А горные реки часто промерзают до дна, да еще стискиваются наледями, которые и подрусловым стоком наращиваются, и наступают с горных склонов, выжимающих грунтовые воды. В это время для рыбы здесь нет никакой жизни, и потому она такие участки загодя покидает. Лишь живучие гольяны, пробираясь в глубь меж камней, умудряются переждать, заснув и оцепенев, это бедствие, потому что подрусловой сток воды даже в насквозь промерзших реках имеется.
Талая весенняя вода поверх льда и водные забереги появляются в конце марта — начале апреля. Попозже зачернеют промоины в русле. Лед вспучивается, рыхлеет, начинаются его подвижки. Ледоход длится неделю-другую, затяжными веснами — до трех недель. На Амуре, как и на всех больших реках, он грандиозен. Очищаются реки обычно в третьей декаде апреля от Благовещенска до Комсомольска, в начале мая — на Верхнем Амуре и в его низовьях. Северные притоки вскрываются тоже в начале мая, а приморские — в первой декаде апреля.
Из-за малоснежных зим, как уже отмечалось, весенний паводок в бассейне Амура незначителен и недолог: 1,5–2, реже 3 метра на 7—10 дней. Но заторы льда, бывает, за несколько дней и даже несколько часов поднимают воду в Амуре на 3–4 метра. Максимальный уровень весеннего половодья у Хабаровска зафиксирован в 1915 году — 529 сантиметров. Вызван он был множественными заторами льда. Для людей это уже бедствие, но и рыбам от него мало хорошего: истомившись за зиму бескислородьем, они вместе с водой ошалело устремляются в протоки, заливы, озера. А падает уровень после этих заторных половодий до метра в сутки, и, естественно, много рыб не успевает избежать обсыхания.
Такой необычный гидрологический и температурный режим Амура обусловил своеобразную биологию и поведение его рыб. В большинстве рек Земли рыбы нерестятся главным образом весной, на долгом паводке вешних вод, а в Амуре — в начале лета, когда и вода прогреется и придут первые дождевые наводнения… Приноравливаясь к частым подъемам-спадам уровня, амурские рыбы вынуждены были выработать способность к порционному многоразовому нересту — чтоб не вся икра гибла, чтоб была возможность дать за лето хотя бы небольшой приплод… В связи с длительным периодом ледостава рыбья молодь должна очень быстро расти, дабы к своему первому суровому подледью хотя бы немного возмужать. А взрослые спешат как можно основательнее зажиреть… И еще: абсолютная плодовитость амурских рыб заметно выше, чем у их родичей из других бассейнов.
Итак, фауна речных рыб Приамурья оригинальна, богата и разнообразна. Здесь обитает большая группа выходцев из теплых стран Юго-Восточной Азии — белый и черный амуры, белый и черный лещи, толстолоб, желтощек, окунь ауха, кони — губарь и пестрый, косатки, мелкочешуйчатый желтопер, ротан-головешка, усатый голавль… А рядом с этими типичными «южанами», в прочих водоемах нашей страны не встречающимися (или до недавнего времени там не обитавшими), преспокойно живут такие закоренелые «сибиряки», как таймень, ленок, хариус, голец… Более того, зимой можно выловить настоящих «полярников» — сига или налима, — хорошо зная, что совсем неподалеку дремлют тропического происхождения змееголов и косатка-крошка.
С какой точки зрения на мир амурских рыб ни посмотри — повсюду удивительное. Рядом с множеством эволюционно молодых, процветающих нынче видов живут такие реликты древней ихтиофауны, как калуга, амурский осетр, проходная и ручьевая миноги, амурский жерех, пескарь и сом Солдатова, горчак-синявка. Примерно каждый второй амурский вид рыбы эндемичен, то есть в ихтиологических списках Советского Союза значится лишь для бассейна Амура. Здесь и типичные обитатели шумных холодных горных рек, и те, кто не любит ни их, ни покоя стоячих и медленно текущих рек, а облюбовали умеренные во всех отношениях потоки предгорий, и приверженцы озер. Есть и такие, что по сезонам года меняют неспокойные и тесные горные реки, речки и ключи на степенный простор Амура и крупных водоемов его низовий.
И, наконец, особая группа рыб. Летом и осенью в Амур огромными стадами заходят тихоокеанские проходные лососи — кета, сима и горбуша. Они поднимаются на сотни и тысячи километров вверх по течению, чтобы оставить потомство и погибнуть. А немного позже идет из моря минога.
Многие ученые рассматривают амурскую ихтиофауну как в известной степени реликтовую — остаточную от той, что в древности господствовала на большой части Северного полушария. После сурового ледникового похолодания эти рыбы вымерли на громадных пространствах Сибири, но многим из них удалось сохраниться в тех районах Амурского бассейна, до которых ледники не дошли. Потому-то в нем и сейчас обитают представители давно минувших геологических эпох, в то же время остались здесь жить и оказавшиеся устойчивыми к похолоданию рыбы, которые теперь обитают на значительной части северной половины Евразии. А позднее в горных реках освоились некоторые представители полярной фауны. И все перемешалось. Уживаются в бассейне одной реки, хотя и в разных биотопах.
Есть у рыб Амура и другие особенности. Например, обилие бентофагов — это которые находят свой главный корм на дне водоемов. Их здесь 26 — в 3–4 раза больше, чем в других реках нашей страны.
Типичные или частичные бентофаги Амура — черный лещ, кони, сазан, черный амур, косатки, вьюны, пескари, пескоройки-миноги. И всем «харча» хватает.
Бентофаги — рыбы мирные. Растительноядными видами Амур тоже богаче любой другой реки или озера нашей страны. Но вместе с ними в, Амуре слишком уж много хищных рыб — почти треть его ихтиофауны. Да каких хищников! Таймень, ленок и сиг; щука, сомы и налим; змееголов, желтощек, верхогляд, ауха, «красноперки»… Калуга… Не обременительно ли это для мирной рыбы? Особенно если помнить, что и многие нехищные виды при удобном случае совсем не прочь заглотить малька. И сазан небезгрешен. Даже тихоня карась! Крупный, конечно. А икру почти все жрут.
О хищниках стоит поговорить. Начать с того, что не только в водах Приамурья, но и в его лесах наблюдается редкое для Евразии обилие хищников: каждый четвертый вид. От тигра и бурого медведя до горностая и ласки. В значительной степени из-за плотоядных зверей все меньше и меньше достается охотникам косули, кабана, изюбра, лося… Нечто подобное демонстрирует нам и ихтиофауна.
Предвижу возражения: хищников, в том числе и подводных, считают санитарами и селекционерами, оздоравливающими популяции своих жертв! Да, считали. Но период идеализации хищников прошел. Теперь, наверное, уже все поняли, что «биологический пацифизм» не согласуется с задачами охраны всего животного мира, с проблемами повышения продуктивности биоценозов и с законными интересами как охотников, так и рыболовов. Теперь трезво мыслящие зоологи провозгласили, что хищники чрезмерно активно сдерживают численность своих жертв, ибо вместе с незначительным числом больных и недоразвитых поедают массу вполне здоровых, и потому поголовье плотоядных необходимо сдерживать на весьма невысоком уровне, при котором им придется удовлетворять свой аппетит в основном за счет неполноценных животных — больных, недоразвитых, увечных.
Полную аналогию между взаимоотношениями по системе хищник — жертва в лесах и водоемах проводить нельзя, конечно. Нельзя потому, что многие хищные рыбы Амура дороги и промысловику, и любителю. «Волков» в реке нет. Возьмите калугу. Тайменя и ленка, желтощека и верхогляда. Они стоят доброго нашего внимания.
Но вместе с тем нельзя всерьез считаться с воплями неграмотных «природолюбов» о том, что, мол, слишком много махальщики ловят щуки и оттого-де ее почти не стало. Пусть ловят! Особенно крупную! На здоровье! И, осторожно выражаясь, не во вред рыбам Амура ловят. И потому пусть ловят, что, во-первых, щука плодовита, растет и созревает быстро, и ее в Амуре истребить просто невозможно: достаточно двух-трех многоводных весен, как ее полчища удесятеряются; во-вторых — в питании этой хищницы большое значение занимает молодь карася, сазана, толстолоба и других милых нашему сердцу рыб; и в-третьих — когда меньше щуки — больше других, более ценных для нас хищников. Но все же молодь и щуки нужно оберегать. А активно ловить взрослых вовсе не означает — уничтожать.
Помнится, в конце 70-х — начале 80-х годов в газетах печатались статьи и заметки с гневными нападками на махальщиков — извели-де щуку! Да, ее тогда стало действительно мало. Но ведь какими маловодными были 1974–1979 годы! Фитофилы, в том числе и щука, почти не нерестились. А простояла вода на травяных поймах четыре весенне-летних сезона подряд, и опять эту щуку знай лови…
Кстати, не так уж и много ее махальщики берут; округлив все зимние месяцы и все выходы на лед рыбаков, подсчитаем и удивимся — всего полтора килограмма на человеко-день. А пойди-ка посиди на ветру и морозе с утра до вечера, померзни… Молва о богатых трофеях разлетается широко, а вот возвращения с пустыми руками внимания не удостаиваются.
