«Трудись, и трудом своим процветай!» – вот древнейшее Евангелие Истины, никем не написанное, не прочитанное, но, тем не менее, вечное, истинное и одинаково верное для всех и каждого. Считай беспорядок, где бы ты ни встретил его, своим вечным врагом; тигром бросайся на него и превращай в порядок, руководствующийся не Хаосом, а Богом, Разумом и тобой самим; тигром бросайся на невежество и глупость, на грубость и суеверие, где бы ты ни встретил их, недрогнувшей рукой уничтожай их во имя Мудрости, вечно воюй с ними, ибо или им, или тебе не место на Земле: она слишком мала для всех вас вместе, побивай их во Имя Господа,вот священный долг истинного масона, преподанный ему Всемогущим Творцом. Он говорит с нами Своим голосом, который ужаснее громов над горой Синайской и разрывающего уши рева урагана. С нами говорят грядущие века и древние гробницы, наполненные тончайшей пылью истлевших веков Прошлого. Руины древних империй и звезды, свершающие свой неизменный и бесконечный путь по ночному небу, все время и все пространство неустанно наставляют нас в том, что первейшей нашей обязанностью является трудиться именно «сегодня», как мы это называем. Труд простирается вширь до самого края земли, а ввысь достигает Небес. Работаручной ли труд, в поте лица своего, или труд умственный, или труд душевный, – это настоящая молитва, а молитва Богу – это пока самое святое, истинное и возвышенное, что сумело придумать живущее под Небесами существо. Да не помыслит утомленный трудами, что работа – это проклятие рода человеческого, произнесенное Богом раз и навсегда. Без труда человеческая природа никогда бы не сумела достичь истинного просветления и совершенства. Без труда, без боли, без горя откуда бы появились добродетели: терпение, усердие, покорность, благой порыв, выдержка, отвага, смелость, справедливость, самопожертвование, остальные достойнейшие душевные качества?
Да не жалуется и не чувствует себя труженик униженным и обделенным! Пусть он только поднимет взор – и тут же увидит, что его сотрудники уже давно на Небесах, в обители Господа нашего; только им суждено пребывать там. Даже в слабой и недолговечной людской памяти они живут как святые, герои, даже как боги; только они продолжают жить после телесной смерти, и именно они населяют невыразимые просторы одиночества в бескрайнем Времени.
Первобытному человеку казалось, что всякое благо ниспослано ему (да так и есть в действительности) напрямую Богом; какой бы ему ни предстояло исполнить долг, он рассматривал его как прямое предписание Бога. Для первобытного человека, разум которого еще глубоко спал, вся необъятная Вселенная была Храмом, а каждое его действие – актом поклонения Всевышнему Богу.
Наш долг всегда с нами; он запрещает нам лениться. Трудиться руками или мозгом, трудиться, используя все способности и все доступные средства, исполнять предназначенное и предначертанное, – это жизнь гораздо более достойная, чем жизнь носителя высоких титулов и званий. Пахари, токари и строители, изобретатели и ученые, поэты, адвокаты и писатели, – все они находятся на одном уровне, стоят рядом в шеренгах колоссальной армии тружеников всего мира и вместе идут вперед и вперед с самого основания мира, и каждый из них достоин нашего понимания и нашей любви, каждый из них – наш брат.
Хорошо, что Господь даровал человеку Землю в виде темной необработанной массы, над обустройством которой тому суждено трудиться всю жизнь. Хорошо, что материалы для этого Господь также предоставил человеку в изобилии в шахтах и в лесах, предоставил для того, чтобы именно человек превращал их в богатство и красоту Земли, на которой живет. Это было благо, но не в силу самих богатства и красоты, а в силу того, что сам акт переработки грубых материалов неизмеримо важен для человека; потому что труд на пределе усилий достойнее наслаждения радостями жизни; потому что труженик достойнее и важнее для Земли, чем лентяй. Масонство всеми доступными ему средствами отстаивает идею высокого предназначения труда. Это величайшее испытание, назначенное человеку Небесами для его совершенствования. Достоинство труда многие века было втоптано в землю, и теперь масонство стремится восстановить его. Было же оно втоптано в землю потому, что люди в основном трудятся только в силу прямой необходимости, подчиняясь этой необходимости и считая ее тяжким бременем, ни о чем на свете так не мечтая, как об избавлении от этого долга и от этой необходимости. Такие люди исполняют букву высшего закона Труда, но нарушают его дух; они исполняют его руками, но нарушают в сердце своем.
Масонство же учит тому, что каждый бездельник немедленно должен броситься на поиски какой-либо работы для себя – ручной или умственной, – ибо только так ему станет доступно нравственное совершенство, в то время как наша несовершенная цивилизация никогда и ни за что не преподаст ему такого урока. Наоборот, в объятиях современной цивилизации человек сидит сложа руки, наслаждается всеми ее благами, а также своим бездельем, в котором видит свою славу и свое благополучие. Настало время избавиться от этого предубеждения, даже презрения к труду. Стыдиться труда, душных мастерских и пыльных копей, стыдиться трудовых мозолей, более славных, чем мозоли от эфеса сабли на руке военного, стыдиться пропитанной потом и перепачканной землей одежды, на которую мать-земля наложила свою гербовую печать палящим солнцем и пронизывающими ливнями, огнем и паром; стыдиться этих высоких природных титулов и низменно завидовать блестящим побрякушкам и алым мантиям ленивых и тщеславных недоумков, – это предательство по отношению к Природе, это презрение Небес, уклонение от величайшего испытания, предначертанного ими. Труд – ручной, умственный, душевный, – вот единственное высшее проявление мужества и чести.
Труд – это в гораздо большей степени служение Богу, чем может постигнуть невежественный разум такого человека и чем могут ему позволить предположить его бесконечные жалобы на тяжесть труда. Даже если плоды его скрыты от человека, который его свершает, это все равно не просто тягостная лямка, которую нужно всего лишь бессмысленно тянуть. Это обучение, наставление, развитие всех человеческих энергий, средство испытания всех его добродетелей, школа совершенствования. От маленького мальчика, собирающего хворост для домашнего очага, до взрослого мужа, валящего вековой дуб или недрогнувшей рукой направляющего корабль по бурному морю, а паровоз – по извилистым железнодорожным путям, – каждый труженик каждым шагом своих уставших ног, каждым новым завершенным делом повинуется той Мудрости, которая гораздо превыше его собственной и исполняет великий План, постигнуть который он сам просто не в состоянии в силу несовершенства своего разума.
Великий закон человеческого труда таков: в основе человеческого совершенства лежит труд, и только труд – ручной, умственный, душевный, – труд ради какой-либо цели, какого-либо ощутимого результата. Мы, в отличие от животных, посланы в этот мир не для того, чтобы насыщаться случайно выросшими на нашем пути травами, а потом валиться на бок и отдыхать в полном бездействии и бесчувствии; мы посланы в этот мир для того, чтобы вспахивать землю и бороздить моря, заставлять вращаться шестеренки фабрик и наводнять жизнью шумные города. Весь мир – это великая и возвышенная школа труда. В искусственной атмосфере человеческого общества все люди делятся на классы тружеников и бездельников, но не таков был изначальный Великий План Мироустройства.
Труд – это величайшее предназначение человека, его отличие от всех прочих тварей Господних, его преимущество перед ними. Перестать быть животным, удел которого – только есть, пить и спать, и стать тружеником, собственной рукой вливающим свои мысли в горнило Природы, превращающим их в материи красоты и заготовки величия, приспосабливающим их к нуждам человеческого счастья и удобства, – только так способен человек возвыситься.
И Земля, и атмосфера – это лаборатории для человека. Лопатой и плугом, отбойным молотком, киркой и ломом, огнем и паром, в шуме и пыли современных станков или в тишине полей, – всегда и везде должен человек трудиться и экспериментировать. И даже когда он – вместе со всеми своими заботами и земными трудамиустремляется мыслью к сияющим Небесам, когда его окружает их неземное великолепие, когда все мысли его погружены в их неисчерпаемую глубину, – все равно во всех мирах философии, во всех интеллектуальных вселенных он должен оставаться тружеником. Без труда он ничто, он не может быть ничем, не может ничего исполнить, ничего достигнуть. Без труда он не может достигнуть высшего совершенства и даже относительного земного счастья. Лентяю суждено вечно хвататься за часы своей земной жизни, которые убегают от него прочь. Время для него – неизменный и отлично вооруженный враг; вопрос здесь стоит так: кто кого. И все равно, даже если человек в жизни своей ни разу не трудился, это отнюдь не значит, что он будет навечно освобожден от всех сопровождающих труд явлений: горестей, забот, усилий, – и только и будет делать, что гулять и прохлаждаться, бездельничать и наслаждаться жизнью. Так никто не может прожить жизнь. У Бога на этот случай есть особый закон, который не сокрушить никакой человеческой силой, не обойти никакой человеческой хитростью.
