ФРИТС Х. ЮЛИУС
Ключ к пониманию произрастания растений и человеческой жизни
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДАМАСК» САНКТ-ПЕТЕРБУРГ 1999
В связи с поистине непривычным изложением тому или иному читателю возможно будет трудно правильно оценить замысел и значение данной работы. Поскольку она возникла в результате естественного развития автора, здесь целесообразно вкратце обрисовать его.
Автор получил биологическое образование, которому он обязан знанием фактов, способностью различения и чувством любви к строгой истине, но которое одновременно отняло у него всякое естественное отношение к живой природе. Для него существовало, стало быть, только две возможности: либо примириться с тем, что им было утрачено что-то очень дорогое, либо осмотреться в поисках научной формы, которая обещала бы возвращение утраченного, но на более высоком уровне. У него напрашивался вопрос: существует ли наука, способная достигать областей действительной жизни, или мы вынуждены постоянно проходить мимо нее?
Уже первое знакомство с исследованиями Рудольфа Штейнера, касающимися естественнонаучных трудов Гете, дало автору важный толчок. Здесь, казалось ему, был указан путь к такой новой науке.
Последовали годы изучения трудов Рудольфа Штейнера и Гете. Им сопутствовало серьезное стремление к более глубокому проникновению в тайны природы. Открывался мир новых понятий, новых мыслительных форм, но сверх этого развивалось также совершенно новое отношение к явлениям природы, совершенно новый род восприятия. Гете имел обыкновение с необычайной непредвзятостью рассматривать природу. Каждый феномен мог сказать ему нечто совершенно новое, нечто совсем свое. Для него было важным не то, что в размышлении над ним он сам мог сказать в объяснение его, а то, что могла поведать сама природа, если бы он сделал свою душу ее чистым зеркалом.
Такой способ рассмотрения можно назвать феноменологическим. Роль, которую играет мышление, при этом не исключается. Напротив, ибо как можно выразить язык феноменов, не овладев им с помощью мышления? При феноменологическом методе работы мышление призвано даже к особо большой активности, но по своему качеству эта активность родственна напряженному вслушиванию. Тот, кто применяет ее, пользуется своей силой не ради нее одной. Мышление выступает при этом на первый план, но только чтобы тем больше открыться тому, что хочет поведать о себе. И, конечно же, все, что переживается, с помощью мышления должно быть снова соединено в упорядоченное целое.
Иногда говорят, что отношение Гете к природе сопоставимо со своего рода физиогномикой. Как у человека по формам его лица и тела можно прочитать всевозможные вещи относительно его внутреннего существа, так Гете пытался проникнуть в природу как в живое существо, рассматривая как ее жесты наблюдаемые им вокруг себя формы, качества и процессы.
Неудивительно, что Александр Гумбольдт, с которым он был дружен, пришел к мысли написать книгу «Идеи к физиогномике растений». В сущности, для Гумбольдта, который хотел изучить и описать Землю во всех ее явлениях как великое целое, речь шла о том, чтобы этой работой развить своего рода учение о лике Земли. Он пытался, следовательно, свести весь растительный мир к ограниченному числу форм произрастания. И действительно – точно так же, как растения можно разделить по совпадающим формам их цветов на семейства, так и растения из различных семейств можно свести по их образу жизни и строению к определенным формам произрастания.
Сколь значительна была эта мысль Гумбольдта, обнаружилось вскоре из того факта, что ее довели ad absurdum, выделяя все новые формы произрастания. Только гениальное видение или перенесение всех наблюдений на более глубокий план были бы в состоянии здесь найти выход.
Уже много лет автор этой книги стоит перед задачей преподавания ботаники в старших классах Свободной Вальдорфской школы в соответствии с направляющими линиями Гете и Рудольфа Штейнера. В больших обзорах, в наглядных образах надо дать ученикам впечатления от растительного покрова Земли. Большой помощью при этом было для него указание, сделанное в природоведческой публикации одного ученика Рудольфа Штейнера, о том, что, по сути дела, должно было бы существовать лишь семь главных форм произрастания. В свою очередь они выступили бы как отражения семи небесных тел, которые – согласно антропософским воззрениям – принадлежат вместе с Землей к единой планетной системе Действительно, автору удалось получить вскоре упорядоченную и обозримую картину растительного мира. Но вместе с тем возникла также необходимость дать этой картине точную основу. Необходимо было тщательно охарактеризовать различные растительные формы, наметить их взаимные отношения и, прежде всего, показать, каким образом можно вывести их из основной формы растительного царства. Было бы возможно и даже заманчиво опереться не только на Гете, но и на более поздние работы Рудольфа Штейнера, на собственно антропософские сочинения, как это сделали уже ранее Громанн и Устери. Но в данном случае от этого пришлось почти полностью отказаться. Был поставлен вопрос; чего можно достигнуть, опираясь непосредственно на образ мыслей и восприятий Гете, а также Рудольфа Штейнера, но лишь поскольку он интерпретирует Гете? Таким образом, к работе с материалом, определению направления мыслей и формулировкам этой книги были привлечены за некоторыми исключениями только те сочинения Рудольфа Штейнера, которые были опубликованы до начала нашего столетия. Следовательно, изучение настоящей книги не предполагает ни предварительных познаний в антропософской области, ни таковых в области естественнонаучных трудов Гете. Последние рассматриваются здесь постольку, поскольку они неизбежны в качестве основ.
Разработка всего этого потребовала много времени. Результат изложен в главах I и II. Тем не менее, в качестве, так сказать, рабочей гипотезы был все-таки принят во внимание результат антропософского метода исследования – отношение растений к семи планетам. Вопрос был, следовательно, в том: в какой мере физиогномическое рассмотрение планетарных влияний может сделать феноменологически зримой и правдоподобной их связь с формами произрастания? Этому тоже было уделено много внимания. Изложение этого исследования можно найти в главе III. Во время работы все более и более обнаруживалось, что те же самые влияния, которые вызывают в растительном мире формы произрастания, могут быть найдены и в человеческой жизни, причем в форме типичного поведения и типичного образа жизни. Это привело к попытке применить и к человеку то, что было предпринято относительно растений: характеристику семи типов и раскрытие их отношений и их более глубокую основу.
Все это определяет построение книги. В первой части (главы 1 и II) излагается и применяется подход Гете, насколько это необходимо, для более глубокого проникновения в существо растения. Ее значительная часть посвящена формам произрастания.
Во второй части дана феноменологическая характеристика планет и показано, что в формах произрастания можно узнать отпечаток форм, в которых проявляют себя планеты (глава III).
В третьей части ищется переход от учения о растении к учению, о человеке. При этом находят применение те познания и мыслительные формы, которые были получены в связи с растениями. И обнаруживается, что мы можем воспользоваться природой как своего рода зеркалом, которое ясно отражает образ нашего собственного существа (глава IV).
Четвертая часть рассматривает другой результат антропософского метода исследования: отношение, существующее между возрастными периодами человека и планетами. Построение целого позволяет указанию на эту связь именно здесь явиться в истинном свете. Оно поновому освещает характер планетных влияний. К тому же благодаря всему предыдущему оно становится понятным так, как это едва ли бы имело место в ином случае (глава V)
В сущности, следует выделить еще пятую часть. Если серьезно стремиться к тому, на что указано в ней, она, возможно, станет самой важной из всех. В этой части кратко намечено, каким образом все изложенное ранее может стать жизненной техникой, деятельным участием в человеческом общежитии (глава V, 4).
Для кого предназначена эта книга? Для каждого, кому в области науки или на практике приходится познавать и овладевать законами жизни, А кто не занимается этим! Несомненно, научный работник в большинстве случаев не примет этого исследования всерьез. Ему, конечно, будет не трудно вскрыть всевозможные несовершенства и даже ошибки. Лишь немногие имеют мужество отказаться от метода, пригодного лишь для того, чтобы приближаться к живому лишь с его «механической стороны» (фон Икскюлль), и искать путь, вводящий в жизнь как таковую, в «надмеханическое». Поэтому результаты этих исследований находятся еще в зачаточном состоянии. Именно для таких исследователей, жаждущих проникновения в глубины природы, предназначена эта книга. Хотелось бы надеяться, что она не разочарует их строгостью своего построения, своим методом и честностью выводов.
