Всякого, кто занимался изучением военной истории, не могло не поразить, какое огромное влияние в хорошую или дурную сторону имела деятельность легких войск, смотря по тому, как она выполнялась. Может быть, ничто так сильно не отразилось на исходе кампании 1870 г., как слабые действия французской конницы в сторожевой и разведывательной службе в противоположность искусным действиям германской кавалерии.
Надо еще заметить, что скорость движения играла всегда большую роль в военных операциях. Наполеон был того мнения, что 10-тысячная армия, делающая в день 20 верст, может сделать то же, что и 20-тысячная армия, делающая по 10 верст в сутки. Если это верно, а вряд ли кто-нибудь с этим не согласится, то, посадив 10 000 человек на лошадей, мы как бы удваиваем их силу и значение. Мы уже видели, однако, что конница не может оборонять позицию, действовать на всякой местности, атаковать укрепления; вследствие этого во всех этих случаях значение вышеупомянутых 10 000 всадников сильно уменьшится и быстрота их движений не принесет всей пользы, какую можно было бы из нее извлечь. Если же всадники эти по прибытии на место назначения могут спешиться и сражаться, как пехотинцы, то они могут быть употреблены на всякого рода местности, не опасаясь вместе с тем в случае неудачи быть отрезанными. Это обстоятельство вызывало в разное время существование драгун.
Мы помним, что Александр при преследовании Дария посадил 500 отборных пехотинцев на коней, чем приобрел возможность двигаться с большей быстротой. Раньше того для той же цели употреблялись колесницы. Позже мы неоднократно встречаем применение той же идеи в виде драгун, составлявших значительную часть армий. Наполеон был высокого мнения об этом роде конницы. По его мнению, все всадники должны быть вооружены огнестрельным оружием и обучены пешему бою.
Следовательно, важное значение драгун[137] сознавалось во все времена; тем не менее бывали обстоятельства, при которых драгуны отходили на второй план, и значение их забывалось; так, например, необыкновенно удачные атаки конницы Фридриха Великого привели к убеждениям, что идея драгун — ложная и ошибочная. Вместе с тем многие другие обстоятельства препятствовали в прежние времена довести идею эту до полного развития. Одно то, что сражения разыгрывались на совершенной открытой местности, значительно уменьшало число случаев для применения пешего боя драгун; было гораздо разумнее в таких случаях пускать их в атаку в конном строю. Вследствие этого в большей части армий драгунские полки имели совершенно тот же характер, как и все прочие конные полки, и употреблялись, как таковые. Самое их снаряжение совсем не было приспособлено к удобному действию пешком, и идея настоящих драгун почти окончательно заглохла.
В настоящее время многие из затруднений устранены. Драгуны были прежде вооружены гладкими карабинами, из которых можно было стрелять только на близкие дистанции и с весьма малой вероятностью попадания. Такие же ружья имела и пехота, вследствие чего сам бой велся совершенно иначе, чем теперь. При Фридрихе и Наполеоне армии выстраивали боевой порядок на очень незначительном удалении друг от друга. Бой пехоты начинался с 300–400 шагов и продолжался до сближения на 50–60 шагов и даже до скрещивания штыков без решительного результата. Теперь это переменилось. Во франко-германской войне огонь открывался с 1500 шагов, и стороны редко сближались на 200 шагов без того, чтобы одна из них не сдавала. Вообще же пехотные бои велись на 600–150 шагов, причем при сближении на 400 шагов уже наступал кризис боя. Следовательно, при настоящем вооружении обороняющийся может причинить наступающему потери уже с 1000 шагов, затем огонь все усиливается, в 600 шагах становится чрезвычайно действенным, и движение в этой сфере сопряжено с огромным уроном.
Если затем к большей дальнобойности нынешнего оружия прибавить еще его большую меткость и скорость стрельбы, то выйдет, что не только увеличилась для наступающего опасная (в смысле сильных потерь) зона, но и само число выпускаемых на каждую сотню шагов этой зоны выстрелов, и притом вполне метких, увеличилось по крайней мере вчетверо.
Из вышеизложенного становится понятным, что прежде драгуны, спешившиеся для занятия какой-либо позиции и оставив лошадей скрытыми за 150–250 шагов сзади, успевали дать всего несколько выстрелов, как неприятельская пехота уже наседала на них. Затем всякий бой решался по большей части холодным оружием другого не было; если теперь предположить, что драгуны вступили в рукопашный бой с насевшей на них пехотой и затем были вынуждены к отступлению, то они имели очень мало шансов беспрепятственно добраться до своих лошадей и сесть на них[138]. Опасение очутиться в таком затруднительном положении вело, вероятно, часто к раннему отступлению, вследствие чего многие позиции были сданы неприятелю почти даром, между тем как упорная оборона их могла стоить неприятелю очень дорого, а иногда даже привести его атаки к неудаче.
Как все изменилось теперь! Драгуны или конные стрелки могут, спешившись, вполне спокойно расположиться на позиции; открыть огонь уже по приближении неприятеля на 1000 шагов, с 600 шагов нанести ему сильные потери и затем частым огнем решить дело раньше, чем противник подойдет на 250 шагов. Вместе с тем ничто не мешает драгунам продолжать огонь до приближения противника на 200 шагов и затем в худшем случае добежать до своих лошадей, спрятанных в роще или позади деревни, сесть на них и уйти.
Вероятно, все согласятся, что новое оружие откроет широкое поле действий для драгун. Увеличившаяся дальность обстрела вообще и увеличившееся расстояние, с которого бой может быть решен огнем, все перевернули. Время, потребное всадникам, чтобы сесть в случае неудачи на коней, не изменилось; время же, которым они для этого располагают, возросло в значительной степени. Вместе с тем дальнобойность, скорострельность и меткость их оружия также увеличились в необыкновенной степени[139]. Было бы совершенно безумно при совершенно изменившихся обстоятельствах продолжать придерживаться прежних взглядов.
Все нами сказанное — не есть одна теория. Кто, прочитав о деятельности конных стрелков в американскую междоусобную войну, может еще усомниться в огромной пользе, которую они могут принести? Эти всадники исполняли необыкновенно умело службу сторожевую и разведывательную; они сражались пешком против пехоты, конницы и артиллерии; они штурмовали укрепления, атаковывали канонерские лодки — одним словом, делали все, что только может выпасть на долю солдата. Тем более удивительно, что ни немцы, ни французы совсем не воспользовались опытом этой великой войны.
Действительно, неужели можно допустить, что пруссаки не извлекут никакой для себя пользы из уроков второй половины кампании, когда вольные стрелки вынудили их знаменитых улан искать защиты или, по крайней мере, поддержки у пехоты? Вряд ли они их позабудут. Между тем дело стоит так, что то государство, которое к будущей войне сумеет применить в больших силах конных стрелков, будет иметь на своей стороне большое преимущество. Мы и видим, что немцы вооружают значительную часть своей конницы дальнобойными карабинами, вероятно, чтобы применять своих всадников по образцу американских конных стрелков.
Другое большое достоинство конных стрелков состоит еще в том, что, будучи сведены в отдельные отряды и снабжены конной артиллерией, они будут обладать полной самостоятельностью, соединенной с быстротой движения конницы и способностью действовать на всякого рода местности наступательно и оборонительно. Такой отряд будет особенно пригоден для разведывательной службы в больших размерах, почему его и следует специально обучать этому делу. При спешивании следовало бы раз и навсегда установить, что коноводами остаются третьи номера каждого четырехрядного отделения в обеих шеренгах, которые и будут держать двух лошадей справа, одну слева. Коноводов следует старательно обучить движениям вперед и назад и поворотам, чтобы они могли следовать за движениями спешенных людей, укрываться за местными предметами и быстро подавать лошадей.
Подобного рода отряд принесет всегда большую пользу, особенно же в партизанской войне. Генерал Стефен Ли говорит: Вооружение всадников магазинным ружьем и револьвером новейшей системы, по моему убеждению, увеличивает способность конницы к действию в большей степени, чем то сделало новое оружие для пехоты и артиллерии. Главнокомандующий получает возможность перенести сильный отряд пехоты с быстротой движения конницы на какой-либо взятый пункт театра войны или поля сражения. Сильный конный отряд представляет теперь целое войско и может выполнить всякую задачу как на поле сражения, так и вне его.
Глава III. Вооружение и снаряжение
1. Тяжелая или линейная конница
