Теун Марез - Возвращение воинов

Я не знаю, что именно вы хотели бы узнать о моих будущих книгах. Вторая книга, "КРИК ОРЛА", сейчас готовится к печати и должна выйти в июле этого года. Ее содержание соответствует описанию, приведенному в конце "ВОЗВРАЩЕНИЯ ВОИНОВ". Я начал писать третью книгу под названием "ТУМАНЫ ЗНАНИЯ ДРАКОНОВ" (?), "MISTS OF DRAGON LORE", и надеюсь, что эта книга будет опубликована в начале 1998 года. И вторая, и третья книга рассказывают о положениях, о которых никогда не упоминали ни Карлос Кастанеда, ни его спутники. На самом деле, третья книга существенно отходит от всех учений Толтеков, которые известны общественности сейчас, и является первой частью серии из семи книг — каждая из них, как предполагается, будет связана с тремя из двадцати одного аспекта осознания, на которые Кастанеда лишь намекает, когда упоминает о двадцати одном абстрактном ядре. Кроме того, в этих книгах будут развиты еще не известные методики и концепции, включая четыре раздела Объяснения Магов — в отношении которого Кастанеда описывает лишь небольшую часть одного раздела, — а также Правило Трехзубчатого Нагваля, которое Кастанеда, кажется, так и не получил.

Кроме этих предполагаемых книг, я собираюсь выпустить два тома, посвященных исключительно афоризмам Толтеков — их так много и по своему характеру они настолько глубоки и сложны, что заслуживают отдельного внимания по той простой причине, что все их невозможно включить в описанные выше книги. Поскольку Кастанеда никогда по- настоящему не объяснял, какую структуру имеют в действительности учения Толтеков, интересным для вас может оказаться тот факт, что, помимо разделения на две основных группы, именуемые "учения правой стороны" и "учения левой стороны", полная совокупность учений делится на три крупных раздела. Во-первых, существуют ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ПРИНЦИПЫ, которые можно считать скелетообразующей структурой традиции Толтеков и которые основаны на Овладении Осознанием. Вовторых, существуют ПРАКТИЧЕСКИЕ МЕТОДИКИ, которые можно сравнить с системой мышц, необходимой для действия, и которые основаны на Искусстве Сталкинга. В-третьих, существуют АФОРИЗМЫ, вневременные всеобщие истины, которые можно считать жизненной сущностью учений Толтеков и содержание которых расшифровывается только благодаря Овладению Намерением.

Я не знаю, что еще, помимо описанного выше, можно рассказать о будущих книгах. Пока что я не могу сообщить их названия, равно как и в точности очертить их содержание. В данный момент я могу сказать только то, что учения Толтеков настолько обширны, что даже 11–12 книг смогут покрыть, вероятно — и в лучшем случае! — лишь одну десятую всех знаний. Кроме того, мне еще не известно, потребует ли от меня долг, чтобы я раскрыл нечто большее, чем те положения учений, о которых я упомянул. Если даже случится так, что мне придется раскрыть больше, то давайте, пересечем этот мост, когда доберемся до него!

Теун Марез.

Июнь, 1997, Кейптаун

Когда я начал писать предисловие к изданию на русском языке, я обнаружил, что испытываю странное смешение чувств — чувств, несомненно, связанных с текущим мгновением, хотя к ним примешивалось ощущение их удивительной древности, как если бы ледяные пальцы событий давнего прошлого внезапно простерлись сквозь время, чтобы сжать какую-то смутную часть моей памяти.

Неуловимые сцены последних дней Атлантиды, непосредственно предшествующих разрушению этого мира, поднялись из самых глубин памяти, чтобы воспарить в ней, подобно призракам кладбища. Дни, наполненные гнетущей жарой и неестественным безветрием, которые доводили всех жрецов Атлантиды до умопомрачения… Дни, которые, казалось, готовы были разразиться неведомым… Дни, в течение которых все люди отчаянно пытались проникнуть в значение нестерпимого ощущения нависшего рока — предчувствия гибели, вызывающего, несмотря на безжалостную жару, холодный озноб в позвоночнике.

Хотя эти сцены неясно колышутся в далеком прошлом, хотя я пишу эти строки в зимние холода[1], мне кажется, что жар этих последних дней со сверхъестественной силой пронизывает столетия. Жара в то лето была неослабевающей — палящее солнце неистово обрушивалось на всю Атлантиду, и даже самая стойкая растительность засыхала и погибала в раскаленном воздухе, трепещущем и из — гибающемся гротескными образами. Запасы воды сократились до тревожного уровня, и тогда крестьяне начали спешно забивать скот. Цена на мясо понизилась настолько же невероятно, насколько поднялись в цене свежие фрукты и зерно, так как все сады и поля засохли в безводных условиях того смертоносного лета. Подобного лета не было во всей истории Атлантиды.

Это ощущение нависшей роковой угрозы дополнялось навязчивыми воспомннаниями о множестве пустых и разграбленных сельских домов и городских особняков, безмолвных свидетелей раскола среди людей и того, что Белый Император уже не правит Городом Золотых Врат. Изгнанный из города за два года до этого. Белый Император и его советники с несколькими сотнями правителей, жрецов и мастеров гильдий, которые продолжали поддерживать его права на трон, отправился на поиски нового мира в надежде найти уголок, незатронутый жестокостью Черного Императора. После этого мужчины, женщины и дети со всей Атлантиды под руководством своих мастеров гильдий и их помощников начали постепенно покидать родной континент небольшими группами, убегая глубокими ночами, чтобы избежать наказания от последователей Черного Императора. Объединяясь по пути с другими группами или встречаясь с ними в заранее назначенных местах, сотни тысяч жителей ускользнули из своей страны, чтобы воссоединиться со своими правителями и жрецами и последовать примеру Белого Императора. Со временем в запустение пришли целые деревни и огромные районы крупных городов, а фермы и процветавшие ранее ремесла были оставлены на произвол судьбы, ожидающей родной континент.

Но самым навязчивым воспоминанием было то, что осенью, которая последовала за этим ужасным летом, целое племя внезапно исчезло с лица земли буквально за одну ночь. Прямой наследник свирепого урало-алтайского (Turanian) народа, это племя стало известным потому, что по неким глубоким философским причинам оно отказалось от большей части крайне безжалостных традиций своих воинственных предков. По-прежнему оставаясь, несомненно, воинственным народом, они, однако, запретили мужчинам использовать мечи и упражнялись исключительно в применении ножей и коротких копий, как для охоты, так и для сражений.

Неизвестно, что именно случилось с этим племенем. Они так никогда и не появились ни в одном из назначенных мест встречи, и никто из переселенцев ничего не знал об этом племени и его судьбе. Их исчезновение из Атлантиды стадо последним фактом, известным об этом народе. Но через много лет после гибели Дайтьи и Руты [Daitya and Ruta] разведчики одной из ветвей переселенцев доложили о встреченном ими на равнинах Татарии кочевом племени, представители которого не использовали мечей, но со сверхъестественным мастерством владели ножами и короткими копьями. Однако когда разведчики начали расспрашивать об их происхождении, кочевники лишь пожимали плечами, отвечая, что не помнят о нем, да и не особенно стремятся вспоминать. Никто не знает наверняка, является ли это племя потомком урало-алтайцев, но долгое время считалось, что они действительно представляют собой потерянный народ Атлантиды.

Почему меня так часто преследуют воспоминания об этом потерянном племени? Я достаточно часто задавал себе этот вопрос, но так и не смог найти удовлетворительный ответ. То последнее лето Атлантиды по какой-то причине ясно отпечаталось в моей памяти, но все же, как ни странно, эта память принадлежит не мне, а кому-то, с кем, как мне кажется, меня соединяет невероятно крепкая связь. Хотя я очень часто тщательно исследую свою память, у меня нет никаких личных воспоминаний ни о том, что я был тем летом в Атлантиде, ни о том, что я являлся членом этого племени. Все выглядит так, словно я вижу те времена глазами одного из представителей этого народа.

Кроме того, я не могу припомнить равнины Татарии, зато помню свою жизнь в горах Норвегии — сельскую жизнь, связанную с отчетливыми воспоминаниями об отце, который ездил верхом и метал копье лучше любого другого члена общины. Мне вспоминаются также долгие зимы, во время которых наш сельский дом на многие месяцы полностью засыпало снегом, — зимы, которые мы коротали, вырезая фигурки из дерева и упражняясь в воинском мастерстве с использованием самых разнообразных ножей. Может быть, именно это является моей связью с потерянным народом Атлантиды? Был ли мой отец тех времен членом этого племени? Если так, то как он оказался в Норвегии и, как и почему расстался со своим народом? В подобных случаях возвращение памяти не означает ровным счетом ничего, поскольку, как правило, вспоминаются только усвоенные в прошлой жизни знания, но не сама жизнь. Почти все знания Толтеков о прошлом основаны на передаваемых из поколения в поколение устных историях и мысленных идеограммах, пересылаемых Нагвалем в разум его преемника. Лишь изредка вместе с накопленными в те времена знаниями то здесь, то там на поверхность поднимаются обломки событий. Но почему именно этот обломок является таким важным? И почему он вновь и вновь преследует мой разум, когда я пишу предисловие к изданию этой книги на русском языке?