В бассейне Амура с древних пор основательно прописано пять видов вьюнов: амурский, или восточный, вьюн, голец и шиповка, известные чуть ли не всей Евразии, а еще экзотические лептобоция и лефуа.
Родной дом амурского вьюна — тихие или едва шевелимые течением неглубокие водоемы с илистым дном. Озерки и старицы, глухие протоки и заливы, заболоченные речки. Даже болота, мочажины и канавы! Пусть будет в них воды едва-едва, и очень несвежей воды, но побольше бы ила!
Если бы вьюн не извивался змеей, неприязнь к которой у человека в крови, то вполне сошел бы за приличную рыбку: она стройна и оригинальна, размером с круглый толстый карандаш, с желтовато-бурой или темно-зеленой спинкой в мелком черном крапе, желтыми боками и брюшком. Бока тоже в крапе, а животик иногда бывает красноватым. Усиков пять пар: по две на верхней и нижней челюсти и одна в уголках мягкогубого рта. Плавники аккуратно закруглены.
Очень это нестандартная рыбка — вьюн, оригинальная. Право же, не заслуживающая нашего пренебрежительного, а то и брезгливого к ней отношения.
Корм для вьюнов — всякая живность на дне и в иле. Размером до пиявки. Наелся — и выглядывай из своей норки, едва пошевеливая грудными плавничками для кое-какой вентиляции жабр. Да бди: сом, налим, крупная косатка не упустят возможности слопать. А особо опасен для вьюна здесь змееголов: предпочитая чистой звонко-прозрачной речной благодати такие же неудоби, он всегда рядом и сторожит вьюна так же усердно, как и ротана.
Нерестится вьюн довольно рано, в мае, — как только подогреется вода до 15–16 градусов. Но икры много: у иных 100–150 тысяч. Откладывают ее на всякую водную зелень, к которой икринки приклеиваются, потом снова в свой ил зарываются. Отдыхать, сил набираться.
Амурский вьюн не очень компанейское существо, однако на зимовку собирается большими скопищами. В тинистых ямах поглубже, тихих омутах, где ил на дне накапливался столетиями. Но не просто в глубоких непромерзаемых местах собирается, а чтобы и роднички были, и вода не застаивалась мертво. Ибо зимует вьюн зарывшись в ил, в котором из-за постоянных процессов разложения органических веществ кислорода совсем мало, а хоть и в небольших дозах, но все же нужен он рыбке-крошке.
Почему я говорю о родничках? Да потому что зимой приходилось мне черпать сачком вьюнов из знакомых озерных зимовальных ям. Заодно с ротанами. И был всегда над ними лед гораздо тоньше, чем в соседних местах…
Они удивительно чувствительны к изменению атмосферного давления, а стало быть, и погоды. Перед ненастьем суетятся, отрываются от дна, всплывают к водной глади в даже высовываются из нее, беспокойно попискивая. Японцы с давних времен держали при себе вьюнов в качестве барометров. В некоторых странах они и теперь содержатся в специальных аквариумах среди сложнейшей, самой современной гидрометеорологической аппаратуры. Такие чудо-рыбки в Японии предсказывают даже землетрясения и цунами. Как — пока неизвестно.
Обыкновенный вьюн довольно крупен, а костей в нем — почти один позвоночник. Из своих давних уловов я всегда набирал достойных гастрономического внимания на сковороду, и ели их все с аппетитом. Правда, чистить их всегда приходилось мне… Можно их подсушить и завялить. Немцы вьюнов издавна варят в уксусе или пиве. Ценятся они и во Франции. А в Японии их специально разводят в прудах…
Обратите внимание и запомните: у настоящего вьюна мы отметили пять пар усиков, а вот у его близкого родича гольца — три.
Он потому и именуется гольцом, что его длинное брусковатое тело почти начисто голое, и лишь на боках в лупу можно разглядеть редкие, глубоко посаженные чешуйки. Коричневато-серая или бурая спинка в темных пятнах, бока посветлее, а брюшко почти белое. Плавнички темно-пятнистые. Размерами мелок: 4–6, редко 10–12, и как рекорд — 15 сантиметров.
От обыкновенного вьюна он отличается еще и тем, что любит чистую проточную прохладную воду и песчано-галечное дно, и потому гольца больше всего в реках полугорного типа да проточно-родниковых озерах. Но эта экологическая привязанность не жесткая, гольца можно встретить и в озерах, и в тихих заливах да притоках. Но все же тинистых прогретых мелководий он избегает. А в остальном — вьюн вьюном. Придонная рыбка, типичный бентофаг. Склонен зарываться в песок и под камни, почему его еще зовут и вьюном-подкаменщиком. Иногда сбивается в стайки, но больше живет одиночно.
Малоподвижен. Может сделать стремительный рывок, но быстро выдыхается. Как и все вьюны, живуч, способен дышать кишечником, зимует в ямах теми же скопищами. И тоже удивительно тонко чувствует ухудшение погоды. Когда она ясная и солнечная, голец очень спокоен, иногда малоподвижен. В аквариуме это хорошо заметно: не шелохнется. Но вот если заплавал он вдоль стеклянных стенок, извиваясь змейкой, — жди ненастья, а перед самым дождем начинает метаться по аквариуму, словно сделали ему больно. И тоже тревожно попискивает.
Голец и во многом другом схож с амурским вьюном. Любит полакомиться икрой. И нерестится весною. Только к брачному сезону у подкаменщиков голова покрывается мелкими бородавками, передние носовые дырочки вырастают в торчащие кверху трубочки, а у самцов, кроме того, на хвосте — сверху и снизу — появляются кожистые гребеньки.
Икра откладывается на песок или растения в неглубоких проточных местах, чаще всего на спокойных перекатах. Голец ее не охраняет, а чужую жрет в большом числе, чем здорово вредит хариусу, ленку, тайменю. И кете с горбушей, на нерестилищах которых обычно многочислен. Но зато и сам тайменю, ленку, налиму и другим хищникам в зубы попадается частенько.
Небольшие горные реки летом часто настолько мелеют, что превращаются в цепь тихих плесов, разделенных обсохшими перекатами, их истоки же вовсе обезвоживаются. А зимой промерзают насквозь. Но сошел лед, полили дожди, ожили эти речки, звонко выплескиваясь из плеса в плес по шумным перекатам. И куда ни глянь — вьюны-гольцы…
Им не страшны ни засухи, ни льды, потому что способны они переживать невзгоды (для многих рыб погибельные), углубляясь в песок до непромерзаемо-непросыхаемых нижних «этажей» речки. Мне доводилось находить их в летнюю засуху в «колодце» метровой глубины, выкопанном в обсохшем дне. Обнаруживал я их и во влажных песчаных берегах живых-живехоньких. Описан даже случай находки ранней весной в песке выше уровня воды восьмиусого гольца из рода лефуа, который, судя по всему, вне воды прозимовал все очень студеные месяцы…
Голец жирен и вкусен. Одно плохо — мал. А потому и интересен рыбаку лишь в качестве отличного живца.
Вьюном является и шиповка, называемая еще щиповкой. У нее тоже три пары усиков, но от гольца, с которым мы только что познакомились, ее проще всего отличить по подглазничным складным шипикам, о которые можно больно уколоться. И еще. Тело шиповки впереди, и особенно голова, сплющены с боков, а раскрашено оно красивее и пестрее: спинка желто-серая в темных пятнах разного размера и формы, эти же пятна распространяются и на бока, где иногда сливаются в продольную полосу; горло и брюшко чистые светло-желтые, а плавнички светло-серые. Крошечные бледно-желтые глазки сверху, миниатюрный мягкогубый рот снизу. Вот и весь портрет этой во всем скромной рыбки с палец размером.
Заселяет весь бассейн Амура, и где ее только нет: в стоячих и быстротечных водоемах, речках, озерах и старицах. Лишь вонючие ротаньи обители не любит да холодные горные потоки не переносит. А дно все-таки предпочитает илисто-песчаное, чтобы можно было вырыть в нем лабиринт ходов и жить рядом с пескоройками. Еще этот вьюн ищет скопления нитчатых водорослей, в которых любит зависнуть на час-другой в полной неподвижности и в которых же откладывает многочисленные прозрачные бусинки икры…
Все вьюны удивительные мастера прятаться. Вроде бы заметили его: вот он, на дне, стоит на плавничках, что на колесиках. Головку приподнял и соображает: видят ли его? И в мгновение исчез. За камешек спрятался или в норку. Иной раз просто взмутит ил-песок и застынет в мути, а осела та на него — одни глазки поблескивают.
Теперь же самое время поговорить о собственно амурских вьюнах.
Лефуа костата, он же восьмиусый голец, он же карликовый вьюн, обитает в южной части бассейна Амура, а больше всего — в его пойменных озерах около Уссури и Сунгари, вдоль отлогих тинистых берегов Ханки. Как и обыкновенный вьюн, живет в стоячих и медленно текущих болотистых речках и протоках.
Эта мелкая рыбка, как большинство экзотов, красива: основной цвет тела коричневато-сиреневатый, сверху потемнее, снизу посветлее, а на боках темно-шоколадная сквозная полоса, рассыпающаяся по лопатовидному хвостовому плавнику бисером пятен такого же цвета. У самцов окрас более сочен и насыщен.
Аквариумисты с удовольствием держат лефуа в своих посудинах: они очень подвижны, почти всеядны и неразборчивы — даже хлебные крошки не игнорируют. Было бы где спрятаться на сытое брюхо да отдохнуть. В нерест играют незатейливые «свадьбы»: сначала плывут по-над дном парами, потом зигзагами поднимаются кверху, а постояв там, тихо «тонут» бок о бок.
