Хосемария Эскрива - статьи

Хосемария Эскрива де Балагер

Статьи

Сейчас вы слышали два текста из Писания, которые читают в 21-е воскресенье после Пятидесятницы. Слово Божие подготовило вас к тем словам, которые скажу я. Ведь я хотел бы, чтобы они возвестили величие Бога и Его милосердие к людям. Я хотел бы, чтобы они приготовили к чуду Евхаристии, которую мы совершаем сегодня в вашем лагере.

Подумайте минутку о том, что я сказал. Мы совершаем святую Евхаристию, таинственную жертву Тела и Крови, таинство веры, соединяющее все христианские тайны. Значит, действие наше – самое священное, самое запредельное, какое, милостью Божией, может совершить в этой жизни человек. Приобщаясь Тела и Крови нашего Господа, мы, в определенном смысле, выходим за предел земли и времени, чтобы уже сейчас быть с Ним в небесах, где Сам Христос утрет наши слезы и где не будет ни смерти, ни печали, ибо прежнее прошло (1).

Истина эта (богословы называют ее эсхатологическим смыслом Евхаристии) глубока и утешительна; однако ее можно неправильно понять. Собственно, так ее и понимали там, где хотели представить христианскую жизнь чисто духовной и полагали, что ею живут особые, чистые люди, далекие от презренного мира или хотя бы терпящие его, пока они здесь, на земле.

Когда видят вот так, христианская жизнь сосредотачивается в храмах. Быть христианином – значит ходить в церковь, участвовать в священнослужении, заниматься церковными делами, словом – жить в особом, отдельном мирке, как бы в преддверии рая, пока другой, обычный мир идет своим путем. Тогда христианское вероучение и жизнь в благодати даже не встретятся с бурной земной историей.

В это октябрьское утро, готовясь вспомнить Пасху Господню, мы отвергнем такое искажение христианства. Подумайте минутку о нашей Евхаристии, о нашем благодарении. Храм у нас – особенный. Можно сказать, что неф его – университетский лагерь, иконостас – библиотека. Вокруг – какие-то строительные орудия, над нами – наваррское небо…

Так вы и запомните, не забудете, что христианская жизнь протекает в обычном мире. Вы общаетесь с Богом там, где встречаете других людей, трудитесь, любите. Да, там вы каждый день встречаетесь с Христом. Среди самых земных, материальных вещей мы должны освящать себя, служа Богу и людям.

Я всегда этому учил, ссылаясь на Писание. Мир – не плох, он вышел из рук Божиих. Бог его создал, и посмотрел на него, и остался доволен (2). Это мы, люди, портим и уродуем его грехом и неверностью. Если вы, живущие в мире, уклонитесь от честных будничных дел, то нарушите волю Божию, это уж точно.

Поймите, Бог призывает вас служить Ему в обычных, повседневных делах, как бы из них, изнутри. Он ждет от нас этого все время, везде – в лаборатории, в операционной, в казарме, на кафедре, на заводе, в мастерской, в поле, дома. Каждому из нас необходимо разыскать в мелочах жизни то божественное начало, которое в них скрывается.

Студентам и рабочим, которые собирались со мной в тридцатых годах, я говорил, что им надо овеществить свою духовную жизнь. Я хотел, чтобы они избежали соблазна двойной жизни, распространенного и тогда, и теперь: по одну сторону – жизнь внутренняя, связь с Богом, по другую, совсем отдельно – профессиональная, социальная, семейная, где толпятся и кишат мелкие земные дела.

Нет, дети мои! Мы так жить не можем! Мы – христиане, а не шизофреники. Жизнь – одна, ее мы и должны освятить, наполнить Богом и плоть, и дух. Невидимого Бога мы открываем в самых видимых, материальных вещах.

Другого пути нет. Или мы научимся находить Бога в повседневной жизни, или вообще Его не найдем. Поэтому я и говорю вам, что теперь, в наши дни, надо вернуть высокое значение материи. Надо одухотворить самые мелкие и неприметные аспекты человеческой жизни, поставить на службу Царству Божию, сделать средством, которое поможет нам постоянно быть с Иисусом Христом.

Истинное христианство верит в телесное воскресение, а потому, вполне логично, всегда отвергало развоплощение, ничуть не боясь, что его обвинят в материализме. Мы вправе говорить о материализме христианском, который смело противостоит материализму, не видящему духа (…)

Учение это, как вы знаете, содержится в Библии, и в нем – самая основа, самая суть того духа, которым живет Opus Dei. Вы должны очень хорошо работать, должны любить Бога и людей, вкладывая эту любовь в мелочи повседневной жизни, а в них – открывая то, что Бог в них вложил. Здесь уместны слова Кастильского поэта: Делать хорошо – важнее, чем делать (6).

Уверяю вас, когда христианин выполняет с любовью самую неприметную обязанность, она наполняется Запредельным. Потому я и твержу, и вбиваю вам в голову, что христианин призван творить высокую поэзию из житейской прозы. Нам кажется, что земля и небо смыкаются у горизонта, а они смыкаются у нас в сердце, где мы освящаем будничную жизнь.

Освящайте будничную жизнь: в словах этих – целая программа. Перестаньте мечтать, проснитесь. Оставьте мечтанья и вымыслы, перестаньте ахать – "ах, если бы только я не женился!", "если бы имел другую профессию", "…был покрепче", "…помоложе", "…постарше"… Обратитесь к самому насущному, к самой очевидной реальности; где она, там и Господь. Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои – сказал Воскресший Христос; – это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня (7).

Если вы начнете отсюда, вся ваша жизнь освятится. Подумаем, к примеру, о вашей гражданской ответственности. Человек, знающий, что Христа можно найти не только в храме, но и в мире, этот мир любит. Ему хочется стать ученым и умелым. Проблемы, возникающие вокруг него, он решает свободно, а решения, как всегда у христиан, обусловлены и собственными размышлениями, и смиренной покорностью воле Божьей, проявляющейся во всех событиях, важных и неважных.

Однако он никогда не подумает, тем более – не скажет, что спустился из храма в мир, чтобы возвестить волю Церкви, или что решения его – какие-то особенно католические. Вот это – клерикализм, вот это – церковничество, а главное – это насилие над самой природой вещей. Смотрите на все глазами мирян, то есть, насколько можете, будьте честными – берите ответственность только на себя; насколько можете, будьте христианами – почитайте братьев по вере, которые думают иначе; насколько можете, будьте католиками – не впутывайте Церковь, нашу Матерь, в человеческие раздоры (…)

Поймите меня правильно – я призываю вас осуществлять ваши права каждый день, а не в особых, исключительных случаях. Но я призываю и честно выполнять свои гражданские обязанности, везде, в политике и в делах финансовых, в университете и на службе, храбро принимая то, к чему приведут ваши свободные решения и ваша личная независимость. Этот взгляд мирянина поможет вам избежать нетерпимости и фанатизма. Если же сказать то же самое "положительно" – он поможет жить в мире со всеми согражданами, мало того – пропитывать терпимостью и миром всю общественную жизнь.

Конечно, незачем напоминать вам то, что я повторяю много лет. Доктрина гражданской свободы, понимания, лада между людьми – очень важна для Opus Dei. Надо ли снова говорить, что те, кто хочет служить Христу в Деле Божием – такие же граждане, как всякий другой, только они пытаются исполнить до конца свой христианский долг, ощущая всю степень своей ответственности.

Ничто не отличает моих детей от их сограждан. С другой стороны, кроме веры, у них нет буквально ничего общего с членами религиозных конгрегаций. Я люблю монахов, высоко почитаю их миссию, их затвор, их отделенность от мира. Их contemptus mundi (презрение к миру) знаменует по-другому святость Церкви. Но Бог не дал мне монашеского призвания, и если бы я этого хотел, я бы нарушил Его волю. Никакая власть на земле не заточит меня в монастырь, как никакая власть насильно не женит. Я – священник в миру, пастырь Христа, пламенно любящий мир.

Кто пошел за Христом вместе с этим жалким грешником? Совсем немного священников, у которых были прежде мирские профессии. Много секулярных священников из разных епархий, со всего света, которые только укрепили свое повиновение епископам и любовь к работе, им порученной. Все они раскинули крестом руки, чтобы каждая душа могла найти приют в их сердце, и стоят вместе со мной, в самой гуще того озабоченного мира, который так сильно любят. Наконец, совсем уж много людей, которые вообще не священники. Они принадлежат к разным расам, говорят на разных языках, большей частью – состоят в браке, все где-нибудь работают, со своими согражданами они разделяют важнейшую обязанность – сделать этот, земной мир почеловечней и посправедливей. Работают они, скажу снова, очень ответственно, вместе с другими плечом к плечу встречают они успехи и неудачи своей благородной борьбы, пытаясь выполнить свой долг и осуществить свои права – и просто, естественно, совсем не считая, что делают что-то особенное. Не отделяясь от соратников, они, в то же время, стремятся обнаружить хотя бы отблеск Божией славы, сияющей сквозь обычную жизнь.