1926 год был тем переломным моментом, когда перед страной встал выбор: или Общее Благо или «тьма фетишизма». Победило последнее. «Напомним о свойствах, совершенно недопустимых в общине: невежество, страх, ложь, лицемерие, своекорыстие, присвоение, пьянство, курение и сквернословие». Все это со временем возникло не только в общине, но и в государстве в целом. К этому черному списку Учителя присоединили и насилие, против которого предупреждали особо. «Из всех насилий самое преступное и уродливое зрелище являет насильственная община. Каждое насилие обречено на реакцию, а самое худшее насилие обречено на реакцию самую худшую»[693]. Через три года страна оказалась свидетельницей насильственной коллективизации, а через несколько десятков лет — «самой худшей реакции»: развала аграрной основы страны и нравственного упадка деревни.
Предчувствие жесточайших репрессий, идеологически оправдываемых ложной сталинской теорией усиления классовой борьбы по мере строительства социализма, находим мы на страницах «Общины». «Ни капиталистический сыск, ни инквизиторские тюрьмы недопустимы»[694]. И еще: «Труд невозможен среди вражды, — опережая надвигающееся, пишут авторы „Общины“. — Строение немыслимо среди взрывов ненависти. Содружество борется с человеконенавистничеством»[695].
Община, или коммуна, в истинном духовном ее смысле, в России не состоялась. Революция, ведомая ложными целями и представлениями, задушила ее. Тоталитарное государство подменило ее коллективизмом или принудительной коллективизацией.
Какие бы эксперименты, какие бы подмены не производились с сознанием, искоренить энергетику природного религиозного чувства в человеке невозможно. Это чувство — одна из важнейших составляющих его духа, оно унаследовано от космической его изначальности. В тоталитарной же России поток этого чувства, лишенный нормального духовного питания, направился не к Высшему, а туда, где возрастал ядовитый цветок бездуховного учения. И поэтому предметом веры стала марксистская теория коммунизма, а предметом поклонения ее основатели и их последователи. Диктатор, создавший чудовище тоталитарного государства, стал земным богом и «великим учителем».
Два первых вождя были обожествлены — один после смерти, другой уже при жизни. Вслед за ними каждый генсек претендовал, если не на должность живого бога, то определенно на роль наставника и учителя своего народа. И несмотря на то, что некоторые из них были малограмотны и не могли даже овладеть «священным писанием», последнее «мудрое» слово в любой области жизни и деятельности страны оставалось за ними. Обширный и выдрессированный чиновничий аппарат, «коллективный учитель» народа, вкладывал в уста очередного генсека «мудрые» мысли и «исторические» доклады. На смену старому русскому царству пришло «новое».
Ложная религия, освятившая это царство, оказалась жестокой, мрачной и нетерпимой. Такая религия в сути своей требовала своей инквизиции, чтобы раздавить и уничтожить все, что угрожало этому «темному царству» и ее насильственной идеологии. Как в мрачные времена инквизиции горели костры, сжигавшие еретиков, так же по всей России гремели выстрелы и лилась кровь, трусливо и подло скрываемая от «посторонних» свидетелей.
30-е годы были пиком разгула сталинской инквизиции, приведшей к окончательному уничтожению носителей русской духовной культуры, а также их трудов. Это было время ликвидации всяческой политической оппозиции и насаждения урезанного просвещения, создавших самые благоприятные условия для развития невежества и бескультурья. Над страной опустился тот пресловутый «железный занавес», который отрезал СССР, и прежде всего Россию, от остального мира, от информационно-энергетического обмена с ним, от развития мировой Культуры и науки. «Вот мы слышим о каких-то допросах с пристрастием, — писал Н.К.Рерих в 1936 году, — об ужасах пыток, происходящих в наше так называемое культурное время. Какой это срам! Какой это стыд знать, что и сейчас совершенно так же, как и во времена темнейшие, производятся жестокие мучения»[696].
Концлагеря, тюрьмы, специальные места для ссылок становились все многочисленней, заражая чистые пространства России насилием, жестокостью и кровью. «Там, где все было отнято, — писала Елена Ивановна Рерих в том же 1936 году, — где всякое творчество было задушено, где было забыто человеческое достоинство, там особенно мощно проснется и уже пробуждается жажда к знанию и к истинной свободе. В положенное время воссияет Чертог Небывалый. Потому сейчас в грозное время нам заповедано хранить торжественность. Мы вступили в разгар битвы Армагеддона»[697].
И Учителя, и Рерихи, понимая всю суть тяжелого и жестокого времени, через которое проходила Россия, сохраняли спокойствие, твердость и непоколебимую веру в русский народ, в его Будущее. Все они были уверены, что новое планетарное мышление найдет свое осознание именно в России.
«…Улучшение в народном положении, — писала Елена Ивановна, — наступает не от перемены норм правления, но от изменения (я сказала бы, усовершенствования) человеческого мышления. Многие старые понятия неприемлемы для нового народного сознания и не могут входить в словарь будущего. Новый Мир требует новых понятий, новых форм и определительных. Все происходящее ясно указывает, куда направляется эволюция. Создается эпоха общего сотрудничества, общего дела и коллективной солидарности всех трудящихся, вне всяких классов. И самая насущная задача, встающая сейчас перед человечеством, есть именно синтезирование духовного с материальным, индивидуального с универсальным и частного с общественным. Лишь когда будет осознана односторонность узко материальных земных опытов, наступит следующая ступень стремления к объединению мира плотного с миром тонким. И новые достижения в науке, новые исследования и нахождение законов психической энергии потребуют не отречения от „небес, но нового открытия и понимания их“[698]. Устами одного из крупнейших философов XX века как бы говорила сама Духовная революция, загнанная в подполье в тоталитарной России, но все еще живая и дееспособная.
Елена Ивановна ушла из жизни в 1955 году и за несколько месяцев до этого написала о России пророческие строки:
„События сложатся неожиданно, не так, как мы ожидаем, но как всегда на пользу лучшей страны. Страшное время пронесется очищающим вихрем. Трудность в том, что многие еще не понимают причин и смысл совершаемого на всей Планете. Новые сознания должны полюбить волну нового строительства. Новое строительство должно раскрепостить мышление, отсюда произойдут благие перемены. Накопившаяся злоба в мире разрешится потрясениями“[699].
Энергетический океан Космоса, подвижный и меняющийся, бился о берега Планеты Земля, диктовал ей свои условия, предоставлял ей все новые и новые возможности. Одни комбинации, не замеченные в плотной земной материи и поэтому не реализованные, уходили в глубину Беспредельности, другие возникали оттуда, неся в себе новые элементы, новые построения. Живая Этика говорила о необходимости уметь читать книгу Космоса, видеть его движения, его грубую и тонкую энергетику, пользоваться вовремя возможностями им предоставленными, предвидеть пути их осуществления. Между созданием книги „Община“ и сегодняшним днем протекло немало времени. Кое-что изменилось, что-то пропало, что-то появилось. Но остались актуальными те предупреждения, которые сделали Учителя. Одни из них сбылись, другим предстоит еще проявиться. „Когда человек попадает в несовершенную общину, в ужасе он устремляется в противоположность — это неправильно <…> Неудача одной общины должна быть поводом к новым общинным строениям. Так мыслите о новых возможностях!“[700]. Это нам, сегодняшним. Нам же, теперешним, адресовано еще одно пророчество: „Вы увидите все миражи и будете знать непреложную действительность приближения Мирового сотрудничества“[701].
России, действительно, суждено было увидеть все миражи, пройти через все иллюзии и заблуждения. Тоталитарный мираж был самым страшным уже потому, что это был мираж „светлого будущего“, который вознесся над реальными обманом и низостью, насилием и жестокостью, корыстью и предательством, подлостью и трусостью. Никогда еще в истории человечества эти качества не излучали таких красивых миражей. Но XX век был во многом особым, как и та страна, над полями и лесами которой гуляли такие обманные и такие привлекательные миражи…
6
К 70-м годам XX века социалистическая система начала давать сбои. Если в предыдущие годы она поскрипывала, иногда прокручиваясь на холостых оборотах, то теперь все ясней становилась ее неспособность решать самые простые вопросы, связанные с культурной, социальной и экономической жизнью страны. Когда-то отлаженный с помощью насилия и принуждения механизм постепенно ржавел, терял былую динамичность и обретал ясно выраженную тенденцию к замедленному ходу, который мог кончиться остановкой. Объявление в стране эпохи „развитого социализма“, основным лозунгом которой стала таинственная фраза „Экономика должна быть экономной“, свидетельствовало о неспособности правящей элиты сохранить пришедшую в ветхость систему. Начался скрытый развал, сопровождавшийся моральной деградацией этой элиты и ее окружения. Позже, когда наступит перестройка, это время назовут „застоем“ и скроют по стародавней привычке правду о происходившем в стране, в государстве и правящей партии.
