Было сложно сочетать это занятие с мелким бизнесом, которым я занимался, и неизбежными для семейного человека домашними хлопотами. У меня была семья, которой дорожил, — любимая красивая жена и любимая маленькая дочь. Как здравомыслящий и ответственный человек, я не мог позволить себе резких изменений в наше смутное время, да и не видел какого-либо реального, всех устраивающего решения.
Невозможность всецело посвятить себя главному делу угнетала меня. Постепенно сформировалась мечта, которая могла бы ужаснуть стороннего человека: я мечтал о том, чтобы иметь возможность работать над рукописью в отшельничестве, хоть в подвале, отрываясь лишь на сон и еду. Лишь бы было тепло, уединенно и неголодно.
В конце концов, в 1997 году, осознав невозможность при существующих обстоятельствах заниматься своим главным делом и не найдя реального решения, обратился за помощью к Богу. Бог обычно исполнял мои просьбы, если необходимые усилия с моей стороны были уже предприняты, — и на этот раз Он исполнил мою просьбу.
Первым серьезным событием в ходе исполнения просьбы было появление Помощника. Причем совершенно не оттуда, откуда ожидал.
Помощник
Я ездил в Москву на три дня по делам. Остановился в гостях в уютном подмосковном городе Королеве у знакомого, который дружил с моим дальним родственником. Тогда Андрей еще не был разведен. Вся его семья встретила меня хорошо. Как полагается в гостях, были застолье и беседы о жизни. Говорили о том, о чем говорят обычные среднестатистические мужчины: политика, бизнес, положение в стране и т. д.
Естественно, ничего о своей Миссии и о своих знаниях я не говорил. Во-первых, не каждому такое расскажешь. В Андрее, погрязшем в бытовых заботах (взрослые дочери, квартира, дача, огород, машина), найти сторонника не ожидал. Тем более, что встречались мы очень редко и нельзя сказать, чтобы были близкими приятелями.
И более близкие мне вроде бы по духу и возрасту люди не выказывали ни малейшей готовности участвовать в чем-либо, что не связано с конкретной материальной пользой, когда я вел с ними беседы, исподволь зондируя на предмет возможности привлечения к своему делу. Конечно, при этом я таким образом рассказывал некоторые сведения о Новых Знаниях и о необходимости их распространения, чтобы не раскрывать своей роли.
Мне понятна их реакция: слишком необычно то, о чем я говорил, слишком далеко это от насущных проблем, ежедневно встающих перед взрослыми семейными людьми. Какие там общественные проблемы, если не знаешь — будет ли на что семью кормить через полгода?! Возможно, я и сам отреагировал бы аналогичным образом еще несколько лет назад. Были и такие, которые проявляли интерес и даже выражали готовность участвовать в деле. Но этой готовности хватало не более, чем на разговоры. Как только я заводил речь о конкретных делах, они вспоминали о неотложных семейных делах. Вот почему и в Андрее я не рассчитывал найти сторонника. Он, в силу возраста, семейной ситуации и склонности к огородничеству, был повязан бытовыми проблемами несоизмеримо плотнее упомянутых людей.
Во-вторых, если уж говорить, то надо говорить все. Ситуация недолгого пребывания не располагала к серьезным разговорам. Управившись со своими делами, я вернулся в Санкт-Петербург.
Через месяц позвонил Андрей. Сказал, что хочет приехать в гости. Я удивился, но с радостью пригласил.
Вскоре он приехал. Мы снова говорили на обычные темы. Повинуясь интуиции, несмотря на страх оказаться в смешном положении, я все же решил раскрыть ему свою тайну.
Осторожно, издалека приближался я в своем рассказе к главному сообщению. Вкратце посвятил его в некоторые положения Новых Знаний. Он слушал внимательно. Наконец, устав говорить вокруг да около, я решился и сказал, что являюсь Вестником Бога, и на мне лежит Миссия по передаче людям спасительных знаний.
Я ожидал от него, как минимум, удивления. Но он по-прежнему был невозмутим. Андрей спокойно сказал: «— Да, я еще в Королеве интуитивно почувствовал, что ты именно тот, кем сейчас представился. Но я боялся тебе это сказать, чтобы не оказаться в глупом положении. Теперь я убедился, что ты действительно Спаситель, приход которого предсказывали. Я готов тебе всячески помогать. Именно ради этого разговора я и приехал тебя навестить».
Так у меня появился первый Помощник. Впоследствии выяснилось, что, еще до упомянутой моей поездки в Москву, Андрей, движимый интуитивным порывом, поклялся Богу быть исполнителем Его Воли. По времени произошло это вскоре после того, как я обратился к Богу за содействием.
Цена предназначения
Далее в течение двух лет у меня последовал ряд куда менее приятных событий: закрытие бизнеса, потеря работы, на которую устроился после закрытия бизнеса, развод с женой и, соответственно, расставание с дочерью, необходимость покинуть дом.
За каждым из упомянутых здесь событий — жизненная катастрофа, оставившая раны в моей душе. В дни тяжелых испытаний возникали сомнения в справедливости Высшей Воли. Временами я сомневался и в том, что изменения во благо Миссии. В свое время, когда обращался к Богу за содействием, полагал, что оно проявится успешностью всех моих дел, и конечно не ожидал, что содействие Бога может происходить через столь болезненные невзгоды и неудачи. Совершенно не был готов к ним. Все же, надеясь на то, что все эти события направлены на реализацию моей просьбы, при каждом изменении ситуации неизменно выбирал тот вариант развития событий, который был полезен для исполнения Миссии.
Анализируя впоследствии, я понял, что все произошедшее на самом деле было необходимо для реализации моей Миссии, и другие варианты были хуже. Теперь мне очевидна целесообразность всего, что произошло. Ни с бизнесом, ни с работой мое главное занятие оказалось несовместимым, поскольку требует полной самоотдачи. В личном плане целесообразен был и развод, поскольку при сложившихся к тому времени отношениях брак был обречен. Не буду вдаваться в подробности. Скажу лишь, что маловероятно, чтобы здравомыслящая, знающая себе цену женщина могла ужиться с мужем, посвятившим себя мало кому понятному делу в ущерб благополучию семьи.
В жизни за все приходится платить, даже за право исполнять свое предназначение.
Когда мы с женой решили разойтись, и возникла необходимость выехать из квартиры, Андрей без раздумий предложил обосноваться на его даче в Подмосковье и взялся обеспечивать меня всем необходимым.
Самым тяжелым изменением в моей жизни стала разлука с самым дорогим для меня человеком — дочкой. В тот последний перед моим отъездом в Москву день жена уезжала с ней на дачу. Я провожал их до электрички. Дочь не знала о нашем разрыве и моем отъезде. Подставив свою щечку для прощального поцелуя, она буднично попрощалась со мной. Она не подозревала о том, что теперь мы увидимся нескоро, и что наши непродолжительные встречи будут происходить не чаще, чем раз в полгода или даже раз в год, когда я буду иметь возможность выбираться из подмосковной глуши в Санкт-Петербург или забирать ее ненадолго к себе во время летних каникул.
Я сказал дочери: «Слушайся маму. До свидания…». Подступивший к горлу комок больше не позволил ничего сказать. Я улыбнулся на прощанье и, отвернувшись, чтобы она не заметила моих слез, которые уже не было сил сдерживать, поспешил прочь. Бедная маленькая девочка, единственная вина которой в том, что она — дочь человека, вставшего на путь Миссии! Какое страшное открытие ожидало ее! Сколько слез ей предстояло пролить! Я ехал обратно в метро, пряча от людей свои слезы, и в который уже раз в голове вертелся вопрос — хватило бы у меня решимости встать на путь Миссии, если бы знал заранее, какие лишения ждут нас?
…Все-таки хватило бы, потому что на другой чаше весов — будущее человечества, будущее нашего растерянного народа, теряющего последние надежды на избавление от засилья зла, будущее потомков.
Я побродил на прощанье по Петербургу и пошел собираться к отъезду.
Из города — в провинциальную глушь
Через день я был в Москве. Андрей встретил меня на вокзале. Мы поехали к нему в Королев. Домашние встретили меня вежливо, но прохладно. Причины этого крылись в разладе отношений Андрея с женой. На следующий день мы поехали на дачу.
Так я оказался в тех условиях, о которых просил Бога. С математической точностью выверенный ход событий был оптимальным для того, чтобы я получил возможность всерьез заняться главным делом, не будучи при этом морально сломленным произошедшими метаморфозами судьбы. Конечно, если бы я сам более решительно пошел навстречу судьбе, оставив все, что мешает, Богу не пришлось бы вести меня путем невзгод. Но я — живой земной человек, успевший впитать в себя те стереотипы общества, без которых, пожалуй, невозможно представить нормального человека, относящегося к категории здравомыслящих.
