Сессия продолжалась в течение всего лета. Жили на квартирах братьев Лутошкиных, в студии работали по ночам. Владимир Лутошкин записывал гитары Терешкина и Демидова, а также бас Максимова. Кроме того, в "Кофе" Лутошкин подыграл в унисон гитаре на самодельной (с декой контрабаса и гитарными датчиками) виолончели в низком регистре - "для полноты звука". Игорь Лутошкин записывал вокал, флейту и барабаны, причем бочка и рабочий барабан подвергались компьютерной обработке. Во всем чувствовался профессиональный подход - традиционная рокерская халява была сведена к нулю.
Интуитивно было понятно, что писаться надо чисто - с минимумом примочек, дающих грязный звук - чтобы альбом не оказался перегруженным аранжировками. Поиски новых звуков пришлось ограничить введением синтезатора Korg M1, заменившего изначально планировавшиеся скрипку и гобой. Интересно, что ряд гитарных партий был сыгран флейтистом Андреем Малых. "Его гитарная техника отличается от того, что когда-либо было в "Хронопе", - говорит Демидов. - Это человек старого гитарного блюза. В блюзе он чувствует себя хорошо, и если нужно сыграть что-нибудь отличное от того, что играет Терешкин - тут Андрей незаменим".
"Наибольшие метаморфозы произошли в студии с "Португальскими женщинами", - вспоминает Малых. - Эта песня была не очень заметна - когда мы ехали в Чебоксары, у нас к ней почти не было аранжировок. Партии флейты, гитары и баса были придуманы прямо в студии. Эта акустика родилась на ходу, и в результате все получилось на удивление хорошо".
Сложно особо выделить в "Легче воды" какие-то фрагменты - настолько цельной получилась эта работа. Даже "Португальских женщин", "Кофе" и "Прогулки" было бы вполне достаточно, чтобы "Хроноп" навсегда вошел во всевозможные рок-энциклопедии. Точно так же, как в свое время были занесены в международные каталоги "Книги ремесел" керамические изделия хроноповского басиста Леши Максимова. Пожалуй, и сам "Хроноп" был похож на искусного мастера-ювелира, создающего рок-н-роллы ручной работы - необычайно красивые и одухотворенные.
Песни "Хронопа", с любовью сочиненные, ласково аранжированные и нежно спетые - воистину добро, но не то, что теплее солнышка, а то, что легче воды. В них естественным образом переплелись отголоски восточной философии и современной западной литературы, отрывки из Маяковского и реплики Ричарда Гира, особенности поэтики Гребенщикова и Дэвида Бирна. Часы на стене, дождь за окном, на стеллажах пластинки с Олдфилдом и томики Кортасара, легкое сухое вино и нескончаемые споры о красоте португальских женщин.
"Тексты этого альбома - не реальность. Все они, честно говоря, придуманы, - считает Демидов. - Возможно, здесь оказалось маловато хитов, но зато вся работа получилась на редкость цельной. В ней все сбалансировано и гармонично. И дай нам Бог сделать когда-нибудь еще один такой альбом".
После того, как волгоградский художник Александр Шилов подготовил цветной вариант обложки, "Легче воды" планировался к изданию на виниле - на ленинградском отделении "Мелодии". Но в связи с нагрянувшей инфляцией (и, вероятно, нехваткой винила) ничего из этой затеи не вышло. Более того, разосланные в другие города копии бесследно растворились в пространстве и особого резонанса не имели. Поразительно, но со временем копия альбома исчезла даже из фонотеки горьковской студии "Фонограф", выступившей одним из спонсоров записи. Несколько раз в радиочартах "Тихого парада" промелькнула композиция "Прогулка" - вот, пожалуй, и все.
Почему эта работа "Хронопа" так и не стала известной? Можно лишь строить гипотезы о том, почему альбомы такого уровня остаются порой незамеченными. В стране царил хаос, и возможно, "Легче воды" так и не попал в руки дистрибьюторов магнитофонных записей. Или же эта работа оказалась слишком умной и глубокой, чтобы получить массовое признание, слишком камерной, чтобы ее полюбила молодежь, и слишком вневременной, чтобы вписаться в какое-нибудь "актуальное" музыкальное направление.
Стук бамбука в 11 часов Легкое дело холод (1991)
сторона А
La Cheval de Ma Vie
Хрупко двух
Белый черт ландыш
Покойный
сторона В
Канавелла
Лоскуток
Береговая осень
Слабый тигр
Снежный мед
Дмитрий Лекомцев, Василий Агафонов (у окна) и Татьяна Ерохина, 1991 год.
Этот ижевский проект зарождался в конце восьмидесятых как трио - Дмитрий Носков, Василий Агафонов и Костя Багаев. Молодые музыканты коллекционировали звуки и шумы, пытаясь с их помощью создать цепочку образов и ассоциаций, воплощенных в цельную картину. Шипение магнитофонной ленты, шипение примитивной отечественной электроники, шипение электронаводок на микшер воспринималось ими как белый шум, как элемент холста на картине. Они игрались со звуком и купались в нем. В конце концов, они и окрестили себя звуком - как впечатление от стука бамбуковых палочек, случайно упавших на лестницу поздним летним вечером.
"Мы считали, что самое главное - это создать атмосферу, содержащую в себе настроение, - вспоминает Василий Агафонов. - Не нужно ничего конкретного, о чем можно сказать словами. Мы считали, что музыка в сочетании с поэзией должна нести в себе нечто большее, чем быть способом выяснения отношений с самим собой или с внешним миром".
Никто из них не умел играть ни на одном из музыкальных инструментов. Самым опытным из участников проекта выглядел Дима Носков, поскольку со времен стройотряда неуверенно владел тремя блатными аккордами. Необходимости в остальных аккордах не было - их заменяла игра на ненастроенных инструментах и "экспериментальное звукоизвлечение", которое, по воспоминаниям участников, "было более интересным занятием, чем сочинение и запись песен".
Им казалось, что кроме искусства в мире не существует ничего интересного. Под влиянием произведений Кортасара, Кафки, Кобо Абэ сочинялись рассказы, стихи, рисовались картины. Работавший университетским фотографом Костя Багаев, купив в рассрочку синтезатор "Поливокс", направил общую творческую энергию в область звуковых ландшафтов.
На репортерский магнитофон Дима Носков записывал звуки улицы. Перенося рев осла из городского парка культуры в ткань электронного полотна, он находил в нем крики жар-птицы. Вася Агафонов, наибольший радикал и максималист, вскоре получил почетный титул "мастер подводной музыки". Его конек заключался в умении мастерски обыграть дальний план, создавая своими фоновыми звуками необходимое настроение. В одной из ранних инструментальных композиций Агафонов засовывал в полость подфуззованной электрогитары карандаш и с его помощью извлекал оттуда замогильные скрипы. Носков насиловал древнюю виолончель и бас. Багаев, окруженный "Поливоксом", ударным синтезатором "Роктон" и гитарным синтезатором "Лидер-2", создавал эскизы будущих мелодий. Так родилась инструментальная композиция "Береговая осень", навевающая образ печального человека, бесцельно бродящего вдоль берега моря.
...Спустя полгода в недрах проекта созрела потребность записать первую композицию. "У нас появилось желание сделать нечто, совсем ни на что не похожее", - вспоминает Агафонов. В связи с этим в творческих кругах Ижевска негласно был объявлен поиск вокалистки, знавшей (хотя бы в рамках школьной программы) французский язык. Петь на русском музыканты побаивались, хотя сам текст композиции "Лошадь моей жизни", написанный Багаевым, откровенно интриговал: "Лошадь моей жизни / Однажды вышла на берег / Вышла на берег из моря / Она жила там давно / Еще до моего рождения / Глубоко под водой / Ела тростник..."
Таня Ерохина во время записи альбома.
Вокалистка Таня Ерохина всплыла неожиданно - прямо из бассейна. Тогда казалось, что у нее мало общего с этими оторванными от жизни мечтателями. Бывшая манекенщица с огромными серыми глазами, мастер спорта по пулевой стрельбе, тренировки по плаванию, академическое образование в музыкальной школе и специальность "экономист". Тем не менее она сразу попала в струю.
"Моим первым впечатлением от ребят было удивление от обилия идей и степени свободы в выборе их воплощения, - вспоминает она. - Когда я начала петь, они сразу же заставили меня забыть обо всем, чему я училась в музшколе. Я пыталась петь оформленным звуком, но мне сказали: "Пой, как будто мурлычешь колыбельную. Без напряжений голоса, легко и свободно".
Подстрочно переведенный на французский язык текст "Лошади" был воплощен эротическим шепотом - на фоне медитативной электронной психоделии, диссонансных звуков гитары и нарочито упрощенного баса. Пространство для аналогий практически отсутствовало, и этот факт вскоре получил вполне материальное подтверждение. Снятый в университетском подвале черно-белый видеоклип "Лошади" занял первое место во всесоюзном конкурсе "Программы А". После этого они окончательно поверили в собственные силы. Шел девяностый год.
