— Да, согласен. Порой и мне кажется, что создание книг — самое радостное занятие. Но почему-то оно сильно утомляет. Порой после десятка минут над книгой приходится восстанавливаться дня два. Что подтверждает тот факт, что это не мое призвание — иначе я бы ощущал прилив радости и энергии, от чего хотел бы делать это снова и снова, — отвечал я.
— Пробовал ли ты разбираться в том, почему не нравится писать книги? — спросил он.
— Да, мне тесно в узких рамках, принятых в издательском бизнесе. Все должно быть подогнано под шаблон. Нельзя начинать предложение с союзов «а» и «и» и т. п. Какая разница — если написанное имеет своего читателя? Даже если текст интересен одному лишь автору — что с того? В любом случае нужно позволить тексту оставаться в том виде, в котором он появляется. Вы же не исправляете «ошибки» в картинах Ван Гога — к чему же тогда делать то же с авторскими текстами? Это такая же форма самовыражения, как и рисование, а потому имеет право на то, чтобы остаться в первозданном виде. Вот что лишает меня радости! Вот от чего я разражаюсь каждый раз, когда сажусь писать!
— Ну и почему же так происходит? — спросил он.
— Что ты имеешь в виду? О чем ты спрашиваешь? — Я весь дрожал от возмущения.
— Кто не дает тебе творить так, как ты сам хочешь?
— Ну, можно начать с того, что ни один журнал и ни один издатель не возьмут такого текста, — ответил я.
— Это не совсем так. У тебя есть издатель, принимающий произведение в том виде, в котором ты его приносишь. Правда, ты сам платишь за издание, ну и что из того? Также у тебя есть читатели, которым нравятся твои тексты, — потому никто тебя не останавливает. А кроме того, существует еще и веб-страничка. В общем, ты свободен писать по-своему. Ведь так? — спросил он.
— Вроде бы да.
— К тому же ты уже создал книгу в своем стиле, и этот опыт оказался успешным, правда?
— Ну да. Только я никогда не глядел на ситуацию с этой точки зрения, — ответил я и замолк, чтобы обдумать услышанное, а также проверить, не подхватило ли нас главное течение.
Похоже, я попал в ловушку и не замечал, что уже давно справился с этой проблемой. И, действительно, писать было очень легко, когда я делал это в собственном стиле. В общем, тут ты меня поймал! — сказал я.
— Разве не ты сам только что рассказал, что секрет следования за тем, что радостно и интересно, заключается в том, чтобы позволить себе заниматься чем-то — естественным для тебя образом? В том, чтобы доверять своей форме самовыражения и принимать ее?
— А как появилось мое абсолютное неумение грамотно писать? — поинтересовался я. — Неужели я сам так запланировал до того, как начать эту свою жизнь, чтобы придать колорит своим текстам?
— Типа того, — ответил лепрекон. — Ты задумал, чтобы это случилось, когда ты был школьником, по многим причинам. Твой стиль письма сформирован многими обстоятельствами, и именно такого результата ты добивался. Все жизненные испытания — некоторые из них тяжелые и болезненные — позволили тебе приобрести желанный жизненный опыт. Точно так же у альпинистов, мастерство которых формируется под воздействием трудностей и испытаний. Другими словами, твоя жизнь, идеи, мысли, испытания и все остальное становятся живой формой искусства. Ты — произведение искусства в такой же степени, как и все остальные. Все мы — живое искусство. Но особенно это проявляется в следовании за тем, что нам радостно.
— Прекрасное уточнение, — заметил я, — здорово подмечено!
Похоже, я не разрешал себе быть тем, кто я есть, и заниматься тем, что приносит радость. Если я и делал что-то увлекательное и радостное, то одновременно сопротивлялся этому, подавлял себя — и теперь понимаю, насколько это опустошало. Борьба происходила здесь, — я указал на сердце, — а не снаружи. Не важно, нравится ли хоть кому-то, что я пишу, — важно лишь оставаться верным себе.
— Именно так. Видишь, как просто? — согласился лепрекон. Мы замолчали, глядя на окружающую нас красоту.
Я бы не смог глядеть
В завтра
Без веры в то, что
Возможно даже
Самое невероятное?
Глава двенадцатая
— По-моему, самая трудная задача — это одновременно зарабатывать на жизнь и заниматься тем, что мне радостно, — сказал я, нарушив молчание.
— Это так, — ответил он. — Но известно ли тебе, что если делать то, что приносит радость, — не смотря на то, куда это ведет, и как меняется со временем, — то детали утрясутся сами по себе?
— Не могу не согласиться с этим. Каким бы радостным для себя делом я ни занялся, всегда в конце получал финансовую выгоду.
— Что ж, приятель, мне пора идти. Но прежде хочу сообщить тебе нечто, о чем бы ты мог написать, если бы захотел.
— И что же ты расскажешь? — спросил я, прекрасно улавливая намек, что пришло время написать следующую книгу.
— Знаешь, мы живем в большом и сложном мире, но разобраться в нем не так сложно, если следовать за тем, что приносит радость, — ответил он.
Приведу пример. Человек добывает нефть и преобразовывает ее в энергию. Некоторые формы этого преобразования хороши, другие не очень, но все же это лучше, чем вообще не добывать нефть. Нефть — это яд для земли, и ее необходимо было добыть и преобразовать в энергию, что вы, люди, и делаете. Некоторые говорят, что лучше было оставить нефть в земле, но это не так — в долговременной перспективе ее надо извлечь даже из битумных песков. Помни, что мир стар, а время относительно, и кажущееся разрушительным на коротком отрезке может быть очень позитивным и созидательным в большем масштабе. К тому же существуют другие, менее деструктивные способы преобразования нефти в энергию, и в свое время о них узнают.
А вот еще один пример: некоторые полагают, что неправильно есть мясо, и всем следует стать вегетарианцами. В этом есть свои преимущества, но за ними скрывается другая проблема: по мере того, как люди будут становиться все чувствительнее, они начнут понимать, что растения, которые люди убивают для еды, в той же степени обладают сознанием, как и коровы, которых убивают сейчас. Улавливаешь иронию?
— Да, мне приходила в голову такая мысль. Это бесконечный цикл.
— Почти что. Видишь ли, вселенная располагает бесконечными запасами энергии, и, научившись обращаться с ней, вы сможете преобразовывать энергию в то, что вам необходимо. Вы даже сможете жить в, можно сказать, живых зданиях, которые будете специально выращивать.
Но цикл созидания-разрушения все равно будет существовать — взять хотя бы червяка который питается тем, что находит в грунте, в том числе и корнями растений, чем убивает последние… Но одновременно червяк улучшает состояние грунта, и теперь растения будут расти в нем лучше — и таким образом процесс продолжается. Если созидание превосходит разрушение, то мир становится лучше, понимаешь?
— Ну, да, — ответил я, недоумевая, к чему это он клонит.
— А путь к наибольшему раскрытию созидательного потенциала заключается в том, чтобы заниматься наиболее радостным. Заниматься тем, что радостно и интересно, — тем, что хочется делать, — пусть даже это не всегда легко. К таким делам человек подойдет наиболее творчески. И они принесут максимальную пользу ему самому, его близким и всему миру. Это не всегда очевидно, например, когда рубят дерево, чтобы ты мог писать на сделанной из него бумаге. Но результат не всегда виден заранее. Ведь как много людей станут, прочитав твою книгу, посылать любовь, а значит, волшебным образом будут создавать окружающую среду, в которой лес сможет буйно расти, а не умирать от болезней и загрязнения.
Если стараться все спланировать и детально обсудить, можно сойти с ума прежде, чем найдешь правильный ответ. Но если просто заняться самым радостным и интересным, то это приведет к тому, что ты будешь делать то, что наилучшим образом подходит тебе и всем окружающим, даже если сразу это и не очевидно. Миллиарды людей, занимающихся тем, что им не по душе, создают отсутствие счастья, а это состояние, в свою очередь, создает энергию, которая, излучаясь в окружающую среду, творит больше вреда, чем все остальные факторы, вместе взятые.
Энергия столь огромного количества несчастных людей отравляет окружающую среду больше всего остального, хоть пока этого не замечают. Раздражение вызывает появление язвы желудка. А кто и какой энергией создает грибок, от поражения которым умирает лес? Раздражение и злость приводят к язве желудка, а грусть и уныние создают грибок, убивающий деревья. Потому, дружище, если ты и убиваешь дерево, чтобы написать книгу, этим ты можешь спасти миллионы других деревьев — причем всего лишь занимаясь любимым делом, а именно — создавая книгу в своем неповторимом стиле. Понимаешь меня?
— Понимаю, нам не решить проблем с окружающей средой, пока не справимся с энергией грусти, создаваемой миллиардами людей и проникающей повсюду. Ища объяснения в других факторах, мы не замечаем того, что угроза окружающей среде исходит от негативной энергии, которую огромные массы несчастных людей излучают в пространство.
