Войдя в земли вятичей, князь неожиданно натолкнулся на сильнейшее сопротивление. Вятичи, ведомые племенным вождем Смедом, не хотели покоряться Святославу. Они вообще никому не хотели покоряться. Мудрый Смед прекрасно понимал, что в открытом бою его люди будут смяты и раздавлены закаленными в битвах «из шелома вспоенными, с конца копья вскормленными» головорезами Святослава. Поэтому Смед решил, что его люди должны делать привычное для них дело. Дело, которому они были обучены с младенческого возраста. Он решил не воевать с дружинниками Святослава, а охотиться на них! Выражаясь современным языком, Смед навязал Святославу тактику «охотницкого» боя, тактику диверсионных групп.
Бесстрашные, не знавшие себе равных в открытом бою, воины Святослава падали на землю, обливаясь кровью со стрелой в сердце, с перерезанным горлом, с рогатиной между лопаток, так и не успев обнажить меч. А дубовые идолы Богов с равнодушной ухмылкой взирали с вершины Утёса на ладьи Святослава, плывущие по реке. Пока дружинники были на ладьях и не подплывали близко к берегу, они находились в относительной безопасности. На берегу же их подстерегала невидимая, неотвратимая смерть. Так было тысячи лет назад, так будет всегда!
Суровые воины, с детства приученные сражаться, наступать и побеждать двинулись от Оки вглубь дремучих, таинственных, полных колдовства и магии непроходимых лесов. В самое сердце земли вятичей. Дорогами им служили берега речек, впадавших в Оку в окрестностях Утёса: Осётр, Смедва, с их многочисленными в те времена притоками. Встречая отчаянное сопротивление, попадая в засады, дружинники, ведомые приказом и Перуном упорно продвигались к селениям вятичей. Молнию Перуна остановить невозможно.
По тропинке, бегущей вдоль левого берега спрятавшейся на дне глубокого оврага речки с ласковым названием Любенька, вверх по её течению медленно двигался отряд всадников. Крутые склоны оврага густо заросли черёмухой, орешником, ольхой. Ветви деревьев переплетались между собой, заслоняя небо, поэтому на дне оврага было сумеречно, сыро, неуютно. Журчала по камешкам неглубокая речка с чистейшей студёной водой. Кони осторожно ступали копытами на мягкую сырую глину. Многочисленные родники стекали ручейками со клонов оврага в речку. Во многих местах речка была перегорожена запрудами, которые построили неутомимые трудяги — бобры. Крупные ольхи, подточенные и сваленные бобрами, лежащие поперёк тропинки, то и дело преграждали всадникам путь. Пахло сыростью, глиной, прелыми листьями. Даже птицы не пели в сумраке оврага. Лишь иногда, прямо из-под морды переднего коня с шумом срывался ястреб-тетеревятник, серой тенью мелькнув в зарослях ольхи. Конь всхрапывал и пятился назад, но получив в бок серебряной шпорой, продолжал путь. Часто попадались следы кабанов, их лёжки и разрытая ими земля, но самих кабанов всадникам увидеть не удавалось. Осторожные, умные звери бесшумно уходили со своих лёжек, чуть заслышав движение людей по дну оврага. Люди тоже старались не шуметь, не привлекать к себе ненужного внимания, чтоб до поры, до времени не обнаружить себя. И им это удавалось. По крайней мере, они так считали. Склоны оврага становились всё круче, а сам овраг — всё глубже. У крутого поворота речки отряд разведчиков чуть замешкался перед перегородившей тропинку сваленной бобрами ольхой. Пропела стрела, всхрапнул конь, и передний всадник медленно стал заваливаться набок. Дружинники мгновенно закрылись круглыми, красными щитами, мечи со свистом выпорхнули из ножен, из-под островерхих шлемов блеснули спокойные синие глаза. Никакого волнения, эти парни привыкли драться, убивать и умирать. Перейти из дружины Святослава в небесную дружину Перуна для них было делом обычным и почётным. Но тщетно вглядывались они в густые заросли черёмухи и орешника, ожидая нападения противника. Соваться в эту живую мясорубку никто не собирался. Дорога была дальняя, а стрел у вятичей было много. «О те, что пали в бою, те, которые шли, вечно живите вы в войске Перуновом!» (Книга Велеса. Прославление Триглава.)
Конечно, великому Святославу удалось взять Город на Утёсе, но, вломившись в Город, дружинники к своему удивлению, людей там не обнаружили! Конечно, искушенные в военных хитростях воеводы Святослава догадывались о подземных ходах, но какой прок был в этих догадках? Подземелья не откроются чужаку, не пропустят врага, «отведут глаза». Торсионная защита Гипербореев работала безупречно (и сейчас работает!) Противник уходил несолоно хлебавши, а жители Города, ведомые волхвами, появлялись как из-под земли, заново отстраивали Город. И так было всегда!
Шли годы. Город разрастался, богател. Его военное значение усиливалось. Появились высокие, до 4 метров, насыпные валы со рвами, крепкие дубовые стены с воротами. (Валы, рвы и места, где были ворота, сохранились и сейчас). Купцы, чувствуя себя в безопасности, строили здесь свои терема. Князья любили жить в Городе, спасаясь за его стенами во время набегов и организуя ответные походы. Кузнецы плавили руду, ковали оружие, выплавляли медь. Из жирной красной и синей глины гончары делали посуду. (Множество черепков и сейчас можно найти на месте бывшего Города). Река, богатая рыбой, дремучие леса, полные зверья и птицы, бескрайние до горизонта поля обеспечивали горожанам сытую безбедную жизнь.
Правда, даром ничего не дается, и за эту сытую жизнь постоянно приходилось воевать с разных мастей ордами и шайками, коими была полна степь. А более того докучали свои «земляки» из Владимира, Суздаля и молодой, набирающей силу Москвы.
Но мужчины, жившие в городе, издавна были сильными, крупными, здоровыми и бесстрашными воинами. А женщины были красивыми, здоровыми, сексуальными, плодовитыми. Да иначе и быть не могло. Ведь все они были зачаты, рождены и выросли на земле Утёса, купаясь в волнах его жизнетворной яньской энергии. Здесь не знали болезней, печалей и уныния. И набеги соседей считали не каким-то фатальным, неотвратимым бедствием, а досадным, неизбежным, но вполне обычным элементом своего быта. Город умел встречать и гостей, и врагов, постоянно пополнялся людьми. Они инстинктивно тянулись сюда под защиту Утёса. Иногда врагам удавалось захватить и разрушить Город, но он вновь восстанавливался, возрождался, становясь раз от раза все более могучим и красивым.
Исход
Казалось, ничто не могло поколебать могущество и славу Города. Но беда, как всегда, пришла с той стороны, откуда ее не ждали. Из далекой лукавой Византии на Русь пришло христианство. Долго не приживалось оно на Руси, особенно в дремучих лесах вятичей. Гордые сыны лесов, полей и оврагов веками не принимали чуждую им религию покорности, всепрощения, попустительства, инстинктивно чувствуя в ней угрозу своим устоям, своему быту, а по крупному счету — своему существованию.
Но христианство было необходимо князьям, чтобы утвердить доминирующее превосходство княжеской власти. Ведь у гордых друидов-вятичей князь был всего лишь опытным воеводой и не более того. Да и должность эта была выборная и по наследству не передавалась! Князей это явно не устраивало. Они усиленно внедряли идею моноправления. А для моноправления была нужна монорелигия.
Утёс стал ареной Космической битвы могущественных эгрегоров. Да и приз был очень велик — влияние на всю округу в радиусе десятков (если не сотен) километров. В схватке сошлись древний эгрегор религии вятичей и молодой, напористый, бескомпромиссный эгрегор византийского христианства.
Долго сопротивлялись волхвы княжеской власти и христианству, прозорливо предвидя те многочисленные беды, которые неминуемо постигнут вятичей с принятием новой веры и нового строя. Вспыхивали восстания, звенели мечи, свистели стрелы, лилась кровь. Сполохи ночных пожаров на Утёсе были видны на многие километры вокруг. Утёс сопротивлялся, Утёс воевал, Утёс не сдавался.
Но Бог Коляда вращал небесное колесо времени. Эпоха Рыб, эпоха Христианства неумолимо набирала силу. Законы Звезд изменить нельзя!
По тропинке, что тянулась вдоль правого берега реки, двинулись вереницы конных дружинников. Прибрежные камешки хрустели под копытами сильных, выносливых коней. Ярко вспыхивали солнечные блики на шлемах. В такт копытам коней тихо позванивали кольца на кольчугах. Алый плащ князя был виден издалека. Мечи в ножнах дремали, ждали своего часа. Уверенные в себе, сильные люди привычно оглядывали окрестность. Пахло конским потом, кожей, железом.
Это был конец Ведической веры славян, конец свободной жизни вятичей.
Древние капища были разрушены. На месте капища, что располагалось метрах в трехстах от городского вала, там, где Утёс вдается в реку, бросая ей вызов, на самой его вершине, была построена христианская церковь. Вот уж воистину, свято место пусто не бывает! Правда, деревянные статуи Богов удалось спасти. Волхвы укрыли их в недоступных подземельях Утёса. Говорят, что они и сейчас стоят там, в одном из подземных залов, суровые и непокоренные, в серебряных шлемах, с золотыми усами, с драгоценными камнями в глазницах.
