он возвратится, то ему легче будет убедить ее послушаться его повеления и совета. Отправляясь в путь, Диоскор приказал строить при находившейся в саду купальне роскошную баню, а в бане сделать два окна, обращенные на юг. Приставленным же к дочери лицам он приказал, чтобы они не препятствовали ей свободно сходить с башни, куда захочет, и делать все, что ей будет угодно. Диоскор думал, что дочь его, беседуя со многими людьми и видя, что многие из девиц обручены и вступили в брак, и сама пожелает выйти замуж.
Когда Диоскор отправился в путь, Варвара, пользуясь свободою выходить из дома и беспрепятственно беседовать с кем хочет, подружилась с некоторыми христианскими девицами и от них услыхала Имя Иисуса Христа. Она возрадовалась духом о Имени том и старалась точнее узнать от них о Нем. Новые ее подруги поведали ей все о Христе: о Его неизреченном Божестве, о воплощении Его от Пречистой Девы Марии, о Его вольном страдании и воскресении, также о будущем суде, о вечном мучении идолопоклонников и нескончаемом блаженстве верующих христиан в Царстве Небесном. Слушая обо всем этом, Варвара ощущала сладость в сердце, пламенела любовью ко Христу и желала принять крещение. Случилось в то время одному пресвитеру прийти в Илиополь под видом купца. Узнав о нем, Варвара пригласила его к себе и тайно научилась от него познанию Единого Создателя всего и Вседержителя Бога и вере в Господа нашего Иисуса Христа, чего издавна горячо желала. Пресвитер, изложив ей все тайны святой веры, крестил ее во Имя Отца и Сына и Святого Духа и, наставив ее, удалился в свою страну. Просвещенная крещением, святая Варвара воспламенилась еще большею любовью к Богу, и подвизалась в посте и молитве день и ночь, служа Господу своему, Ему же уневестилась, давши обет сохранять в непорочности свое девство.
Тем временем производилась, согласно приказанию Диоскора, постройка бани. Однажды святая Варвара сошла со своей башни посмотреть на постройку, и увидев в бане два окна, спросила рабочих.
— Зачем вы устроили только два окна? Не лучше ли сделать три окна? Тогда и стена будет красивее, и баня светлее.
Работники отвечали:
— Так велел нам отец твой, чтобы мы устроили на юг два окна.
Но Варвара настоятельно требовала, чтобы они устроили три окна (во образ Святой Троицы). И когда они не хотели этого сделать, боясь ее отца, она сказала им:
— Я заступлюсь за вас перед отцом и отвечаю за вас, а вы сделайте то, что я вам приказываю.
Тогда рабочие, по ее желанию, сделали в бане третье окно. Была там, как сказано, купальня, при которой баня и строилась. Купальня эта обложена была тесаными мраморными камнями. Святая Варвара, придя однажды к этой купальне и воззрев на восток, начертала перстом на мраморе изображение святого креста, которое так ясно отпечатлелось на камне, как бы выбито было железом. Кроме того, у той же бани, также на камне, отпечатлелся и след девической ноги ее, из следа этого стала истекать вода, и впоследствии здесь было много исцелений приходящим с верой 92.
Прохаживаясь однажды по палатам своего отца, святая Варвара увидела богов его, бездушных идолов, стоявших на почетном месте, и глубоко вздохнула о погибели душ тех людей, которые служат идолам. Затем она оплевала лица идолов, говоря:
— Да будут подобны вам все, кто вам поклоняется и от вас, бездушных, ожидает помощи!
Сказав это, она взошла на свою башню. Там она, по обычаю, предалась молитве и посту, всем умом своим углубляясь в богомыслие.
Между тем отец ее возвратился из путешествия. Осматривая домашние постройки, он подошел к вновь выстроенной бане и, увидев в стене ее три окна, начал с гневом бранить слуг и рабочих, зачем они ослушались его приказания и сделали не два, а три окна. Те отвечали:
— Не наша была на то воля, но — твоей дочери Варвары, она нам приказала устроить три окна, хотя мы того не желали.
Диоскор тотчас призвал Варвару и спросил ее:
— Зачем ты велела устроить в бане третье окно?
Она отвечала:
— Три лучше, чем два, ибо ты, отец мой, приказал сделать два окна в соответствие, как мне думается, двум светилам небесным, солнцу и луне 93, чтобы они освещали баню, а я велела сделать и третье, во образ Троичного Света, ибо у неприступного, неизреченного, незаходимого и немерцающего Света Троичного, Три Окна 94, Коими просвещается всякий человек, приходящий в мир.
Отец пришел в смущение от новых, поистине дивных, но для него непонятных, слов дочери. Приведя ее к тому месту купальни, где был изображен на камне перстом святой Варвары крест, которого он еще не рассмотрел, Диоскор стал спрашивать ее:
— Что такое ты говоришь? Каким образом свет трех окон просвещает всякого человека?
Святая отвечала:
— Выслушай внимательно, отец мой, и пойми, что я говорю: Отец, Сын и Святой Дух, Три Лица Единого в Троице Бога, живущего во свете неприступном, просвещают и оживляют всякое дыхание. Для того я и велела устроить в бане три окна, чтобы одно из них изображало Отца, другое Сына, третье — Духа Святого, так чтобы и самые стены прославляли Имя Святой Троицы.
Затем указав рукою на крест, изображенный на мраморе, она сказала:
— Я также изобразила и знамение Сына Божия: по благоволению Отца и содействием Святого Духа, для спасения людей, воплотился Он от Пречистой Девы и волею пострадал на кресте, изображение которого ты видишь. Начертала я здесь знамение креста для того, чтобы сила крестная отгоняла отсюда всю силу бесовскую.
Это и многое другое говорила еще премудрая дева жестокосердому своему отцу о Святой Троице, о воплощении и страдании Христовом, о силе креста и прочих тайнах святой веры, — чем привела его в страшную ярость.
Диоскор воспылал гневом и, забыв естественную любовь к дочери, извлек свой меч и хотел пронзить ее, но она обратилась в бегство. С мечом в руках Диоскор погнался за ней, как волк за овцою. Он уже настигал непорочную агницу Христову, в то время как путь неожиданно заградила ей каменная гора. Святая не знала, куда убежать от руки и меча отца, или лучше сказать — мучителя своего; она имела одно только прибежище — Бога, у которого и просила помощи и защиты, возведя к Нему душевные и телесные очи. Всевышний скоро услышал рабу Свою и предварил ее Своею помощью, повелев каменной горе рассесться перед нею надвое, как некогда перед первомученицей Феклой, когда она бежала
