…Тихо в подводном царстве, спокойно. Сквозь толстый слой отстоявшейся прозрачной воды каждая песчинка, каждый камешек видны. Ракушек, каких-то личинок-червячков можно различить, рыбешки полусонно проплывают. Блесны, положенные на дно, посверкивают… Но вот тенью надвинулась щука, ударила по нервам рыбака, и он торопливо, но осторожно берет махалку, поднимает блесну, подводит ее к самому щучьему рылу, шевелит… А та — ноль внимания. Только глазами ворочает да плавниками пошевеливает. Даже отошла на полметра… И вдруг — молниеносный бросок! Схватила блесну! Сжала челюсти!.. А в следующее мгновение она уже бьется-трепещет на льду у ног ликующего рыбака.
А через несколько минут, успокоившись да поделившись радостью с соседями, он снова рассматривает водный мир. Он вполне может увидеть, как уткнется в блесну осторожный недоверчивый сиг и начнет крутиться вокруг нее, обследовать. Или крупный чебак. Конь. А то наплывет этакой подводной лодкой громила-таймень и ляжет грудью на блесну…
Как много прелестей таит в себе рыбалка у лунок во льду! Вы только представьте себе: тихое утро лишь пробуждается, морозец ласково пощипывает раскрасневшиеся щеки, чистый воздух вливает в тело силу. Из-за синеющих вдали сопок солнце вот-вот выкатится… Вы следите, как оно радостно взбирается на небосвод, и тоже радуетесь… Оно медленно разогревает наступающий неясный осенний день, искрится во льдинах и льдинках, в снежинках и инее, в азартящихся глазах махальщиков. А шуга еще шумит и прет, и всякая рыба ищет покоя в затишных местах — таких, где вы теперь обосновались. Окопались у своих лунок, машете, настороженно прислушиваясь к ударам и толчкам по блеске. Вы весь в напряжении, в ожидании, вы в том особом волнующем состоянии, которое ведают лишь рыбаки-подледники.
И вот то один в поле вашего зрения резко привстает и взмахнет рукой и тут же сядет, довольно крякнув или в возбуждении потянувшись за куревом, то другой… И вдруг сзади доносится громкое с высоким звоном: «Дай-ка багорчик!..» Знать, таймень, желтощек, а не то матерая щука села на крючок.
Чего ж греха таить — завидуете счастливчику. Светло и чисто завидуете. Машете, напряженно прислушиваясь к махалке. Знаете ведь, что у каждой рыбы своя реакция на блесну, свой «подход». Щиплет да царапает небольшую блесну чебак, конь и сиг. Сиг потом ее придавит головой или грудью ко дну, но и тут не обязательно возьмет. Эта блесна иной раз ему мордашку поцарапает, а он все привередничает, все решает… Не то что ленок: заметил, прицелился и — р-р-раз! Схватил!
Или таймень. Тот блесну давит могучей бронированной грудью, да так, что не сразу ее из-под него и выдернешь. А выдернул — тут счастье рыбацкое совсем рядом.
Да, ждете своего мгновения. Неутомимо машете, шевелите снасть, ревниво приглядываетесь, как работают те счастливчики. И хотя терпеливо ждете подхода рыбы к своей блесне, удар по ней почти всегда неожидан: хищник — не карась, поплавка у махалки не имеется. Махалка к тому же не удочка и не спиннинг. И как только ударила или взяла блесну рыба и почувствовалась она на крючке, замелькали руки ваши… У-ух! И вот уже на льду долгожданный трофей. Бьется, извивается. Ослепляет красотой. Душу рыбацкую переполняет ликование.
Но иной раз блесна за низ лунки зацепится, а то носом в лед рыба упрется, разверзнув пасть. Или никак ее, здоровенную, не осилишь, не притомишь… Вроде бы выдохлась, сдалась, покорно волочится зубастая в лунку. И вдруг как взрыв мины неожиданный ее могучий рывок! Но вы к таким выкрутасам и коварству хищника готовы: стальные крючки на блеснах остры и неразгибаемы, а леска крепости необыкновенной, хоть и тонка. Хорошая леска у рыбака на вес золота…
Рыбаки — народ сообразительный и дотошный. Блесна — дело хорошее, но не всегда она ловит: все-таки рыба чувствует подвох. Сколько раз наблюдал сквозь лед: подойдет в упор, постоит и — дудки. Ищи дураков. Уплывает. И на такие случаи приделывает рыбак полуметровый поводок немного выше блесны, а обыкновенный крючок наживляет мальком или резкой. Настраивает снасть так, чтобы и блесна, и наживка у дна шевелились да «играли», дополняя друг друга. Блесну хищник издали замечает, издали он улавливает ее движение и боковой линией, но подошел — и к «мясу». Нюх-то у рыбы замечателен, и что ей металл рядом с малявкой или ароматным кусочком! Перед ним и привередливый сиг не всегда ломается.
Особенно хорошо берет хищник малька, а из них лучше всего вьюн, потому что очень живуч он. Нет ему в этом равных. Даже ротан уступает.
Щука, сиг, ленок, таймень, налим. А то ауха… И в каждои — свои прелести, своя красота. Но теперь мы ведем речь о щуке. Самой хищной, самой прожорливой рыбе, всегда у рыбаков почитающейся добрым трофеем. Почетным. Даже престижным. С которым домой возвращаться приятно.
На махалку она цепляется гораздо чаще других. В первую очередь. По перволедью у щуки жор, а у махальщиков на нее особо обостренный азарт. Эту неистребимую хищницу ловить не только интересно и занятно, но еще и выгодно, и потому за нею охотятся в первую очередь. Но… Махалка с тонкой жилкой и маленькой блесной-сиговкой тут же, во второй лунке. А бывает и так, что машет рыбак щуку, а рядом, в запасных лунках, — удочка с наживкой на сига. А то и на тайменя…
Воздух свеж круглые сутки, холодок в меру, впечатлений хоть отбавляй. Вдоволь напитавшись за день всей этой благодатью, а вечером до отвала наевшись ухи высочайшего класса и самой вкусной, умеючи зажаренной рыбы и запив съеденное отличным, тоже умело заваренным чаем, заводят рыбаки милые сердцу профессиональные разговоры, попутно знакомясь и сближаясь с братьями по духу и страсти, оказывающимися с неожиданными профессиями, служебным положением и судьбой. Переодетого полковника здесь иной раз встретишь, писателя, артиста. Бывает, и калеку какого, слепого или глухого — все ищут успокоения изболевшемуся телу и истерзанной душе.
Споры, воспоминания, обмен опытом. Волнения, азарт, душевное тепло. И что только не вспоминается, о чем не говорится. Множество душ сливаются воедино, и место там лишь теплу, добру и соучастию, удивлениям и восторгам. Немудреные, но искренние радости, доступные лишь детям, охотникам да рыбакам…
Но наговорились. Наспорились. Разошлись по своим «лежкам» и тут же провалились в блаженные счастливые сны. Тоже рыбацкие. А впереди и дней таких много, и горячих бесед, и откровений.
А днем опять машешь, горячим кофе или чаем из термоса подогреваешься. В тихом условном одиночестве припоминаешь вчерашние разговоры, позавчерашние, планируешь, что сегодня вечерком рассказать. Смотришь вокруг: Амур, далекие сопки, ясное небо. Душа в согласии, в полной гармонии не только «со товарищи», но и с природой. Тайные твои пороки и умыслы уходят куда-то, и нет им выхода в эту благодать. Те, которых городская и должностная нервотрепка особенно измотала, на рыбалке в числе прочего и от самих себя отдыхают. Ничто так не снимает с души и тела стрессы, накапливающиеся на работе и дома да год от года давящие все тяжелее, как ловля рыбы.
Но думается мне еще, что если бы все люди временами, в такие вот тихие ясные дни, ловили б рыбу, любуясь небом, солнцем, далями, — насколько доброжелательнее стали бы они по отношению друг к другу, в скольких суетных ценностях усомнились бы! Ведь не даром же среди истинных рыбаков и тонких ценителей природы нет прожигателей жизни, вершителей грязных дел, рабов вещей, искателей теплых местечек и нетрудовых доходов…
Каждый махальщик сам себе профессор. У каждого — свое любимое место. Знает он, где и в какое время долбить лунку, какую блесну опустить в воду и как ее шевелить. Известно ему, в какую погоду идти на лед, а когда все же не стоит тратить время попусту, потому что жор у солидных хищных рыб бывает периодами.
Дома к воскресеньям обычно накапливаются хозяйственные или другие дела. Но всегда рыбак выкраивает время для душевного. Достает и разворачивает махалки, коробку с блеснами раскрывает. И какой богатейший ассортимент этих блесен! Каких только не увидишь! Оловянные, бронзовые, латунные. Желтой и красной меди. Никелированные, посеребренные. Двухцветные, с насечкой, даже с зеркальцами. Даже с самоцветами стали делать! Сильна и благородна рыбачья страсть.
В такие вот дни он вспоминает свое рыбачье прошлое.
Видятся ему заснеженная река, лунки во льду, а в них зеленоватые щуки, пятнисто-коричневые ленки, словно только что, вот-вот отлитые из серебра сиги. И все дальше, все глубже в прожитое он погружается таинственными нитями памяти, пододвигает далекое невообразимо близко, в упор к сегодняшнему дню. И уже распахивает свои объятия детство, в которое всю жизнь хочется броситься, какое бы оно ни было.
Такое это чистое и благородное, оздоравливающее и увлекательное занятие — подледное ужение блесной, — а на махальщика нет-нет да и промелькнет сердитое слово в газете. Мол, много ловят, отчего оскудевают рыбные богатства Приамурья. Оскудевают-то действительно, но вовсе не по вине рыбака-любителя. Думается мне, не будь старателей блеснить щуку, а заодно ловить и других речных хищников, куда как меньше было бы теперь и карася, и сазана, и лещей. Амуров, толстолобов, коней…
