Начиная с 1870 года на протяжении полутора десятилетий число рабочих на заводах Круппа увеличивалось каждые три года вдвое. Вполне естественно, что «пушечный король» был самым ярым врагом немецких рабочих. Именно на крупповских заводах в германской промышленности были впервые введены «черные списки», и теперь, если о рабочем становилось известно, что он — член социал-демократической партии, его немедленно выбрасывали с работы. В 1877 году Альфред Крупп произнес перед своими рабочими речь: «Радуйтесь тому, что есть, — сказал он. — Закончили работу, идите домой, проводите время в семейном кругу со своими женами, детьми, престарелыми родителями. Занимайтесь домашними делами. Пусть это будет вашей политикой. И тогда будете счастливыми. Но остерегайтесь рассуждать, бойтесь треволнений, ввязанных с обсуждением больших вопросов национальной политики. Это требует много времени и знаний, гораздо больше, чем они имеются у каждого рабочего...»
Немецкие рабочие, разумеется, не вняли крупповско-му катехизису и в 1877 году в первый раз направили в германский парламент 12 представителей от социал-демократии. В ответ канцлер Бисмарк провел пресловутый «исключительный закон против социалистов», который ставил социал-демократическую партию вне закона. Как об этом свидетельствуют документы из архива Круппа, Альфред «с восторгом воспринял решение канцлера».
У себя на заводах Крупп тоже издал свой закон против социалистов, потребовав от рабочих железной дисциплины. Свои заметки, посвященные заводу, он начинал обращением: «Дорогой Завод», словно обращался в письме к одному-единственному лицу. В таких посланиях он предписывал, чтобы каждый рабочий крупповских заводов носил на одежде своего рода знаки различия в зависимости от того, как долго он работает на заводе. В других записках он развивал мысль о том, что «именно в низших классах общества растет стремление к роскоши», и потому приказал, чтобы «каждый порядочный родитель обувал своих детей в деревянную обувь». В классных комнатах школ при крупповских заводах, разумеется, не видели необходимости делать полы. Крупп придумал дюжину наказаний, и на его заводах было едва ли не больше надсмотрщиков за рабочими, чем самих рабочих. Всякий, кто хоть на несколько минут намеревался оставить свое рабочее место, должен был об этом сначала испросить разрешения у начальника цеха, даже если рабочему требовалось просто сходить в туалет. Но хотя с заводов прогнали всех членов социал-демократической партии, в одной из пресловутых «записок Альфреда Круппа» мы находим: «Заводская внутриведомственная охрана каждый вечер проверяет все мусорные ящики перед жилищами рабочих: вдруг кто-то нападет на след запрещенной литературы». Специальный смотритель следил за тем, чтобы листки бумаги, висевшие в туалетах, не оказались запрещенной литературой. Таков был «пушечный король», богатейший человек в Германии, умерший в июле 1887 года за тремя железными дверьми в комнате, наполненной «ароматом» конского навоза.
Сын его — Фридрих Альфред Крупп считался еще при жизни отца «министром иностранных дел» отцовского завода; он объехал все столицы мира, от Пекина до Сантьяго, и уже в юном возрасте был одним из самых опытных людей в организации производства артиллерийских орудий.
Фридрих Альфред нашел достойного единомышленника в лице нового германского императора. Воинственно настроенный Вильгельм И был, если не считать Гитлера, самым крупным заказчиком заводов Круппа и одновременно покровителем этого «благородного семейства».
В это время в коридорах виллы «Хюгель» уже стояли, дожидаясь своей очереди, крупнейшие и талантливейшие изобретатели века: от Рудольфа Дизеля, изобретателя дизельного мотора, до Нобеля, изобретшего динамит и бездымный порох. Этот порох и дюжина других открытий дали возможность быстро осуществить модернизацию заводов Круппа. Домны Фридриха Альфреда теперь производили в год уже 320 тыс. т стали, и у «пушечного короля» было 43 тыс. «подданных». Практически весь город Эссен теперь находился в руках Круппа. А это означало 92 бакалейных магазина, дюжину пекарен, мельницы, свечные заводы, фабрики обуви и одежды. Даже одеяния священников, библии и распятия в церквах были украшены надписями «движимая собственность Фридриха Круппа».
За семь лет, прошедшие после смерти отца, Фридрих Альфред Крупп утроил свои личные доходы. Он платил наибольший налог с доходов в Германской империи. С развитием германского милитаризма Пруссия стала крупнейшим заказчиком заводов Круппа. В 1887 году еще только 33% торгового оборота завода приходилось на императорский двор, а семь лет спустя — уже 67%. В то же время Крупп был главным поставщиком оружия не только готовившемуся к войне германскому императору, но одновременно являлся членом международного оружейного картеля. Самые крупные поставщики оружия в мире (наряду с Круппом такие фирмы, как английская «Виккерс — Армстронг», французская «Шнейдер», американская «Карнеги») заключили между собой соглашение об обмене патентами и технологией. И Фридрих Альфред, разглагольствуя об отсутствии патриотизма у германских рабочих и вооружая императорскую армию, сам тем временем получал по 45 долл. прибыли за 1 т броневых плит для танков, которые военные противники Германии — оружейники Антанты («Виккерс-Армстронг», «Шнейдер» и «Карнеги») производили на основании лицензий Круппа на своих заводах. Сказать проще, Крупп зарабатывал и на тех императорских орудиях, которые впоследствии убивали французских, английских и американских солдат, и на тех французских, английских и американских орудиях, которые крушили армию Вильгельма II!
Наследницей всех фабрик и сталелитейных заводов и многих десятков шахт после смерти «пушечного короля» стала шестнадцатилетняя Берта Крупп. Поскольку у Фридриха Альфреда не было наследника мужского пола, фирму преобразовали юридически в акционерное общество. На основании нового устава фирмы Берту Крупп именовали теперь «обладательницей и руководительницей фамильного предприятия» и видоизменили прежний династический закон; отныне все имущество переходит в руки «старшего из наследников» независимо от пола. Поскольку по немецким законам того времени акционерное общество могли создать не менее пяти акционеров, фирма Круппов напечатала 160 тыс. акций. Одну из них получил дядя Берты, одну — Барбара и по одной — три члена директората фирмы. Оставшиеся — за вычетом пяти от 160 тыс. — перешли в руки Берты Крупп.
В 1906 году, когда Берте исполнилось двадцать лет, Вильгельм II решил, что ей пора в интересах империи вступить в брак, и назначил в мужья Берте маленького бледногубого дипломата, служившего в ранге атташе в прусском посольстве при Ватикане. Жениха звали Густав фон Болен унд Гальбах. Он был старше невесты на шестнадцать лет. Свадьбу сыграли, разумеется, в вилле «Хюгель». Невесту вел к алтарю сам император, а в углу зала выстроилось все правительство Германии. Император специальным указом повелел жениху принять фамилию Круппа. Так что со дня венчания свежеиспеченного супруга именовали Густавом Круппом фон Болен унд Гальбах. Это и стало в дальнейшем официальным именем для отпрысков последующих поколений.
У «новичка» в династии было несколько черт характера, достойных прежних «урожденных» Круппов. Как видно, у императора был безошибочный нюх, Густав оказался самым педантичным человеком на свете. Гостям виллы «Хюгель» объявили, что отныне завтрак будет подаваться в 7 час. 15 мин. и опаздывать к нему нельзя. В 7 час. 16 мин. двери столовой запирали наглухо, и не было такой силы, которая смогла бы раскрыть их перед опоздавшим гостем. Тем более что Густав отдал и еще одно распоряжение: завтрак должен длиться ровно 15 мин. Семейный ужин должен был заканчиваться за 50 мин. В 10 ч. 15 мин., согласно «уставу дома», Густав и Берта уже лежали в супружеской постели. Вскоре на свет явился и первенец: Альфрид Крупп фон Болен унд Гальбах, впоследствии осужденный в Нюрнберге военный преступник.
В семействе дети стали рождаться регулярно: шесть мальчиков и две девочки.
«Примак» имел любимое чтение: расписание поездов. Если он обнаруживал в расписании какую-нибудь ошибку, он направлял дирекции железных дорог сердитое письмо. Галерею на четвертом этаже виллы «Хюгель» занимала огромная игрушка — железная дорога. Дети Круппа один час в неделю получали «урок точности», проходивший на галерее четвертого этажа. Их папочка с секундомером в руках стоял рядом с игрушечной железной дорогой и проверял точность отправления и прибытия поездов.
Секундомеры были в ходу и в других случаях жизни: так, например, если за обедом новый хозяин дома закончил есть очередное блюдо, у всех остальных официанты в тот же миг отбирали тарелки. По мнению Густава Круппа, человек не должен есть медленно.
