Нет, нечего себя льстить! Праведные, целомудренные, смиренные будут ходить во свете неприступном, а грешные, беззаботно живущие в угоду себе, как я, – в вечном и неугасимом огне.
Отрезвись же, душа моя, и молись со слезами. Возопи от всего сердца своего, чтобы кончина застигла тебя обратившеюся и доброе положившею начало.
Молитвами Пречистыя Владычицы нашей Богородицы и всех святых Твоих даруй нам сие, Господи, яко благословен еси во веки.
137. Жизнь течет (4, 461)
Дни текут и улетают; часы бегут и не останавливаются; в стремительном течении времени мир приближается к концу своему. Ни один день не дозволяет другому идти с ним вместе; ни один час не ждет другаго, чтобы лететь заодно. Как воду невозможно удержать и остановить перстами, так не остается неподвижною и жизнь рожденнаго от жены.
Взвешена и измерена жизнь всякаго вступающаго в мир, нет ему ни средств, ни возможности переступить за назначенный предел.
Бог определил меру жизни человека, и эту определенную меру дни делят на части. Каждый день, незаметно для тебя, берет свою часть из жизни твоей, и каждый час с своею частицей неудержимо бежит путем своим. Дни разоряют жизнь твою, часы подламывают здание ея, и ты спешишь к своему концу, потому что ты – пар.
Дни и часы, как тати и хищники, окрадывают и расхищают тебя, – нить жизни твоей постепенно отрывается и сокращается. Дни предают погребению жизнь твою, часы кладут ее во гроб, а вместе со днями и часами исчезает на земле и жизнь твоя.
Жизнь, которую живешь ты сегодня, уходит и улетает с концем этого же дня, потому что каждый день берет свою часть из твоей жизни и с нею уходит. Каждый день предает погребению свою часть, каждый час, кладет во гроб свою долю, и в быстром полете времени они уходят, исчезают и обращаются в ничто.
Как спешно текут дни, так быстро пролетает и жизнь, – нет ей возможности остановиться и стать на одном месте. Если солнце станет в высоте, и луна будет задержана в течении своем, то может остановиться и время, определенное для жизни твоей, – может перестать стремиться к концу.
138. Бог все Сам даст; но и молиться надо (4, 423)
Бог милосердый дает просимое нами не молитвы ради нашей, но питает нас по собственным Своим щедротам, потому что сотворил нас.
Всепревышающее Величие неиспрошеннаго нами даровало нам Сына Своего, Который ради нас явился в мир и, хотя не просили мы Его, принес Себя в жертву для нашего спасения.
Ибо кто упросил Отца, чтобы Сына Своего предал Он на крестную смерть? Или кто умолил Сына, чтоб умер Он за грешников?
Кому из праведников приходило на мысль просить Отца, чтоб предал Он Сына Своего за беззаконных?
Подлинно неслыханное это дело, и на мысль никому не приходило оно.
Отец предал Сына Своего на крестную смерть – и смертию Его грешники приобрели себе жизнь. А если отдал Он величайшее Свое сокровище, то просящим от такого Человеколюбца воспрепятствует ли что получить все, в чем только имеют нужду?
Итак, будем просить Его, потому что Он дает; будем объявлять пред Ним желания свои, потому что не отказывает Он; будем умолять Его, потому что желает Он всеми способами удовлетворять нашим нуждам.
Но по правде Своей ожидает Он, чтобы молитва наша предстала дверям Его, и сею молитвою примирена была правда со всеми грешниками.
Если бы благость без молитвы прощала преступления, то нарушилась бы правда, и никто не помышлял бы о ней. Человечество более и более предавалось бы нечестию, потому что Судия не употребляет вразумляющаго жезла. Каждый с радостию продолжал бы грешить, потому что никто не вразумляет его.
Та же благость, столько для нас полезная, обратилась бы во вред, потому что давала бы повод грешникам более и более умножать число грехов своих.
А теперь и то в мире, что правда побуждается к наказанию, есть дело благости, ибо грешник для того приводится в содрогание, чтобы перестал грешить и пришел в сердечное сокрушение, потому что сам на себя навлек наказание. И таким образом грешник, хотя на малое время, оставляет неправды свои и старается испросить себе оставление грехов.
Кто же не возблагодарит Тебя, Господи наш, что и
