концов, ему было только пятнадцать, да и денег она не предполагала — за свои услуги он получал вещи марки, но она познакомила его с настоящим, взрослым миром моды. Затем он перешёл к другому дизайнеру, Корин Кобсон, но потом решил всё-таки сначала окончить школу.
В 1990 году Николя стал ассистентом у Жан-Поля Готье, «анфан террибля» французской моды. Он проработал там два года, получив по-своему бесценный опыт, затем стал заниматься дизайном трикотажных изделий, затем сменил ещё несколько мест, работая дизайнером-фрилансером то для одной марки, то для другой, и даже недолго поработал в Италии. Но в 1995 году Николя, наконец, попал в то место, которое и определило его дальнейшую жизнь в мире моды.
В самом начале своей карьеры у Баленсиаги Николя работал в отделе лицензирования и занимался дизайном вещей, предназначенных для японского рынка (в частности, траурной одежды), и то, что его работы заметили, стало, вероятно, тем самым счастливым случаем, которого ожидают почти все. В данном случае повезло и Гескьеру, и Баленсиаге.
К тому времени от знаменитого некогда модного дома Кристобаля Баленсиаги мало что осталось, и когда в 1997 году на место главного дизайнера взяли нового, молодого (Николя только-только исполнилось двадцать шесть), никому неизвестного модельера, на это кто мало обратил внимание. Возрождение этого дома казалось очень маловероятным — как будет позднее говорить Гескьер, «когда я пришёл туда, дом Баленсиаги был полон призраков — хороших и плохих. ‹…› Некоторые люди со мной не разговаривали. Возможно, они полагали, что я сделаю что-нибудь невежливое, дерзкое, что я попытаюсь всё переделать по-своему… Но я, конечно, не собирался делать ничего такого».
Его первые коллекции шумного успеха не имели, хотя их всё же заметили. Работу Гескьера затрудняло и то, что у него поначалу не было доступа к архивам его знаменитого предшественника, и он работал, опираясь в основном на книги и фотографии работ Баленсиаги. Он не пытался копировать его, нет: «Мои отношения с Баленсиагой — это не прямое наследование, это исследование его работы». «Кристобаль Баленсиага открыл много нового, его работы столь изобретательны, что я не перестаю изумляться. Я могу над чем-нибудь работать, а затем вдруг оглянуться и вспомнить прошлое и, подняв архивы, найти многое там».
Уже несколько лет спустя стало ясно, что Гескьер не просто поне-многу возрождает известный дом моды, а что он представляет собой крайне интересного модельера. Его пригласили стать главным дизайнером дома «Труссарди», затем — дома «Каллаган» (и там, и там он в своё время подрабатывал фрилансером), и всё это он делал параллельно со своей основной работой, у Баленсиаги.
В 2000 году он получил титул «авангардного дизайнера года», а в следующем — награду от Американского совета дизайнеров моды. В том же 2001-м показ Гескьера в Париже имел такой успех, что возле магазина каждый день собирались толпы и он просто не мог вместить всех желающих. Так началась настоящая слава, хотя сам он говорит, что никогда не хотел быть знаменитым, он хотел просто работать. Что ж, он работает, и его называют одной из самых влиятельных фигур в мире современной моды, самым необычным дизайнером своего поколения… За что?
Долгие годы своей карьеры Кристобаль Баленсиага посвятил всевозможным экспериментам, особенно с тканями, с силуэтами, с конструированием одежды. Гескьер пошёл по тому же пути, не подражая Баленсиаге, но опираясь на созданное им и проводя собственные изыскания. Его решения обычно инновационны, однако, в отличие от результатов работы многих дизайнеров-экспериментаторов, то, что предлагает Гескьер, можно использовать в повседневной жизни, так что его «футуризм» оказывается практичным и оттого востребованным. И то, что создаёт Гескьер, каким бы странным оно порой ни казалось — то вроде бы жёсткие и негнущиеся костюмы, похожие на доспехи, а на самом деле мягкие и удобные, то одежда, сделанная как будто из солнечных батареек, — всё это можно носить. Пусть его модели кажутся пришедшими из будущего, в конце концов, мы в это будущее понемногу двигаемся… Просто Гескьер делает это быстрее других.
Благодаря ему некогда великий дом моды стал теперь вновь одним из самых влиятельных в современном мире, и, как говорит Гескьер, то, что он делает, это не «революция, а эволюция». Его модели копируют, им подражают, они превращаются в своеобразную модную парадигму… В 2005 году газета «Таймс» включила его в список ста самых влиятельных людей в мире. А он, старательно не привлекая внимания к своей частной жизни, продолжает работать. «В чём особая привлекательность работы дизайнеры в наши дни — вы можете заниматься двумя вещами одновременно, быть экспериментатором и продавать одежду».
Николя Гескьер ещё молод, и, надо думать, несмотря на то, что он уже достиг очень многого, самое лучшее и самое интересное — впереди.
(16?? — 16??)
На гербе, пожалованном ему его царственным покровителем, королём Франции Людовиком XIV, на лазурном поле красовался сапог, увенчанный короной, в окружении двух геральдических лилий. Что могло заставить монарха, который задавал моду всему своему двору, а вслед за ним Парижу, Франции и всей остальной Европе, обратить внимание на скромного сапожника? Может, то, что он на самом деле вовсе не был скромным, зато был талантливейшим мастером? Настолько талантливым, что его успех в XVII веке был, пожалуй, ещё более громким, чем у Бланика, Чу и Лубутана в наше время!
Увы, известно нам о Николя Лестаже не так и много. Родился он, по всей видимости, в окрестностях Бордо, а, возможно, и в самом городе. Во всяком случае, именно там, на Парламентской улице, располагался его магазин, который носил любопытное название — «Волк в сапогах» (что ж, пусть сборник сказок Шарля Перро «Кот в сапогах» вышел только в конце века, это было литературной обработкой народных сказок, так что не исключено, что Лестаж намекал на сказочную историю… а может, и нет — кто знает?). Возможно, Лестаж так и остался бы в Бордо, если бы в 1659 году туда не приехал король…
Молодому монарху был тогда всего двадцать один год. В Бордо он прибыл, как считалось, чтобы вести переговоры о своём грядущем браке с испанской инфантой, Марией-Терезией. Праздники, увеселения, подарки… Один из подарков и преподнёс Лестаж, пару великолепных туфель, подробное описание которых (возможно, не без преувеличений) дошло и до нас: «Туфли, на которых лилии громоздились над лилиями, украшенные чистым золотом, из восточного шёлка медового цвета, с подкладкой из тафты цветов монарха». Судя по всему, подкладка была лазурной, а лилии были не просто имитацией цветка, а изображали флёр-де-лис, лилии геральдические. Словом, это были туфли, достойные французского короля, но, главное, они ему подошли, хотя никаких примерок, разумеется, не было и быть не могло. Король остался очень доволен.
Туфелька от Николя Лестажа
Нет, Лестаж не ринулся тут же в Париж, в попытках завоевать столицу, как можно было бы предположить. Прошло четыре года, прежде чем 26 июня 1663 года он не появился при дворе, преподнеся королю новый подарок, который, в сущности, и принёс ему славу, вписав в историю моды. Это были изящные сапоги (сапоги были тогда почти неотъемлемой частью мужского костюма), но от всех прочих их отличало то, что у них не было шва… Это вызвало фурор — сначала при дворе, потом и в стране (и даже за её пределами). По этому поводу было написано множество стихов, которые превозносили творение Лестажа в самых пышных выражениях, свойственных тогдашней эпохе; всех интересовало то, как мастеру удалось добиться такого. Версий, в том числе поэтических, доходивших до абсурда, было множество — кожа с хобота экзотического животного, слона? С шеи фавна? С голубя? Или вообще «выдута», как выдувают свои произведения стеклодувы?
Ознакомительная версия.
