Язык цитирования угрожает хорошему писателю на каждом шагу. И это нигде так не справедливо, как в спортивной журналистике. Интервью спортсмена после игры в любом виде спорта воспроизводит нарезку из клише: мы боролись до конца. Мы сделали невозможное. Мы просто слегка развлеклись. Удивительно, как лучшие спортивные репортеры сохраняют индивидуальность письма. Любимый мной автор — Билл Конлин [Bill Conlin] — как-то написал о добродетелях звезды бейсбола:
Кол Рипкен [Cal Ripken] — аномалия в мире суперзвезд… его подстриженные в кружок волосы серые от природы, они не выкрашены модным стилистом в зеленый, вишневый или ярко-розовый цвет. Он надевает кольцо на биту во время игры, а не вставляет его в нос, соски или другие части тела.
Итак, как же поступить самобытному автору? Когда Вы соблазнитесь банальной фразой в духе «белый, как снег», прекратите писать. Сделайте то, что сторонники естественного деторождения называют «очищающим вдохом». Затем запишите фразу на листке бумаги. Начните придумывать варианты:
Белый, как снег
Белее самой белоснежки
Снежно-белый
Серый, как снег в городе
Белый, как Принц Чарльз
Сол Петт [Saul Pett], репортер, тонкий стилист, однажды рассказал мне, как он создает и отвергает дюжину образов прежде, чем процесс приведет его к единственно верному варианту. Такое отношение к ремеслу должно вдохновлять нас, но напряженность такой работы обескураживает. Накануне дэдлайна пишите просто: «Мэр умолчал о дальнейших планах». Если Вы все же используете клише, убедитесь, что по соседству не спряталось еще одно.
Еще убийственнее, чем языковые клише, то, что Дональд Мюррей [Donald Murray] называет «клише восприятия»: узкие рамки, через которые журналист воспринимает окружающий мир. В книге «Пишем в срок» (Writing to deadline) Мюррей перечисляет распространенные «мертвые» фразы: жертвы всегда невинные, бюрократы — ленивые, политики — коррумпированные, на верху всегда одиноко, пригороды всегда унылы.
Я описывал одно из «клише восприятия» как «творчество первого уровня». Например, не проходит и недели, чтобы в американской прессе не появилась фраза: «Но мечта превратилась в кошмар».
Эта рамка настолько прилипчива, что ее можно приложить практически к любому сюжету: гольфист в первой игре делает 33 удара, а во второй уже 44; руководитель компании садится в тюрьму за мошенничество; женщина страдает от последствий неудачной операции.
Авторы, постигающие творчество первого порядка, думают, что они умны и оригинальны. На самом же деле, они довольствуются банальностями. Такие драматизм и юмор по плечам любому пишущему человеку при приложении минимальных усилий.
Мне приходит в голову реальная история о жителе Флориды, который по дороге домой свалился в канаву с живым аллигатором. Аллигатор укусил мужчину, после чего его спасли пожарники. На своем семинаре я дал студентам набор фактов и попросил написать пять разных лидов к этой истории в течение пяти минут. Некоторые лиды были очевидные и сенсационные, другие — остроумные и оригинальные. Но практически каждый в аудитории, включая меня, имел такой вариант:
Когда в четверг Роберт Хадсон шел домой на обед, он еще не подозревал, что сам станет чьим-то обедом.
Мы пришли к соглашению, что если тридцать из нас использовали одну и ту же шутку, то это ни что иное, как творчество первого уровня. Чуть более оригинальным был лид такого содержания: «Возможно для десятифутового аллигатора Хадсон имел вкус курочки». Мы также согласились, что простое повествование лучше, чем первый пришедший на ум каламбур.
Некоторые каламбуры очень прочно засели нам в голову. Когда в Санкт-Петербурге, штат Флорида, открылся музей Сальвадора Дали, никто не решился упрекнуть автора заголовка: «Хелло, Дали» [11]. Но если мечта больше не будет становиться кошмаром, американская журналистика и общество, которому она служит, только выиграют.
Практикум
1. Возьмите свежую газету и обведите фразы, которые кочуют из статьи в статью.
2. Проделайте то же самое с собственными материалами. Прочтите Ваши старые работы, найдите клише и избитые метафоры. Переделайте их в простое повествование или подберите свежие образы.
3. Придумайте варианты для таких распространенных метафор: красный, как роза; белый, как снег; голубой, как небо; холодный, как лед; жарко, как в аду.
4. Перечитайте Вашего любимого автора. Есть ли у него клише? Отметьте для себя его яркие и оригинальные образы.
№ 9: Пишите просто и доходчиво
Подбирайте простые слова вместо узкопрофессиональных. Ставьте короткие слова и абзацы в наиболее сложных местах.
Как-то я узнал о технике «дефамиляризации». За этим безнадежно уродливым словом скрывается прием, при помощи которого автор берет знакомый предмет или явление и делает его странным и необычным. Режиссеры создают такой эффект при съемке суперкрупным планом или при искажающем ракурсе. Применить этот прием на бумаге сложнее, но результат может быть потрясающим, как в описании влажного дня во Флориде у И. Б. Вайта [E. B. White]:
«На долгие дни влажный воздух пропитывает все, что вас окружает, пропитывает саму жизнь. Спички отказываются зажигаться. Полотенце, повешенное сушиться, с каждым часом становится только влажнее. Газета, с заголовками об интеграции, обмякает в руках и безвольно падает в ваш кофе и яичницу. Конверты заклеиваются сами по себе. Почтовые марки «спариваются» друг с другом, как незнающие стыда кузнечики».
Что может быть более привычным, чем усы школьного учителя? Но только не усы из детских воспоминаний Роальда Дала [Roald Dahl]:
«Воистину ужасающее зрелище — плотная рыжая изгородь, разрастающаяся и цветущая между носом и верхней губой, пролегает точно от середины одной щеки до середины другой…Они удивительным образом завивались кверху по всей длине, как-будто это химическая завивка или, быть может, результат работы щипцов для завивки, нагретых с утра над тоненьким пламенем… Еще один натуральный способ добиться такой «крутизны» мы, тогда мальчишки, придумали между собой — час за часом причесывать их кверху жесткой зубной щеткой перед зеркалом каждое утро».
И Вайт, и Дал берут известное явление или предмет — влажный день и усы — и, пропуская их через фильтр собственного стиля, заставляют нас по-новому взглянуть на вещи.
Мы могли бы дать имя обратному и более распространенному процессу. Для баланса назовем его «фамиляризация» — взять незнакомое, сложное, запутанное и силой объяснения сделать его доступным для понимания и даже знакомым.
Слишком часто, авторы передают сложные идеи через сложную прозу, создавая предложения, подобные приведенной ниже колонке редактора:
«Чтобы отвести слишком частые обязательные к исполнению законопроекты, неучитывающие местные расходы и налогооблагаемую базу, комиссия предлагает, чтобы общенациональные интересы были очевидны в каждом поступающем предложении, и чтобы штат частично компенсировал расходы на введение закона и полностью компенсировал в том случае, если речь идет о компенсациях рабочим, условиях труда и пособиях».
Сложность этого пассажа может иметь два объяснения: автор пишет для специализированного издания, юристы уже знакомы с проблемой. Или, автор полагает, что форма отражает содержание, что сложные идеи нужно доносить посредством сложной прозы.
Автору текста не помешал бы совет педагога по письму Дональда Мюррея [Donald Murray], который говорит, что читатель выигрывает от более коротких фраз и предложений в наиболее трудных местах. Чтобы случилось, если бы читатель встретил такой «перевод» колонки редактора:
«Правительство штата сидит в Нью-Йорке и часто издает законы, где говорит местным властям что делать. У таких законов есть название — указы штата. Во многих случаях эти законы одинаково полезны для всех жителей штата. Но их осуществление влетает на местах в копеечку. Слишком часто штат не учитывает возможности местного бюджета и не считает, на сколько придется раскошелиться налогоплательщикам. В такой ситуации мы выступаем с предложением. Штат должен дотировать некоторые из таких указов».
Различие двух этих текстов стоит измерить. Первый занимает шесть строк текста. Переделка — семь. Но важно не это, важно вот что: настоящий автор статьи вместил сорок девять слов в шесть строк; а я семьдесят одно слово в семь строк. Его шесть строк — это одно предложение; я уместил семь предложений в семь строк. Мои слова и предложения короче. Текст прозрачнее. Я использую этот прием для реализации цели — сделать непонятные действия властей доступными пониманию среднего гражданина. Сделать незнакомое знакомым.
Важно не забывать, что ясная проза не просто результат выбора простых слов и составления коротких предложений. Она рождается, в первую очередь, из четкого понимания задачи — информировать. Далее идет напряженная работа репортера, исследование и критическое осмысление. Журналист не может написать ясно, пока предмет не прояснится в его голове. Тогда и только тогда можно воспользоваться приемами и объяснить читателю: «Вот, как это работает».
