любомудрию. Ибо в строгом смысле любомудрый, имея собственное тело свое приютом и безопасным пристанищем для души, хотя бы случилось ему быть на рынке, или в торжественном собрании, или на горе, или в поле, или среди народного множества, всегда заключен в этом естественном своем монастыре, внутрь собирая свой ум и любомудрствуя о том, что ему прилично. Можно, и дома сидя, скитаться помыслами вне, и находясь на рынке, но соблюдая трезвение, быть как бы в пустыне, обращаться только к себе самому и к Богу и не воспринимать чувствами тех мятежей, какие производятся в душе чувственными предметами.
Глава 6
О том, что подвижнику не должно без осторожности проводить время со всякими людьми
Но не должно без осторожности доверяться всякому и перед всяким себя обнаруживать и открывать. Ибо, кто живет по Богу, у того много наветников, и нередко самые близкие к нему подсматривают за его жизнью. Поэтому не без предварительного испытания надобно иметь свидания с посторонними. Ибо если Спаситель, как говорит Евангелие, не всякому вверялся, сказано: Сам Иисус не вдаяше Себе в веру их (Ин. 2, 24), если Он, чистый, непорочный, неукоризненный, праведный, Он, Который весь — добродетель, поступал так, то мы, грешные, поползновенные, не всегда верно идущие к цели — то по естественной своей немощи, то по ухищрению того, кто лукаво и неослабно с нами борется, — выдавая себя людям любопытным, не навлечем ли на себя злой клеветы и не устроим ли сами себе соблазнов? Ибо люди порочные часто и прекрасные дела стараются оклеветать и даже маловажных погрешностей не потерпят оставить неосмеянными. Поэтому нужно с осторожностью вступать в беседы с посторонними.
Бывает у них и другой недуг от невежественных суждений об удалившихся от мира: они думают, что в переменивших образ жизни не расположение одно переменено, но перестроена сама человеческая природа; не рассуждают, что подвижники подвержены тем же страстям и преодолевают их душевною силою и удалением себя от удовольствий, но полагают, что страсти от телесного естества их совершенно устранены. А посему, если человек духовный хотя несколько уклонился от совершенства, тотчас все, даже прежние самые горячие хвалители и почитатели, делаются жестокими обвинителями и сами себя обличают в том, что и прежде расточали похвалы неискренние.
Как на поприще, если какой борец поскользнется, противник наступает на него немедленно, наносит ему удары и доводит его до совершенного падения, так и они, как скоро увидят, что живущий в подвиге добродетели уклонился несколько от совершенства, нападают на него, как стрелами поражая его укоризнами и клеветами, а не рассудят в себе, что их самих ежедневно уязвляют страсти тысячами стрел; подвижники же благочестия, если и воюют против них подобные страсти, или терпят от них малый какой-нибудь вред, или часто и вовсе никакого, и притом имея сильнейшего, нежели они, противника. Поелику подвижники вызвались на борьбу с противником, то для лукавого весьма важно одержать над ними победу, а напротив, остаться побежденным — значит получить смертную рану, как потерпевшему совершенное поражение во всех частях добродетели. А брань с теми, которые предали себя миру, враг презирает частью потому, что весьма многие из них произвольно стремятся к поражению, будучи уловляемы в грех различными удовольствиями и вожделениями и доставляя противнику нетрудную над собою победу, частью ж потому, что по-видимому и противящиеся несколько греху разными развлечениями легко бывают уклонены от борьбы, обращают хребет и, неослабно поражаемые, несут на себе позорные знаки одержанной над ними победы.
Если же иногда, преодолев устремление житейских развлечений, смогли отважиться на брань с лукавым, то вынесли не такие борения, но во многом и до бесконечности меньшие в сравнении с подвижническими. Ибо один усиливается удержать за собою, что принадлежит ему по праву, и упорно подвизается в спорах о настоящих благах, а другой уступает оспаривающим и то, что принадлежит ему по праву, исполняя сказанное: от взимающаго твоя не истязуй (Лк. 6, 30). Один, получив удар, сам отвечает ударом и, потерпев обиду, платит обидою же и думает, что сим поддерживает равенство, а другой терпит до тех пор, пока не почувствует сытости наносящий ему обиду или удары. И один старается одержать верх над всеми телесными удовольствиями, а другой проводит жизнь, пресыщаясь удовольствиями. Поэтому как мирского человека счесть борцом в сравнении с подвижником?
Затем и другое, чем обыкновенно страдают привязанные к настоящей жизни, когда судят о подвигах. Как скоро подвижник, после долгого невкушения, признал необходимым подкрепить тело пищею, они хотят, чтобы он, как бестелесный и невещественный, или вовсе не принимал пищи, или принимал как можно меньше. И если увидят подвижника, который не вовсе не щадит тела, но хотя в чем-нибудь удовлетворяет настоящей своей потребности, то злословят, и клевещут, и называют какими-то обжорами и лакомками, поношение и издевательство над одним распространяя на всех. А не рассуждают того, что сами два раза, иные же из них и три раза в день, едят самые тяжелые и жирные яства, нагружают себя необъятною грудою мяса и наливают безмерным количеством вина, и с такою же жадностью кидаются за стол, как и псы, после продолжительного голода спущенные с привязи.
А истинные подвижники употребляют пищу самую сухую, которая при легкости имеет мало в себе питательного, и каждый день вкушают по одному разу; научившись же проводить жизнь в строгом порядке и вкушая пищу умеренно и разумно, имеют они право при вкушении с дерзновенной совестью подавать телу потребное. А посему и прилично, чтобы свобода наша не судилась от иныя совести (1 Кор. 10, 29). Ибо, если вкушаем пищу с благодарением, для чего хулят нас за то самое, за что мы благодарим, скудную и дешевую пищу принимая с таким весельем, с каким не принимают они блистательных и многоценных приготовлений богатого яствами стола?
Но если кто из упомянутых мною людей известен своим благоразумием и благоговением и с уважением смотрит на нашу жизнь, такового с осмотрительностью допустить к трапезе, если будет о сем просить, не противно благоразумию.
Глава 7
О том, что не должно делать частых и неосмотрительных выходов
Не надобно под предлогом посещения братий и свидания с ними делать многих и частых отлучек. Ибо это есть одно из диавольских примышлений, потому что враг и подобным способом пытается расстроить наше постоянство и благочиние в жизни, ввергнуть же нас в сластолюбие и различные расстройства помыслов. Но надобно в безмолвии беседовать с самими собою, рассматривать и
