бедный, предаюсь беспечности и нерадению. И чем более ставит он мне сетей, тем более я небрежен. Будь внимательна, душа, попекись о совести; не обращай внимания на падения других, но будь лучше внимательна к своим падениям. Не обращай внимания на сучец в глазу брата и ближнего, но наблюдай непрестанно бревно в своем глазе. Спеши, предупреждай, примирись со Христом, распятым за тебя плотью. Если сами себя осуждаем, то не будем, может быть, осуждены там, где великое и нескончаемое осуждение.
Умилосердись ко мне, Господи, по благоутробию Твоему, и спаси меня, по единой благости Твоей, молитвами Пречистой Владычицы нашей Богородицы и всех святых Твоих, потому что благословен Ты во веки веков. Аминь.
4. Слезное моление. В четверток вечером
Вот снова припадаю при дверях Владыки моего, прося, умоляя, поклоняясь и со страхом взывая. Ибо рабу, который согрешил пред своим Владыкою, лучше не избегать рук Его, но оставаться в Его власти. Внемли, Владыка, сетованию моему и приими слова прошения моего, какие приношу Тебе я, пристыженный, грешник. Излей на меня, бедного, по милости Своей, хотя малую каплю обращения, чтобы иметь мне хотя малое усердие к исправлению себя самого. Ибо, если благодать Твоя не просветит души моей, не буду я в состоянии видеть в себе страстей и нерадения.
Увы, предвозобладавший мною грех нашел во мне пажить свою, и с каждым днем более и более унижает и погружает меня в глубину, а я, окаянный, не перестаю прогневлять Бога, не страшась оного неугасимого огня, не трепеща бессмертных мучений! Грех, обратившись в навык, влечет меня в совершенную погибель. Хотя сам себя обличаю и не перестаю приносить исповедание, однако же пребываю во грехах. Смотрю, – и не вижу, потому что погрешаю в самом покаянии, не занимаюсь различением дел своих, но виню покаяние свое. Как раб греха, и не хотя, – делаю худое; как воинствующий под властью греха, ему подчиняюсь, и, имея возможность бежать, плачу дань этому царствующему во мне навыку. Радея о страстях, беру оброки плоти. Знаю, что растление во мне усиливается, и как раб, как скоро прикажут, тотчас ему содействую. Избегаю будущей брани и, как пес на железной цепи, возвращаюсь к дающему приказание. Ненавижу грех, отвращаюсь беззакония, но пребываю в страсти, потому что обладает она мною, злосчастным, и, против воли покоряясь сластолюбию, по необходимости раболепствую природе. Страсть купила себе мое произволение и источает на меня грех. Кипят во мне страсти вопреки уму, соединил я их с плотью, и не терпят они разлучения. Спешу переменить произволение, и предшествовавшее мое состояние противится мне в том. Стараюсь, бедный, освободить душу свою, а злой заимодавец вводит меня в большие долги; не напоминает об отдаче, но щедро дает взаймы; никогда не хочет брать обратно, а желает только рабства моего; дает, чтобы обогащался я страстями, и не взыскивает долга. Хочу отдать ему старый долг, а он прибавляет новый. Если же делаю себе небольшое принуждение и в страстях, то он, чтобы низложить меня, придает новые страсти. И, видя, что постоянное пребывание в долгу заставляет меня быть грешным, вводит в меня новые пожелания и, чтобы я не исповедовался, ввергает в забвение моих страстей. Встречаюсь с новыми страстями и, занятый ими, забываю о прежних. Дружусь с появившимися вновь страстями, и опять оказываюсь должником; бегу к ним, как к друзьям, и заимодавцы мои опять обходятся со мною, как властелины; и я, который незадолго до этого старался получить свободу, ради них делаюсь дорого проданным рабом. Спешу разорвать их узы, – и вдруг облагаюсь новыми. Спешу освободиться от воинствования в рядах их и, как взявший с них много даров, оказываюсь их домоправителем.
О, какая власть надо мною греховных страстей! О, какое господство злохитренного, коварного змия! Действую по природе, и он входит в торг, дает залог, чтобы продать ум самому греху. Убеждает меня угождать плоти под предлогом употребления ее на служение душе; и препобеждаюсь сластолюбием и, предавшись тотчас невоздержному сну, совершенно лишаюсь ее услуги. Когда молюсь, – внушает мне мысль о каком-нибудь ничтожном удовольствии, и ею, как медной цепью, держит слабый мой ум, а если ум хочет бежать, не ослабляет уз. Так грех блюдет под стражею ум и запирает дверь ведения. Злоба непрестанно наблюдает за умом, чтобы не пришел он в согласие с Богом и не воспрепятствовал продать плоть, приводит множество перепутанных помыслов, уверяет, что не будет на Суде и вопроса о такой малости, что невозможно даже быть и ведению о сих помыслах и что все, подобное сему, предано будет забвению. Но я представляю пред взоры себе обличение свое и знаю, что угрожает мне наказание. Сим удерживает, сим связывает, сим продает и покупает меня грех, сим вводит меня в заблуждение, сим льстит мне, подчиняет меня себе, потому что, как говорит апостол, человек плотян… продан под грех (Рим. 7, 14). Ибо грех, который во плоти моей, властвует над умом, и по причине моей вины, употребляя в действие плоть, ею обременяет душу. Если вознамерится кто поститься или пребывать во бдении, наложит на себя раны; грех посредством плоти, как собственность свою, обременяет душу цепями и, как овцу на заклание и как высоко парящую птицу, связывает ее и, как у крепкого исполина, посредством той же плоти отсекает руки и ноги. Не могу ни бежать, ни помочь себе. Увы, живой я мертвец; смотрю, – и не вижу, из человека стал псом, со мною, разумным, обходятся, как со скотом!
Помилуй,
