Успенский отмечает это свойство осознанных сновидений следующим образом:
Если я видел во сне приятеля, с которым мне не приходилось видеться несколько лет, он говорил со мной своим собственным языком, своим особым голосом, со своими характерными жестами; и говорил как раз то, что, кроме него, никто не мог бы сказать. Каждый человек обладает своей манерой выражения, мышления, реакции на внешние явления. Никто не в состоянии абсолютно точно воспроизвести слова и поступки другого. И что более всего привлекало меня в этих снах — это их удивительная художественная точность. Стиль каждого человека сохранялся в них до мельчайших деталей. Случалось, что некоторые черты выглядели преувеличенными или выражались символически. Но никогда не возникало ничего неправильного, с данным человеком несовместимого. В сновидениях такого рода мне не раз случалось видеть одновременно по десять-двадцать человек, которых я знал в разное время, и ни в одном образе не было ни малейшей ошибки, ни малейшей неточности.[58]
В следующих двух примерах сновидец встречается с новым собирательным персонажем:
Больше всего я хотел кого-нибудь увидеть и поговорить с ним. Я хотел увидеть, насколько они похожи на реальных людей и как они себя ведут. Моя жена и дети в то время отсутствовали, но мне в голову не пришло, что отсутствуя в реальности, они могли бы при этом присутствовать во сне. Поэтому я захотел увидеть кого-нибудь из прислуги, но я боялся позвонить в звонок, опасаясь, что резкий звук меня разбудит. Я очень осторожно спустился по лестнице, рассчитывая, что с большей вероятностью встречу кого-нибудь в кладовой или на кухне, чем в кабинете, где мне эта мысль пришла в голову… Я добрался до двери кладовой, и здесь снова пришлось остановиться и успокоиться. Дверь открылась, и появился слуга, совершенно не похожий ни на одного из моих слуг. Это все, что я могу сказать, поскольку возбуждение оттого, что я создал нового человека, резко пробудило меня.[59]
Я был в кино со своими родителями, но по ходу действия они меня потеряли (моя мать недостаточно внимательно следила за мной, пока я в задумчивости шел за ними между рядами). Я не мог найти их, и сон превратился в детективную историю. Был разработан план, что субботняя поездка на рыбалку должна быть использована в качестве прикрытия атаки на главную вражескую подводную лодку. Я встретил вражеского агента (одного из этих интеллигентных, интересных врагов) — маленького лысоватого человека с хитрыми, но почти симпатичными глазами. Он был кем-то вроде бармена в холле кинотеатра, и между нами завязался разговор. «Скажи, — спросил он, — конечно, не выдавая никаких тайн, — что ты делаешь в субботу?» Я подумал о том, как велик риск оказаться раскрытым, но потребность в конспирации ослабла от полуосознания, что я вижу сон, и все это не имеет значения. Поэтому я ответил: «Рыбачу», — с чувством, что все ему раскрыл, но он достаточно порядочен, чтобы не воспользоваться этим. Затем оказалось, что я пересказываю этот разговор О (что-то среднее между рассказом об осознанном сновидении и пересказом настоящего разговора). Я сказал, что надеюсь, он не сочтет мое поведение слишком неосмотрительным, но я знал, что это сон. Похоже, он подумал, что даже в этом случае я не ударил лицом в грязь.[60]
Похоже, одно из забавных свойств как осознанных, так и предосознанных сновидений — то, что они предлагают сновидцу ситуации, в которых он может обсудить с другими людьми, хорошо ему знакомыми в реальной жизни, является ли происходящее сном или явью. Мы приведем здесь три примера, помимо встречающихся в других местах книги:
Теперь я оказался в коридоре внутри дома вместе со своей матерью; мы вместе собирались на прогулку. Я рассказывал ей об осознанных сновидениях; она вела себя сдержанно, но слушала меня невнимательно. «Да, я думаю, такое возможно», — сказала она таким тоном, как если бы я сказал: «Молекула лизергиновой кислоты напоминает молекулу адреналина», или: «Возможно, это связано с переменой осей пространства и времени». «Мама, мы сейчас в сновидении», — сказал я уже конкретно, когда мы шли по извилистой тропинке. «О, да!» — ответила она с улыбкой (Эта ситуация напомнила мне реальный случай из жизни, когда мне было около 5 лет. Мы шли с ней по тропинке и спорили, может ли жизнь быть сном). Я объяснил, что люди могли бы обмениваться посланиями в сновидениях. Она согласилась, но затем, когда я сказал: «Если я скажу тебе что-то сейчас, ты попробуешь вспомнить это, когда проснешься?» — заколебалась. «Ой, не знаю, — сказала она, — на самом деле, я не знаю, смогу ли». «Но ведь ты можешь попробовать, не так ли, мама?» — попросил я, и после недолгих увещеваний она согласилась (хотя, очевидно, без особого энтузиазма). «Концертино, — сказал я, громко и отчетливо, — постарайся разбудить меня завтра и произнести это. Концертино, мама, не забудь» (Как это слово пришло мне в голову — совершенно непонятно).[61]
Я обнаружил себя с X в комнате на другом конце коридора. Я говорил ему об осознанных сновидениях, которые видел только что, и неожиданно, как только мне это пришло в голову, произнес: «И конечно, это — тоже сон». «Да, наверное, как ты считаешь?» — ответил он с беспомощной улыбкой. «Конечно, это так», — сказал я и подошел к окну. Оно было плотно зарешечено; снаружи виднелись башни замка, а совсем внизу — крыши деревенских домов. «Я собираюсь полететь», — сказал я и начал выламывать прутья. Они ломались, как будто были сделаны из чего-то среднего между шоколадом и сургучом, и я выбрасывал обломки на крыши внизу. «Если бы не сон, это было бы непросто, не правда ли?» — сказал X, который продолжал пассивно стоять рядом и выглядел забавно. «Это сон», — ответил я твердо, хотя где-то на заднем плане вертелась осторожная мысль: «В крайнем случае черепица не должна стоить больше 50 фунтов».[62]
В сновидении, когда я шел по довольно широкой лестнице с украшенной орнаментом балюстрадой в обширном доме, напоминающем дворец, до меня дошло, что это — сон. Мысль ускользала, и ее было тяжело удержать. Я также подумал, что сейчас я могу сделать некоторые важные для меня вещи, хотя было не совсем ясно, какие именно. Кроме того, мне мешала мысль, что я не могу воспользоваться этой возможностью сейчас, потому что каким-то образом нет на это времени, как если бы я был убежден (хотя и неявно), что очень скоро должен обязательно проснуться. Тем не менее, я сохранял осознанность и продолжал подниматься по лестнице в спальню, находившуюся наверху. Там в постели я обнаружил X и Y и попытался расшевелить их, заявляя, что мы — в сновидении, чтобы они присоединились ко мне. Они не проявили особого энтузиазма (хотя чья-то голова приподнялась, мрачно поглядела на меня, и с раздраженным видом снова опустилась на подушку). Комната медленно погрузилась в темноту…[63]
Доктор ван Эйден часто вызывал в своих осознанных сновидениях умерших людей и общался с ними. Иногда это происходило спонтанно. Описание их внешнего вида сильно отличается от случая к случаю. Тем не менее, интересно заметить, что доктор ван Эйден не упоминает о встречах в осознанных сновидениях с демонами, гротескными личностями и т. д., хотя в неосознаваемых сновидениях они ему встречались.
Следующие два примера иллюстрируют встречу с «привидениями» или «духами» в осознанных сновидениях:
Немного позже, когда я опять шел по коридорам, обстановка показалась мне чем-то знакомой, и я вспомнил, что уже переживал осознанное сновидение в этом замке, и поэтому снова вошел в это состояние. Я поднялся наверх по лестнице, прямоугольная спираль которой уходила в темный конец коридора, и мне показалось, что где-то на дне ее живет некий «злой» дух. Тогда я подумал: «Ну если это сон — а это действительно так — то никакой «дух» не может мне ничего сделать». Но когда я стал спускаться вниз, я начал забывать, что нахожусь во сне, и меня снова охватил страх, так что я повернул назад. Затем я вспомнил, что это сон, и вновь пошел вниз по лестнице. Так происходило два или три раза![64]
Время от времени я видел повторяющийся сон, в котором понимал, что сплю. Мне снилось, что я спускаюсь в подвалы большого дома за границей, который хорошо помню с детства. Эти подвалы находились под землей и были длинными и разветвленными и занимали всю площадь под зданием. Во сне я всегда чувствовал, что в этих подвалах находится враждебный дух, но никогда не встречал чего-либо ощутимого. Это был очень старый дом, который за прошедшие века, несомненно, видел много жестокостей и кровопролития. Очень вероятно, что когда я был маленьким, мне рассказывали об его истории местные слуги, присматривавшие за мной, хотя я этого и не запомнил.
По-видимому, внетелесный опыт чаще, чем осознанные сновидения, содержит переживания с высоким эмоциональным зарядом — возможно, благодаря своей религиозной значимости. Частично это может быть связано с тем, что переживания такого рода чаще возникают в состоянии бодрствования, чем в состоянии сна, и поэтому естественно классифицируются как «внетелесные». Я приведу пример подобной встречи во внетелесных переживаниях, чтобы показать разницу с приведенными выше примерами осознанных сновидений:
